33. В 302 году от основания Рима [451 г.] снова меняется форма правления, так как власть от консулов перешла к децемвирам, как раньше от царей к консулам. Но эта перемена не имела важного значения, так как продолжалась недолго. Восторг, проявившийся при установлении этой должности, привел к чрезвычайному развитию ее; тем скорее пало это учреждение, и потребовали, чтобы имя и власть консулов снова были переданы двум.
Децемвирами были избраны Аппий Клавдий, Тит Генуций, Публий Сестий, Луций Ветурий, Гай Юлий, Авл Манлий, Публий Сульпиций, Публий Куриаций, Тит Ромилий, Спурий Постумий. Клавдию и Генуцию, которые были выбраны консулами на тот год, вместо одной почести была дарована другая, а равно Сестию, одному из консулов предшествовавшего года, так как он против воли товарища докладывал сенату об этом деле. Ближайшие три были присоединены к ним как бывшие в качестве послов в Афинах, с одной стороны, чтобы почтить их за столь далекое путешествие, с другой стороны, в том предположении, что они, как люди, познакомившиеся с иноземными законами, будут полезны при составлении нового кодекса. Остальные послужили для заполнения требуемого числа мест. Говорят, кроме того, что при дальнейшем голосовании избраны были люди зрелого возраста, чтобы с меньшим ожесточением сопротивлялись предложениям товарищей. Главенство в коллегии принадлежало Аппию, так как он пользовался расположением плебеев; и он до того изменил свой образ мыслей, что из сурового и ожесточенного преследователя плебеев сразу стал поклонником их и усердно искал народного расположения.
Раз в десять дней каждый по очереди творил суд народу. И в тот день руководивший судом имел себе двенадцать ликторов; в распоряжении остальных девяти товарищей было по одному курьеру. И несмотря на замечательное согласие, господствовавшее между ними – оно вредит порой частным лицам, – они были в высшей степени справедливы к остальным. На одном примере достаточно доказать их умеренность. Хотя на них не было апелляций, но когда в доме патриция Публия Сестия был вырыт труп и принесен в собрание, по этому столь же очевидному, сколь и ужасному делу децемвир Гай Юлий привлек Сестия к суду и выступил обвинителем его перед народом, будучи сам по закону судьею его; он пожертвовал своим правом, чтобы это умаление его власти увеличило свободу народа.
34. В то время как все – знатные и незнатные – одинаково пользовались этим быстрым и нелицеприятным судом, точно по решению оракула, децемвиры заботились и о составлении законов; среди напряженного ожидания народа, выставив десять таблиц, они пригласили всех на собрание и предложили идти и читать законы на благо, счастье и благополучие государства, их самих и детей их. Они-де, насколько могут предусмотреть десять человек, уравняли права всех, знатных и незнатных; но ум и советь всех имеет большее значение. Пусть каждый обсудит каждый пункт, пусть посоветуются между собою, а затем изложат перед всеми, где и какие есть излишки или недостатки; тогда римский народ будет иметь законы, не предложенные другими и только принятые с общего согласия, а как бы предложенные им самим. Когда, согласно мнению народа, высказанному по поводу каждой статьи, законы десяти таблиц были признаны достаточно исправленными, то они были проведены в центуриатных комициях; и по настоящее время, среди массы нагроможденных один на другой законов, они остаются источником всего уголовного и гражданского права. Затем распространяется молва, что недостает двух таблиц, с прибавлением которых может быть завершен сборник всего римского права. Приближался день комиций, и ожидание этой прибавки породило желание снова выбрать децемвиров. Уже и плебеи, помимо того, что ненавидели имя консулов столь же сильно, как имя царей, не искали защиты у трибунов, так как децемвиры в ответ на протесты уступали друг другу.
35. А после того как объявлены были комиции для выборов децемвиров через три нундины
[281], то честолюбие разгоралось так сильно, что даже знатнейшие лица в государстве ловили людей, униженно выпрашивая у плебеев, несмотря на вражду с ними, должность, на которую усиленно нападали. Причиной этого явления было, вероятно, опасение, чтобы, за устранением их, такая сильная власть не попала в руки недостойных. Препятствия к достижению этой должности разжигали Аппия Клавдия, который, несмотря на свою молодость, уже занимал такие высокие посты. Трудно было разобрать, децемвир он или кандидат; порой он более походил на ищущего власти, чем на обладающего ею: он обвинял оптиматов, восхвалял самых ничтожных и низких кандидатов, сам среди бывших трибунов, Дуиллиев и Ицилиев, носился по форуму, через них распространял выгодное о себе мнение среди плебеев, пока наконец и товарищи, до того времени чрезвычайно преданные ему, не обратили на него внимание, недоумевая, чего это он замышляет. Очевидно, все это неискренно; разумеется, обходительность в столь гордом человеке не пройдет даром: кто так умаляет сам себя и сближается с частными лицами, тот не спешит покинуть власть, но ищет средств к продлению ее. Не решаясь открыто выступить против его увлечения, они берутся успокоить его стремительность угодливостью. Так как он моложе всех, то на него единогласно возлагают обязанность председательствовать в комициях. Это была уловка, чтобы он не мог избрать себя, чего никто никогда не делал, кроме народных трибунов, да и у них это считалось за дурной пример.
Объявив, что он, конечно, будет председательствовать в комициях, что послужит ко благу, он воспользовался как удобным случаем тем, что должно было служить помехой: лишив путем компромисса
[282] должности двух Квинкциев, Капитолина и Цинцинната, и дядю своего Гая Клавдия, твердо стоявшего за дело знати, и других граждан того же ранга, он проводит в децемвиры людей, далеко не равных им по своему прошлому, и прежде всего себя; такой образ действий его благонамеренные граждане встретили неодобрением, так как никто не думал, что он дерзнет поступить так. Вместе с ним были выбраны Марк Корнелий Малугинский. Марк Сергий, Луций Минуций, Квинт Фабий Вибулан, Квинт Петилий, Тит Антоний Меренда, Цезон Дуиллий, Спурий Опий Корницин и Маний Рабулей.
36. На этом кончилось притворство Аппия; с этого времени он начал уже жить соответственно своему характеру и еще до вступления во власть учить своих новых товарищей действовать, как он. Ежедневно они собирались без свидетелей. Утвердившись здесь тайно от других в решениях, рассчитанных на установление тирании, они перестали уже скрывать гордость, редко допускали к себе, были неразговорчивы; так дело шло до майских ид. Майские иды были в то время обычным сроком вступления в должность.
