213. Царь не знал, как ему выйти из такого положения, как явился к нему в надежде получить большую награду малиец Эпиальт, сын Евридема, сообщил ему о тропинке, ведущей через гору к Фермопилам, и тем погубил находившихся там эллинов. Впоследствии из страха перед лакедемонянами он бежал в Фессалию; но на собрании амфиктионов в Пилах пилагоры объявили нараду за голову беглеца. По прошествии некоторого времени он возвратился в Антикиру и был там убит Афинадом из Трахина. Хотя Афинад убил Эпиальта по другой причине, которую я объясню в дальнейшей части повествования, тем не менее он был награжден лакедемонянами. Так погиб впоследствии Эпиальт.
214. Существует и другой рассказ, которому, однако, я вовсе не верю: будто обратились к царю с таким же предложением и повели персов кругом горы уроженец Кариста Онет, сын Фанагора, и уроженец Антикиры Коридалл. Действительно, необходимо принять в соображение, во – первых, то, что эллинские пилагоры с точным, конечно, знанием дела назначили цену не за Онета или Коридалла, но за Эпиальта из Трахина; во – вторых, нам известно, что Эпиальт бежал именно по этой причине. Правда, и не будучи малийцем, Онет мог знать тропинку, если долго жил в этой местности; но проводил персов кругом горы по тропинке Эпиальт, почему его я и называю виновным в том.
215. Предложение Эпиальта понравилось Ксерксу; он принял его с радостью и тотчас послал Гидарна с отрядом. С приближением ночи, когда зажигаются огни, персы вышли из лагеря. Тропу эту открыли туземцы – малийцы и по ней проводили фессалийцев в область фокийцев в то время, когда фокийцы стеной заградили доступ в свою страну и были обеспечены на случай войны. С того давнего времени тропа эта оказывалась для малийцев совсем бесполезной.
216. Положение этой тропы следующее: начинается она от реки Асоп, протекающей через горное ущелье; и гора, и тропа называются одним и тем же именем, Анопея. Анопея тянется вдоль края горы и оканчивается подле города Альпена, первого города Локриды со стороны Малиды, там, где находятся так называемая скала Мелампиг и место пребывания Керкопов*; здесь же тропа наиболее суживается.
217. После переправы через Асоп персы шли по этой тропинке целую ночь, имея с правой стороны Этейские высоты, а с левой – Трахинские. На заре они находились уже на вершине горы. В этом месте горы, как сказано выше, стояла на страже тысяча фокийцев для защиты своей страны и для охраны тропинки. Внизу дорога охранялась теми войсками, о которых сказало прежде; охрану горной тропинки добровольно приняли на себя от Леонида фокийцы.
218. Следующим образом фокийцы узнали, что персы взошли уже на гору: поднимались они незаметно благодаря тому, что вся гора покрыта лесом; погода стояла тихая, а лежавшие под ногами листья производили, как и следовало ожидать, сильный шум; фокийцы вскочили и бросились к оружию; в то же время явились перед ними и варвары; эти последние были изумлены при виде вооруженных людей, так как нападали на войско врасплох и надеялись, что не встретят никакого сопротивления. В страхе о том, что перед ним стоят лакедемоняне, а не фокийцы, Гидарн спросил Эпиальта, что это за войско, и, получив точное сведение, выстроил персов к бою. Поражаемые множеством стрел, фокийцы бежали на вершину горы в том убеждении, что персы вышли именно против них, и приготовились к смерти. Так думали фокийцы, но персы с Эпиальтом и Гидарном во главе не обращали никакого внимания на фокийцев и стали поспешно спускаться с горы.
