181. Эгинская трирема, состоящая под начальством Асонида, навела на варваров некоторое смущение, потому что в отряде его находился сын Исхеноя Пифей, обнаруживший в этот день величайшую храбрость: когда корабль был взят в плен, он упорно дрался до тех пор, пока не был весь изрублен. Когда он упал не мертвый еще, но дышащий, находившиеся на кораблях персы сильно желали спасти его за его храбрость. Смирной лечили ему раны и накладывали повязки из тонкого холста; по возвращении на стоянку показывали его с изумлением всему войску и заботливо обращались с ним; напротив, с остальными пленниками с того же корабля они поступали как с рабами. Так неприятелем взяты были два корабля.
182. Третья трирема, состоявшая под начальством афинянина Форма, убежала и причалила к берегу в устьях Пенея. Пустое судно – но не команда его – попало в руки варваров, ибо лишь только корабль пристал к берегу, афиняне спрыгнули с него на сушу и через Фессалию прибыли в Афины.
183. Стоявшие у Артемисия эллины узнали о случившемся по сигнальным огням на Скиафе; объятые страхом, они снялись с якоря у Артемисия и перешли к Халкиде с целью защитить Еврип, причем на высотах Эвбеи оставляли соглядатаев. Из десяти варварских кораблей три пристали к утесу, именуемому Мирмеком, что между Скиафом и Магнесией, здесь, на утесе, варвары поставили каменный столп, который для этого и привезли с собой. Когда препятствия на пути были устранены, персидское войско со всеми своими кораблями снялось с якоря в Ферме и направилось морем к Элладе, одиннадцать дней спустя после выхода царя из Фермы. Этот утес, лежащий почти на пути кораблей, указал персам Паммон из Скироса. За целый день плавания варвары дошли до Сепиады в области Магнесии и до побережья между городом Касфанея и мысом Сепиада.
184. До этой местности и до Фермопил полчища Ксеркса не потерпели никаких потерь. Численность его в то время по моим расчетам была такова: при тысяче двухстах семи кораблях, вышедших из Азии, первоначальное количество воинов, набранных из отдельных народностей, было двести сорок одна тысяча четыреста человек, причем на каждый корабль я полагаю двести воинов. На каждом из кораблей, кроме туземцев отдельных народностей, находилось по тридцать человек персов, мидян и саков; это второе количество воинов составляло цифру в тридцать шесть тысяч двести десять воинов. К последней и первой цифре я должен прибавить число воинов пятидесятивесельных судов, полагая на каждое судно средним числом до восьмидесяти человек. Общее число судов, как сказано уже раньше, было три тысячи; следовательно, на них должно было помещаться двести сорок тысяч человек. Итак, всего морского войска, вышедшего из Азии, было пятьсот семнадцать тысяч шестьсот десять человек; пехоты было один миллион семьсот тысяч, а конницы восемьдесят тысяч. К этому числу я должен прибавить арабов верхом на верблюдах и ливийцев на боевых колесницах, всего двадцать тысяч человек. Следовательно, общее количество морского и сухопутного войска было два миллиона триста семнадцать тысяч шестьсот десять человек. Таковы были полчища, выведенные из самой Азии, не считая следовавшей за ними прислуги, судов со съестными припасами и с находившимися на них людьми.
185. К этой общей сумме следует прибавить по догадкам войско, набиравшееся в Европе. Эллины из Фракии и из прилегающих к Фракии островов доставили сто двадцать кораблей, а на этих кораблях было двадцать четыре тысячи человек. Что касается сухопутного войска, то фракийцы, пеоны, эорды, боттиеи, население Халкидики, бриги, пиерийцы, македоняне, перребы, эниены, долопы, магнеты, ахейцы и обитатели всего фракийского побережья доставили все вместе, как я полагаю, триста тысяч человек. Эти тысячи в сложности с азиатскими войсками составляют общую сумму всех боевых сил – два миллиона шестьсот сорок одну тысячу шестьсот десять человек. Столь велико было количество боевых сил царя.
186. Следовавшей за войском прислуги, а также людей, находившихся на судах, плывших вместе с войском, было, по моему мнению, не меньше, а больше, нежели боевого войска. Однако я принимаю, что число этих последних людей было не больше и не меньше первой цифры, что оно было равно ей; если так, то оно составляло столько же десятков тысяч, сколько было и в войсках. Таким образом, Ксеркс привел к Сепиаде и Фермопилам пять миллионов двести восемьдесят три тысячи двести двадцать человек. Такова общая сумма следовавших за Ксерксом полчищ.
187. Что касается стряпух, наложниц и евнухов, то количества их никто не мог бы определить с точностью, равно как и огромного количества упряжного и прочего вьючного скота, а также индийских собак. Поэтому для меня ничуть не удивительно, что в некоторых реках оказывалось недостаточно воды для питья; скорее удивляет меня то, что для такого количества людей доставало съестных припасов. Действительно, если считать, что каждый человек получал ежедневно не более одного хойника пшеницы, то каждый день потреблялось сто десять тысяч триста сорок медимнов; при этом я не принимаю в расчет женщин, евнухов, скота и собак. Несмотря на такое множество людей, ни один из них ни по красоте, ни по росту не был достойнее самого Ксеркса обладать таким могуществом.
188. Снявшись с якоря, персидский флот поплыл дальше и занял в Магнесии побережье между городом Касфанея и мысом Сепиада, причем передние корабли причалили к самому берегу, а следовавшие за ними стали на якоре. Так как побережье было не широко, то корабли стояли на якоре по восьми в ряд и носами были обращены к морю. Так провели они первую ночь. Но на рассвете при ясном небе и тихой погоде вдруг заволновалось море, поднялась сильная буря и подул резкий восточный ветер, который у туземцев той местности называется Геллеспонтием. Все те воины, которые заметили усиление ветра и которым место стоянки дозволяло это, предупредили бурю, вытащили корабли на сушу, спаслись сами и спасли свои корабли. Напротив, все корабли, которые были захвачены бурей в открытом море, отброшены были частью к так называемым Ипнам на Пелионе, а частью к берегу; некоторые разбились о сам мыс Сепиада, другие у города Мелибеи, третьи выброшены в Касфанее. Сила бури была непреодолима.
189. Молва гласит, что, согласно изречению оракула, афиняне призвали на помощь Борея, а именно что они получили новое изречение – призвать на помощь себе зятя своего. По эллинскому преданию, Борей женат на аттической женщине, дочери Эрихтея Орифии. Вследствие этого родства афиняне, как рассказывают, заключили, что Борей – зять их. Поэтому, находясь с кораблями на стороже у эвбейской Халкиды и, заметив, что буря усиливается, или даже раньше еще, они приносили жертвы и призвали Борея и Орифию помочь им сокрушить корабли варваров, как были они сокрушены прежде подле Афона. Я не могу решить, по этой ли причине Борей обрушился на варваров, когда корабли их стояли на якоре; однако, по словам афинян, и в этот раз, и раньше Борей пришел им на помощь; поэтому по возвращении домой афиняне соорудили ему жертвенник подле реки Илисса.
190. По самому меньшему счету во время этой бури погибло не менее четырехсот кораблей, несчетное множество народа и огромное количество драгоценностей. Крушение это было очень выгодно для магнетского землевладельца, жившего подле Сепиады, Аминокла, сына Кретина; впоследствии он собрал выброшенные на берег в большом числе золотые и серебряные кубки, нашел денежные ящики персов, приобрел и многие другие драгоценности. Благодаря этим находкам он разбогател, хотя вообще не был счастлив, ибо и Аминокла постигло горестное испытание, лишившее его сына.
