162. «Мне кажется, любезный афинянин, – отвечал на это Гелон, – вы имеете начальников, но не будете иметь подначальных. Так как вы не хотите ничего уступить и желаете удержать все в ваших руках, то торопитесь как можно скорее в обратный путь и объявите Элладе, что для нее весна изъята из года». Смысл замечания таков: как весна самая лучшая пора года, так войско Гелона самое лучшее из войск эллинов; вот почему потерю своей помощи для Эллады он уподобил тому, как если бы весна была изъята из года.
163. После этих переговоров с Гелоном эллинские послы отплыли обратно. Хотя Гелон вследствие разрыва с эллинами и боялся за них, что они не смогут одолеть варваров, но тягостным, невыносимым казалось ему, владыке Сицилии, явиться в Пелопоннес и поступить под начальство лакедемонян; поэтому он отверг такой способ действия и избрал другой, а именно: при известии о том, что персидский царь переправился через Геллеспонт, он немедленно послал в Дельфы с тремя пятидесятивесельными судами Кадма, сына Скифа, уроженца Коса, с большой суммой денег и с предложениями мира; он должен был выжидать исхода войны с тем, чтобы в случае победы царя предложить ему деньги и подвластные Гелону землю и воду, а в случае победы эллинов привезти деньги назад.
164. Этот самый Кадм раньше того получил от отца прочную власть тирана над Косом; но затем добровольно, при отсутствии какой бы то ни было опасности, только по чувству справедливости уступил власть народу Коса, а сам удалился в Сицилию; здесь отнял у самосцев и заселил город Занклу, причем переименовал его в Мессену. Этого‑то Кадма, явившегося в Сицилию при таких обстоятельствах, Гелон выбрал послом в Дельфы благодаря его честности, которую тиран замечал в нем и сам в разных случаях. В числе честных поступков его не последнее место занимает и следующий. Располагая большой суммой денег, доверенных ему Гелоном, и имея возможность присвоить их себе, он не захотел этого сделать и после того, как эллины одержали победу в морской битве, а Ксеркс ушел обратно, и Кадм возвратился в Сицилию со всеми деньгами.
165. Жители Сицилии рассказывают еще следующее. Гелон пошел бы на помощь эллинам, хотя бы и под начальством лакедемонян, если бы в то же самое время бывший тиран Гимеры, сын Криниппа Терилл, изгнанный из Гимеры самодержцем Акраганта, сыном Энесидема Фероном, не привел с собой в Сицилию триста тысяч финикиян, ливийцев, иберов, лигиев, элисиков, сардинцев и жителей Кирна под предводительством Амилки, сына Аннона, царя карфагенян. Терилл склонил его к этому походу благодаря узам гостеприимства с ним. Но главным образом побудили его к тому старания сына Кретина Анаксилая, тирана Регия, который звал Амилку в Сицилию на помощь своему тестю и даже отдал ему в качестве заложников детей своих; дело в том, что Анаксилай женат был на дочери Терилла по имени Кидиппа. Вследствие‑де этого Гелон не имел возможности идти на помощь эллинам и потому послал деньги в Дельфы.
166. Кроме того, рассказывают еще, что в тот самый день, как Гелон и Ферон одержали победу над карфагенянином Амилкой в Сицилии, эллины победили персидского царя при Саламине. Амилка, карфагенянин по отцу, а по матери сиракузец, сделался царем карфагенян благодаря личной доблести; как мне рассказывали, он исчез во время битвы после понесенного поражения; его не нашли нигде ни живым ни мертвым, хотя Гелон велел всюду искать его.
167. Впрочем, сами карфагеняне передают следующий правдоподобный рассказ: в то время как эллины сражались с варварами в Сицилии с утра до позднего вечера, потому что столь продолжительна, говорят, была эта битва, – Амилка оставался в лагере, совершал жертвы и испрашивал благоприятных знамений, сжигая на большом костре тела целиком; совершая возлияние на жертву, он увидел свои войска обращенными в бегство и сам кинулся в огонь. Так исчез он в пламени. Исчез ли Амилка таким образом, как рассказывают финикияне, или иначе, но в честь него установили жертвоприношение и во всех городах колонистов сооружены памятники, наибольший в самом Карфагене. Столько о Сицилии.
