78. Так кончил жизнь Анахарсис за то, что заимствовал чужое и общался с эллинами, а много лет спустя после этого подобная участь постигла сына Ариапифа, Скила. У царя скифов Ариапифа, кроме других детей, был сын Скил; он родился от женщины – истрянки, а уж вовсе не от туземки. Сама мать обучила его эллинскому языку и письму. С течением времени Ариапиф умер – он пал жертвой коварства Спаргапифа, царя агафирсов, после чего царскую власть наследовал Скил, получивший также и жену покойного царя; имя ее было Опия. Опия эта была скифянка; от нее у Ариапифа был сын Орик. Царствуя над скифами, Скил вовсе не любил скифского образа жизни, потому что вследствие полученного им воспитания питал гораздо боўльшую склонность к эллинским нравам и поэтому поступал таким образом. Всякий раз, когда царь с войском являлся в город борисфенитов (эти борисфениты сами себя называют милетянами), он оставлял свое войско в предместье, а сам входил в город, велел запирать за собой ворота. Затем снимал с себя скифское платье и одевался в эллинское; в таком виде он ходил по рынку без телохранителей и без всякой свиты; у городских ворот стояла стража для того, чтобы кто‑либо из скифов не увидел его в таком платье. Он вообще жил по – эллински и, между прочим, по эллинскому способу совершал жертвоприношение богам. Спустя месяц или больше он снова облачался в свое скифское платье и удалялся из города. Проделывал он это часто; сверх того построил себе дом в Борисфене и ввел в него жену – туземку.
79. Скилу суждено было погибнуть, и гибель постигла его по следующему случаю: он возымел сильное желание быть посвященным в таинства Диониса Вакха, и вот в то время, когда готовился принять посвящение, случилось замечательнейшее чудесное знамение. В городе борисфенитов, о чем я упомянул немного выше, Скил имел обширный пышный дом, вокруг которого стояли сфинксы и грифы из белого мрамора; в этот‑то дом божество метнуло огненную стрелу, так что он весь сгорел. Скил, однако, не смутился этим и принял посвящение. Со своей стороны скифы осуждают эллинов за их вакхические празднества, замечая, что не подобает выдумывать себе такое божество, которое повергало бы людей в исступление. Когда Скил посвятил себя служению Вакху, кто‑то из борисфенитов обратился к скифам со следующим насмешливым замечанием: «Вы смеетесь над нами, скифы, за то, что мы устраиваем вакханалии и что божество вселяется в нас, а вот теперь то же самое божество вселилось в вашего царя: он совершает таинства Вакха, а божество повергает его в исступление. Если не верите, ступайте за мной, я покажу вам». Скифские старшины последовали за борисфенитом, который взвел их тайком на башню и там посадил. Скил появился вместе с праздничной толпой и совершал вакханалии; при виде этого скифы сильно вознегодовали и, сойдя с башни, рассказали виденное всему воинству.
80. Когда после этого Скил возвратился на родину, скифы поставили над собой царем брата его, Октамасада, сына Тереевой дочери, и взбунтовались против Скила. Узнав о том, что готовится ему и из‑за чего, он бежал во Фракию; Октамасад получил об этом известие и собирался идти войною на Фракию. Когда затем он появился на Истре, против него выступили фракийцы; бой должен был тотчас начаться, но Ситалк отправил к Октамасаду глашатая со следующим предложением: «К чему нам испытывать друг друга? Ты сын сестры моей и в своей власти держишь моего брата. Возврати мне его, а я тебе выдам твоего Скила. Ни ты, ни я не станем подвергать наши войска опасности». Вот что Ситалк сказал через глашатая; действительно, бежавший от него брат скрывался у Октамасада. Октамасад принял предложение и за выданного племянника по матери получил от Ситалка брата Скила. После этого Ситалк с братом удалился, а Октамасад велел тут же отрубить голову Скилу. Столь ревниво оберегают скифы свои учреждения и так карают виновных в их нарушении и в заимствовании чужих обычаев.
81. Численность скифов я не имел возможности узнать достоверно, но слышал об этом два различных мнения: одно – что их очень много, и другое – что коренных скифов, собственно говоря, мало. Однако вот что мне показали: между реками Борисфен и Гипанис находится область по имени Эксампей. Относительно нее немного раньше я упоминал, что там находится горький источник и что вытекающая из него вода делает воду Гипаниса негодной для питья; в этой‑то области стоит медный сосуд, по величине в шесть раз превосходящий ту чашу, что находится у входа в Понт, на Фракийском Боспоре, и что была поставлена сыном Клеомброта Павсанием. Для не видевших ее сообщу следующее: медный сосуд у скифов свободно вмещает в себе шестьсот амфор, а толщина его шесть пальцев. По словам туземцев, сосуд сделан из наконечников стрел, а произошло это будто бы так: однажды царь их, по имени Ариант, пожелал определить численность скифов и приказал, чтобы все скифы доставили ему по одному наконечнику от стрелы; кто не доставит, будет казнен. Наконечников стрел принесено было очень много, и царь решил соорудить из них памятник. Таким образом, сосуд этот сделан, по приказанию царя, из наконечников стрел и поставлен в Эксампее. Вот что рассказывали мне о численности скифов.
82. Достопримечательностей страна эта не имеет, за исключением множества огромных рек. Впрочем, можно упомянуть здесь еще об одной достопримечательности в Скифии, помимо рек и обширности равнины, а именно: на берегу реки Тирас местные жители показывают отпечаток ступни Геракла в скале, похожую на след человека, но в два локтя длины. Довольно об этом; теперь я возвращусь к рассказу, обещанному вначале.
83. Между тем как Дарий готовился к походу на скифов и посылал вестников к народам с приказанием одним доставлять пехоту, другим флот, третьим перекидывать мост через Фракийский Боспор, сын Гистаспа и брат Дария, Артабан, решительно советовал ему не ходить войной на скифов, напоминая при этом об их бедности. Однако Дарий не внял его благоразумным советам, и Артабан оставил брата в покое. Покончив со всеми приготовлениями к походу, Дарий вышел с войском из Суз.
84. В это время некий перс Эобаз просил Дария оставить при нем одного из сыновей; их у него было трое, и все выступали в поход. Дарий отвечал, что он любит его, Эобаза, что просьба его скромна и за это он оставит ему всех сыновей. Эобаз очень обрадовался этому в надежде, что сыновья будут освобождены от военной службы. Между тем Дарий велел находившимся при нем лицам казнить всех сыновей Эобаза. Так они были умерщвлены и остались на месте.
85. Выйдя из Суз, Дарий прибыл к Калхедонии на Боспоре, где был положен мост, там сел на корабль и отплыл к так называемым Кианейским скалам, которые, по словам эллинов, были некогда «блуждающими»*. Он сел на косе и оттуда глядел на Понт, которым действительно можно было любоваться. Из всех морей это – наиболее достопримечательное. В длину оно имеет одиннадцать тысяч сто стадиев, а в ширину в самой широкой части три тысячи триста, тогда как проход в море имеет в ширину всего четыре стадия; это – устье моря, или шея, именуемая Боспором; там, где положен мост, оно имеет в длину сто двадцать стадиев. Боспор простирается до Пропонтиды, а Пропонтида, имеющая в ширину пятьсот стадиев, в длину тысячу четыреста, ниспадает в Геллеспонт; этот последний в самом узком месте имеет семь стадиев ширины и четыреста длины. Геллеспонт изливается в то широкое море, которое называется Эгейским.
