146. Итак, согласно общему решению эллины прекратили взаимные распри и прежде всего отправили в Азию трех человек в качестве соглядатаев. Они пришли в Сарды и разузнавали положение царского войска, но были пойманы; начальники подвергли их пытке и велели отвести на казнь. Смерть их была уже решена, когда узнал об этом Ксеркс; он не одобрил приговора военачальников и послал нескольких оруженосцев с приказанием привести соглядатаев к нему, если только застанут их в живых. Оруженосцы нашли их еще живыми и представили царю. Услышав, зачем они пришли, Ксеркс приказал оруженосцам водить их везде, показать им всю пехоту и конницу и, когда насмотрятся вдоволь, отпустить их невредимыми, куда бы идти те ни пожелали.
147. Давая такое приказание, царь прибавил, что, если бы соглядатаи погибли, эллины не узнали бы заранее, что его могущество превыше всякого описания, а умерщвлением трех человек врагу не причинишь большого ущерба. Между тем, по его мнению, сказал царь, эллины узнают от соглядатаев по возвращении их в Элладу о его могуществе и отрекутся от своей свободы прежде, чем состоится поход; таким образом, персам не будет нужды утомлять себя походом на эллинов. Подобное же мнение Ксеркс высказал и в другой раз, а именно: находясь в Абидосе, он увидел нагруженные хлебом суда, идущие из Понта через Геллеспонт на Эгину и в Пелопоннес. Приближенные царя узнали, что суда – неприятельские, готовы были захватить их и взирали на царя в ожидании приказания. Но Ксеркс спросил находившихся на судах, куда они плывут: «К твоим врагам, владыка, везем хлеб». Царь на это заметил: «Не плывем ли и мы туда, куда они, с хлебом и другими запасами? Что же дурного в том, что они везут нам хлеб?».
148. После осмотра соглядатаи были отпущены и возвратились в Европу, а эллины, заключившие между собою союз против персидского царя, после снаряжения соглядатаев отправили послов в Аргос. Аргивяне следующим образом рассказывают о своих делах. О приготовлениях варваров против Эллады они узнали в самом начале и, сообразив, что эллины будут стараться привлечь их к войне против персов, отправили послов в Дельфы спросить божество, как наилучше поступить им. Ведь незадолго до того шесть тысяч аргивян погибло от лакедемонян и Клеомена, сына Анаксандрида. Вследствие этого они и обратились в Дельфы. На вопрос аргивян пифия отвечала так:
Ненавистный соседям, любезный бессмертным богам,
Сиди настороже, копье удерживай дома,
Защищай голову: голова спасет туловище.
Вот какой ответ, говорят аргивяне, дала им тогда пифия. После этого прибыли в Аргос послы и явились в сенат с возложенным на них поручением. В ответ на предложение аргивяне сказали, что они готовы исполнить просьбу, но под условием заключения мира с лакедемонянами на тридцать лет и одинакового с ними участия в главенстве над союзом; хотя, говорили аргивяне, главенство по справедливости принадлежат им одним, однако они довольствуются и половиной его.
149. Таков, говорят, был ответ сената, хотя оракул и запрещал им вступать в союз с эллинами. Они боялись оракула, но желали заключить тридцатилетний мир для того, чтобы в продолжение этих лет дети их достигли зрелого возраста; если же мира не будет, опасались они, то в случае нового поражения от персов сверх постигшего их несчастья они в будущем подпадут под власть лакедемонян. Далее говорят, что послы из Спарты отвечали на речь сената следующее: относительно мира они доложат народу. Что касается главенства, то им поручено дать ответ, и сказали, что у лакедемонян два царя, а у аргивян один, поэтому невозможно, чтобы один из царей Спарты отказался от участия в главенстве, но нет никакого препятствия к тому, чтобы рядом с двумя их царями аргосский также имел равное право голоса. Аргивяне рассказывают, что они не могли снести такого высокомерия спартанцев и предпочли покориться варварам, нежели уступить лакедемонянам; поэтому послам приказано было покинуть страну до захода солнца, ибо в противном случае с ними поступлено будет как с врагами. Так рассказывают об этом сами аргивяне.
