29. Пока происходили эти события, римские послы Гай Попилий, Гай Децимий и Гай Гостилий, двинувшись от Халкиды на трех пентерах, прибыли на Делос и нашли там сорок македонских легких судов и пять пентер царя Евмена. Святость острова и его храма защищала всех от насилия, а потому римляне, македоняне и моряки Евмена – все вместе – находились в храме, так как уважение к месту заставляло соблюдать перемирие. Антенор, префект Персея, всякий раз, как давали ему знать со сторожевых башен о появлении каких-либо транспортных судов на море, с частью легких судов сам преследовал их, часть своих судов разместил по Кикладам и все корабли, за исключением тех, которые направлялись с Македонию, или топил, или грабил. Кому мог, Попилий оказывал помощь, являясь или со своими кораблями, или с кораблями Евмена; но македоняне оставались незамеченными, выезжая ночью по большей части на двух или на трех яхтах.
Почти в то же самое время послы македонские и иллирийские прибыли вместе на Родос. Им придало значение в глазах родосцев не только прибытие кораблей, которые повсюду крейсировали между Кикладами и по Эгейскому морю, но и союз царей Персея и Гентия, а также слух о приближении галлов с большим количеством пехоты и конницы. И когда сторонники Персея, Динон и Полиарат, уже ободрились, то не только дан был благосклонный ответ послам царей Персея и Гентия, но открыто объявлено, что родосцы своим влиянием положат конец войне, а потому и сами цари пусть спокойно готовятся принять мир.
30. Было уже начало весны, и новые вожди прибыли в провинции: консул Эмилий – в Македонию, Октавий – в Орей к флоту, Аниций, которому предстояло воевать с Гентием, – в Иллирию. Гентий, происходя от Плеврата, царя иллирийцев, и Евридики, имел двух братьев – единокровного и единоутробного – Платора, и единоутробного – Каравантия. Относясь не так подозрительно к последнему по незнатности его отца, Гентий, чтобы безопаснее царствовать, убил Платора и двух друзей его Эттрита и Эпикада, людей в высшей степени деятельных. Был слух, что Гентий позавидовал брату, который обручился с Этутой, дочерью Монуна, повелителя дарданов, как будто Платор этим браком хотел присоединить к себе племя дарданов; женитьба Гентия на Этуте, по убиении брата, сделала этот слух весьма правдоподобным. Но затем, перестав бояться брата, Гентий сделался невыносимым для своих подданных, причем природную его жестокость увеличивало неумеренное употребление вина.
Впрочем, как уже сказано выше, он, побуждаемый к войне с римлянами, собрал все свое войско в Лиссе; оно состояло из 15 000 воинов. Отсюда он послал брата с 1000 пехотинцев и 50 всадниками в страну кавиев, подчинить ее или силой, или угрозами, а сам повел войско к городу Бассании, в пяти милях от Лисса. Жители Бассании были союзниками римлян, а потому, хотя посланные вперед вестники и пытались склонить их на свою сторону, однако они предпочли выдержать осаду, чем сдаться добровольно. Город Дурний, в земле кавиев, радушно принял Каравантия по его прибытии; другой город – Каравандис – не пустил его, и когда Каравантий на обширном пространстве опустошал их поля, то несколько воинов, рыскавших для грабежа, были убиты сбежавшимися поселянами.
Уже и Аппий Клавдий, присоединив к бывшему у него войску вспомогательные отряды из буллидцев, аполлонийцев и диррахийцев, выступил с зимовки и стал лагерем около реки Генус: услыхав о заключении договора между Персеем и Гентием и разгневанный обидой послов, которым было причинено насилие, он, несомненно, имел намерение вести с ним войну. В то время претор Аниций, услыхав в Аполлонии о том, что делается в Иллирии, и послав предварительно письмо к Аппию, чтобы он дождался его у Генуса, через три дня и сам прибыл в лагерь и, присоединив к бывшим уже у него вспомогательным войскам отряды из парфинов, в количестве 2000 пехоты и 200 всадников (пехотой командовал Эпикад, а конницей – Алгальс), готовился идти с войском в Иллирию, главным образом с целью освободить от осады жителей Бассании. Движение его задержал слух об опустошениях, производимых легкими судами на морском берегу. Было восемьдесят легких судов, которые, по совету Пантавха, были посланы Гентием опустошать поля жителей Диррахия и Аполлонии <…>
[1237].
31. Так же поступали и города этой страны один за другим; такой склонности умов содействовали снисходительность ко всем и справедливость римского претора. Потом римляне пришли к Скодре, которая была средоточием войны не только потому, что Гентий выбрал ее себе как твердыню всего царства, но и потому, что это самый укрепленный и неприступный город. Две реки окружают его – с востока Клавзал, с запада Барбанна, берущая начало из Лабеатского озера. Эти две реки, соединяясь вместе, впадают в реку Ориунд, а эта последняя, вытекая из горы Скорд и приняв множество других притоков, впадает в Адриатическое море. Гора Скорд, самая высокая в этой стране, с востока господствует над Дарданией, с юга – над Македонией, с запада – над Иллирией.
Хотя город Скодра был укреплен самим местоположением и к тому же его защищали весь народ иллирийский и сам царь, однако претор римский, ввиду того что начало предприятия имело хороший успех, заключая по благоприятному началу о дальнейшем счастливом ходе всего дела, а также рассчитывая на действие внезапного страха, выстроил войско в боевой порядок и подступил к стенам. Если бы, заперев ворота, расставленные воины защищали стены и башни над воротами города, то римляне, не достигнув никакого результата, были бы отражены от стен. Между тем они, выйдя из ворот, дали сражение в открытом поле с большей храбростью, чем стойкостью. Ибо, будучи отбиты от стен, они бросились бежать толпою и, потеряв в самых воротах более 200 человек убитыми, навели такой страх на горожан, что Гентий тотчас послал к претору в качестве послов Тевтика и Белла, старейшин племени, с поручением испросить перемирие, чтобы иметь возможность подумать о положении дел своих. Три дня дано было ему для этой цели, и так как лагерь римский отстоял почти на пятьсот шагов от города, то Гентий сел на судно и по реке Барбанна поплыл в Лабеатское озеро, как бы отыскивая уединенное место для размышления; но, как оказалось, он питал ложную надежду на то, что приближается брат его Каравантий, набрав в той стране, куда он был послан, много тысяч вооруженных воинов. После того как этот слух оказался ложным, на третий день Гентий на том же судне по течению реки спустился в Скодру, послав вперед гонцов с просьбой о дозволении видеться с претором, и, получив на это согласие, прибыл в лагерь. Он начал речь с обвинения себя в глупости, наконец, прибег к слезным мольбам и, упав на колени перед претором, отдался в его власть. Сначала ему приказано было ободриться, а затем, получив даже приглашение к обеду, он возвратился в город к своим и в этот день с большим почетом пировал вместе с претором; после того он отдан был под стражу военному трибуну Гаю Кассию. Так низко пал Гентий, что, будучи царем, от царя же получил десять талантов – плату, едва достаточную для гладиатора.
