Между тем консул послал из окрестностей Филы Попилия с 2000 воинов в Гераклей, отстоящий около пяти тысяч шагов от Филы и расположенный между Дием и Темпейской долиной, на скале, возвышающейся над рекою.
9. Прежде чем подвести к стенам свой отряд, Попилий послал вестников посоветовать правителям и старейшинам этого города лучше испытать верность и милосердие римлян, чем их силу. Советы эти не произвели никакого действия, так как по направлению к реке Элпей видны были огни из царского лагеря. Тогда и с суши, и с моря (тут же подле берега стоял и флот) началась осада одновременно при помощи вооруженной силы и при помощи осадных сооружений и машин.
При этом даже несколько римских юношей, обратив виденные ими в цирке упражнения для целей войны, заняли самую низкую часть стены. Так как в то время не вошла еще в употребление теперешняя роскошь – наполнять цирк зверями, привозимыми из разных стран, то было в обычае изобретать разного рода зрелища; ибо, если выпускали на арену две колесницы, запряженные четырьмя лошадьми, или двух наездников, то оба эти состязания едва занимали час времени. Среди прочих допускали на состязание в цирк приблизительно шестьдесят вооруженных юношей, а иногда, когда игры устраивались с большей пышностью, и более. Выступление их отчасти было похоже на выступление маневрирующего войска, отчасти представляло собою нечто более изящное, чем военное искусство, приближаясь к гладиаторским упражнениям. Исполнив при выступлении различные телодвижения, юноши, выстроившись в каре, плотно смыкали щиты над головами, причем первые стояли, вторые несколько наклонялись, третьи и четвертые нагибались еще более, последние даже становились на колени и так образовывали покатую «черепаху», подобно крыше здания. Затем двое вооруженных юношей, сохраняя один от другого расстояние в пятьдесят футов, выбегали вперед и, угрожая друг другу, по сомкнутым щитам пробегали с нижнего края «черепахи» до верхнего, то как бы сражаясь против врага на концах «черепахи», то сталкиваясь друг с другом посредине ее; таким образом они прыгали по щитам, как по твердой земле.
«Черепаха», подобная описанной, была придвинута к наиболее низкой части стены. Когда вооруженные юноши, стоя на сомкнутых щитах, подошли к стенам, то, находясь на верхнем краю «черепахи», они были на одинаковой высоте с защитниками стены; сбив их с занимаемой ими позиции, два взвода воинов перешли в город. Вся разница заключалась только в том, что крайние воины, стоявшие впереди, а так же находившиеся на флангах не держали щитов над головами, чтобы тела не оставались беззащитными, а перед собою, как в сражении. Таким образом пущенные со стены стрелы не причиняли вреда самим наступавшим юношам, да и те, которые сыпались со стены на «черепаху», не причинив ни малейшего вреда, по гладкой поверхности ее скатывались на землю, как дождь.
Взяв Гераклей, консул перенес туда лагерь, как будто он хотел направиться в Дий, а потом в Пиерию, и вытеснить оттуда Персея. Но, думая уже о зиме, он приказал оградить пути для подвоза продовольствия из Фессалии, выбрать удобные места для житниц и выстроить здания, где могли бы останавливаться везущие провиант.
10. Персей, оправившись наконец от поразившего его ужаса, весьма желал, чтобы приказания его остались неисполненными: под влиянием охватившего его страха он велел в Пелле выбросить в море царскую казну, а в Фессалонике – сжечь корабельную верфь. Отправленный в Фессалонику Андроник тянул время, давая царю возможность раскаяться в своих распоряжениях, что и случилось на самом деле. Никий же оказался слишком неосторожным, бросив в Пелле в море часть денег, хранившихся при Факе; но оказалось, что он допустил поправимую ошибку, так как почти все деньги были извлечены из воды при помощи ныряльщиков. Царем овладел такой стыд за его страх, что он приказал тайно убить ныряльщиков, затем также Андроника и Никия, чтобы не оставалось никого, кто бы знал о столь безумном распоряжении.