168. Керкиряне ответили послам одно, а сделали другое. К ним явились те же послы, которые были в Сицилии, и обратились к ним с такой же речью, как и к Гелону. В то время керкиряне обещали послать войско и помочь эллинам, так как, говорили они, им нельзя допускать гибели Эллады: если Эллада будет сокрушена, то в самом скором времени и им грозит не что другое, как порабощение; поэтому они обязаны помогать эллинам, насколько могут. Таков был их благовидный ответ. Но когда нужно было идти на помощь, керкиряне с иной целью снарядили шестьдесят кораблей; но лишь только вышли в открытое море, подошли к Пелопоннесу и поставили свои корабли на якоре подле Пилоса и Тенара в Лакедемонской земле, также в ожидании того, каков будет исход войны. Они не питали надежды на победу эллинов, полагая, что персидский царь одержит решительную победу над эллинами и будет владычествовать над целой Элладой. С кораблями они поступили так для того, чтобы иметь потом возможность сказать персу приблизительно следующее: «Хотя, царь, эллины и призывали нас к участию в этой войне и хотя мы располагаем значительными военными силами и владеем значительным числом кораблей, после афинян наибольшим, однако мы не захотели идти против тебя и действовать наперекор тебе». Такими речами керкиряне рассчитывали выиграть больше всех прочих, и, как мне кажется, так бы это и было. Для эллинов у них заготовлено было оправдание, коим они и воспользовались. В ответ на упреки эллинов в том, что они не оказали помощи, керкиряне отвечали, что ими снаряжено было шестьдесят кораблей, но, застигнутые пассатными ветрами, они не могли обогнуть Малею, потому‑де и не прибыли к Саламину, а вовсе не вследствие какого‑либо коварства не участвовали в морской битве. Так керкиряне обманули эллинов.
169. Критяне поступили следующим образом, когда посланные к ним эллины звали их к участию в войне: по общему решению они послали в Дельфы вопрошателей узнать от божества, выгодно ли им помогать Элладе в войне. «Глупцы! – отвечала им пифия. – Вы жалуетесь, что разгневанный Минос послал вам столько слез за оказанную Менелаю помощь? Ведь эллины не помогли вам отмстить за смерть его в Камике, хотя вы помогали эллинам мстить за похищение варваром женщины из Спарты». Изречение это было доставлено критянам; они выслушали его и воздержались от войны.
170. Рассказывают, что Минос в поисках Дедала прибыл в Сиканию, именуемую теперь Сицилией, и здесь погиб насильственною смертью. С течением времени по внушению божества критяне – все, за исключением полихнитов и пресиев, прибыли с многочисленным войском в Сиканию и в течение пяти лет осаждали город Камик, который в наше время занимали акрагантинцы. Наконец они сняли осаду и удалились, будучи не в состоянии ни овладеть городом, ни дольше осаждать его по причине голода. Когда они на кораблях подошли к Иапигии, то были захвачены сильной бурей и выброшены на сушу; суда были разбиты, и им не было никакой возможности вернуться на Крит. Поэтому, оставшись в Иапигии, критяне основали там город Гирию и переименовали себя из критян в иапигских мессапиев и из островитян сделались жителями материка. Из города Гирии они основали прочие колонии, откуда много времени спустя пытались вытеснить их тарантинцы, но потерпели столь жестокое поражение*, что число павших эллинов было больше, нежели в какой‑нибудь иной известной нам битве. Число убитых тарантинцев неизвестно, а регийских граждан, которых принудил идти на помощь Таранту Микиф, сын Хойра, пало три тысячи человек. Микиф состоял на службе у Анаксилая, который и поручил ему управление Регием. Впоследствии, будучи изгнан из Регия, он поселился в Тегее, в Аркадии, и пожертвовал в Олимпии множество кумиров.