150. Распространен в Элладе и другой рассказ, а именно: прежде чем идти войной на Элладу, Ксеркс отправил в Аргос глашатая. Как говорят, явившись туда, глашатай сказал: «Аргивяне! Царь Ксеркс объявляет вам следующее: «Мы полагаем, что Перс, от которого мы происходим, сын Персея и внук Данаи, рожденный дочерью Кефея Андромедой. Таким образом, мы ваши потомки. Ни нам не подобает идти войной на наших предков, ни вам в союзе с другими выступать против нас; поэтому спокойно оставайтесь дома. Если замыслы мои осуществятся, я буду ценить вас превыше всех народов»». Говорят, что аргивяне не оставили этого предложения без внимания и в то время ничего эллинам не обещали и ничего от них не требовали. Только после того‑де, как эллины стали приглашать их к союзу, они обратились к лакедемонянам с требованием, чтобы иметь предлог оставаться в покое, ибо они заранее знали, что лакедемоняне не уступят им доли своей власти.
151. С этим рассказом согласуется, говорят некоторые эллины, следующий случай, имевший место много лет спустя, а именно: по какому‑то другому делу в Мемноновых Сузах находилось афинское посольство с Каллием, сыном Гиппоника, во главе. В то же самое время и аргивяне отправили послов в Сузы спросить сына Ксерксова Артаксеркса: сохраняется ли еще с ними, как они того желали бы, дружественный союз, заключенный ими с Ксерксом, или же они считаются его врагами. Царь Артаксеркс на это‑де отвечал, что сохраняется вполне и что ни к одному городу он не относится так дружески, как к Аргосу.
152. Посылал ли Ксеркс глашатая в Аргос с таким предложением и являлись ли аргосские послы в Сузы спрашивать Артаксеркса о союзе, достоверно сказать не могу. Я сообщаю только то, что рассказывают сами аргивяне. Полагаю только, что если бы все люди собрались со своими пороками в одно место с целью обменяться ими с соседями, то, пристально взглянув на пороки соседей, каждый охотно унес бы с собой назад бремя пороков, с коим пришел. Так и поведение аргивян было не самое позорное. Я обязан передавать то, что говорят, но верить всему не обязан; это замечание имеет силу относительно всего моего повествования. Действительно, говорят и то, что аргивяне пригласили персидского царя идти на Элладу после того, как война их с лакедемонянами оказалась несчастной, когда своему тогдашнему положению они готовы были все предпочесть. Это об аргивянах.
153. Другие послы от союзников явились в Сицилию для переговоров с Гелоном; в числе их был и Сиагр от лакедемонян. Предок этого Гелона, обитатель Гелы, происходил с острова Телос, что у Триопия. Он принял участие в основании Гелы линдянами с Родоса и Антифемом. С течением времени потомки его были верховными жрецами божеств преисподней и непрерывно исполняли эту обязанность, после того как один из предков их, Телин, приобрел это звание следующим образом. В город Макторий, лежащий к северу от Гелы, бежало несколько гелейцев вследствие поражения в усобицах. Телин отвел их обратно в Гелу без всякой вооруженной силы, лишь со святыней этих божеств. Получил ли он откуда‑нибудь святыню или приобрел непосредственно, этого не могу сказать; только полагаясь на нее, он возвратил беглецов в Гелу с тем условием, чтобы и потомки его были верховными жрецами этих божеств. В рассказах о том, как Телин совершил столь трудное дело, странно для меня еще следующее обстоятельство: я полагаю, что подобное дело может быть исполнено не всяким человеком, но мужественным только и сильным; между тем обитатели Сицилии рассказывают о Телине противное, что он был женственный и очень слабый человек. Так приобрел он это звание.