Между тем Гай Марций, отправившись с флотом от Гераклея в Фессалонику и высадив на берега воинов во многих местах, опустошил на обширном пространстве поля, а тех, кто выходил из города, после нескольких счастливых сражений в страхе заставил вернуться обратно в город. Он угрожал уже самому городу, когда были расставлены всякого рода метательные орудия, и бросаемые ими камни поражали не только тех, которые бродили вкруг стен и неосторожно приближались к ним, но и тех, которые находились на кораблях. Поэтому римляне, отозвав на корабли воинов и оставив осаду Фессалоники, направились оттуда в Энию. Этот город находится в пятнадцати тысячах шагов от Фессалоники и расположен против Пидны, в плодородной местности. Опустошив окрестности Энии, Гай Марций поплыл, держась берега, и прибыл в Антигонию. Там, высадившись на берег, войско опустошило поля в разных местах и принесло на корабли значительную добычу. Затем, когда римляне рассеялись по полям, македонская конница и пехота вместе, сделав нападение, обратили их в бегство и, преследуя до самого моря беспорядочно отступавших, почти 500 человек убили и не менее того взяли в плен. Так как македоняне мешали римским воинам безопасно вернуться на корабли, то только крайняя необходимость возбудила их мужество: ими овладевало и отчаяние в своем спасении, и негодование против врага. На берегу сражение возобновилось; бывшие на кораблях воины явились на помощь своим товарищам. Тут было убито около 200 македонян и такое же число взято в плен.
Двинувшись от Антигонии, римский флот сделал высадку в области города Паллены с целью опустошения. Местность эта, соприкасаясь с областью кассандрийцев, самая плодородная на всем побережье, мимо которого они плыли. Там встретился с ним царь Евмен, отправившийся от Элеи с 20 крытыми кораблями; 5 таких кораблей было прислано царем Прусием.
11. Благодаря этому приращению сил мужество претора возросло до такой степени, что он стал осаждать Кассандрию. Она основана царем Кассандром на самом перешейке, соединяющем полуостров Паллену с остальной Македонией, и ограждена с одной стороны морем Торонским, а с другой – Македонским: в море выдается коса, на которой расположена Кассандрия; эта коса выступает в море так же далеко, как известная своей величиной гора Афон; к Магнесии она обращена двумя неравными по своей величине мысами, из которых больший называется Посидейским, а меньший – Канастрейским.
С двух противоположных сторон римляне стали штурмовать Кассандрию: римский претор у так называемых Клит провел укрепления от Македонского до Торонского моря, поставив при этом суковатые колья с целью преградить путь неприятелю. С другой стороны находится канал; отсюда осаждал город Евмен. Самого большого труда стоило римлянам заполнить ров, который незадолго перед тем провел Персей. Когда претор, не видя нигде куч вырытой земли, спросил, куда убрали землю изо рва, ему указали на своды и при этом прибавили, что эти своды не одинаковой толщины с древней стеной, а выложены только в один кирпич. Поэтому претор принял решение, пробив стену свода, проложить дорогу в город; он полагал, что может обмануть врагов, если, приставив к стенам города лестницы в другом месте, произведет смятение между жителями и отвлечет защитников его к охране угрожаемого места.
В гарнизоне Кассандрии, кроме заслуживающей внимания местной молодежи, было 800 человек из племени агрианов и 2000 иллирийских пенестов, посланных Плевратом, – то и другое племя очень воинственно. В то время как они защищали стены, а римляне с величайшими усилиями старались подступить к ним, в весьма непродолжительное время стены сводов были пробиты и открыли дорогу в город. Если бы при этом были налицо воины, которые могли бы ворваться в город, то он тотчас же был бы взят. Как только воинам стало известно об этом подвиге, они вдруг подняли восторженный крик, желая ворваться в город, – одни в одном, другие в другом месте.