219. Находившимся в Фермопилах эллинам прежде всего гадатель Мегистий объявил по рассмотрении жертвы, что на заре предстоит им смерть; потом явились перебежчики с известием о том, что персы обходят гору кругом. Это объявлено было еще ночью; третьими вестниками уже на рассвете были соглядатаи, сбежавшие с горных вершин. Тогда эллины стали совещаться между собой, причем голоса разделились: одни утверждали, что не следует покидать стоянки, другие были противоположного мнения. Засим эллины разошлись, одни отправились в обратный путь, рассеявшись по своим городам, другие с Леонидом во главе решили оставаться на месте.
220. Рассказывают еще, что Леонид сам отослал эллинов из желания спасти их, замечая при этом, что ни ему, ни находящимся при нем спартанцам не подобает покидать стоянку, для охраны которой они присланы были вначале. Еще больше я склонен к тому мнению, что Леонид предложил союзникам возвратиться домой при виде того, как нерадивы они и как мало имеют охоты подвергаться вместе с ним опасности, но считал постыдным уходить самому: если он оставался на месте, то на его долю выпадала громкая слава, да и слава Спарты приумножалась. Дело в том, что, когда спартанцы при самом начале войны спрашивали о ней оракула, пифия отвечала, что или Лакедемон будет сокрушен варварами, или погибнет царь их. Пифия дала им ответ в шестистопных стихах следующего содержания:
У вас, обитатели обширной Спарты,
Или будет разрушен большой славный город мужами – персеидами,
Или не будет, но тогда стогны Лакедемона
Будут оплакивать смерть царя из рода Геракла;
Ибо противостоящая мощь быков и львов не смирит врага,
Так как сила его равняется Зевсовой.
Я объявляю, что он не смирится до тех пор,
Пока не получит на свою долю целиком одного или другого.
Размышляя об изречении оракула, Леонид пожелал стяжать славу только для спартанцев, и, по моему мнению, вероятнее, что он отослал союзников, а не то, что они удалились сами вследствие разногласия во мнениях вопреки требованиям военной дисциплины.
221. Не последним подтверждением этого служит для меня еще следующее обстоятельство: известно, что Леонид старался отослать домой во избежание гибели его вместе со спартанцами и того гадателя, акарнанца Мегистия, почитавшегося далеким потомком Мелампода, который по жертвам предсказал угрожающий эллинам конец. Однако Мегистий не оставил Леонида, хотя тот и отсылал его; он отослал только своего единственного сына, находившегося вместе с ним в войске.
222. Итак, отпущенные союзники, согласно распоряжению Леонида, удалились; с лакедемонядами остались одни феспийцы и фиванцы. Из них фиванцы остались поневоле, против собственного желания, потому что Леонид удерживал их при себе в качестве заложников. Феспийцы, напротив, оставались добровольно, объявив, что не уйдут и не покинут Леонида с его воинами; так они остались и умерли вместе со спартанцами. Начальником их был сын Диадрома Демофил.
223. Когда солнце взошло, Ксеркс совершил жертвенное возлияние, потом некоторое время выждал, до той поры, в какую обыкновенно рынок наполняется народом, и велел начинать приступ: так приказано было Эпиальтом, ибо путь с горы вниз прямее и гораздо короче того, который идет кругом горы и вверх на нее. Варвары с Ксерксом во главе пошли на приступ, а эллины Леонида, как бы готовые идти на смерть, протеснились к более широкой части теснины гораздо дальше, чем стояли вначале. Действительно, в прежние дни одна часть эллинов охраняла стену, а другая бежала назад к более узкому месту и там сражалась. Теперь стычка произошла по ту сторону теснины, причем варвары падали в большом числе. Позади отрядов их стояли с бичами в руках начальники и ударами гнали всех вперед все дальше и дальше. Многие из них падали в море и гибли, а другие в гораздо большем числе были растоптаны живыми. Но на погибавших никто не обращал внимания. Так как эллины были убеждены, что им предстоит гибель от тех варваров, которые обошли гору кругом, то они проявили в борьбе с врагом наивысшую степень мужества, дрались отчаянно и с бешеной отвагой.
