236. После него говорил Ахемен, брат Ксеркса, главнокомандующий флота; он присутствовал при этой беседе и боялся, как бы Ксеркс не склонился к такому способу действий: «Я вижу, царь, ты благосклонно выслушиваешь речи человека, который завидует твоему счастью или даже питает против тебя предательские замыслы. Ведь эллины обыкновенно поступают таким образом: они завидуют благополучию других и ненавидят сильнейших. Если, невзирая на случившееся несчастье, вследствие которого погибло четыреста кораблей, ты отошлешь из стоянки еще триста кораблей для того, чтобы они плавали кругом Пелопоннеса, тогда враги твои будут в силах воевать с тобой. Напротив, весь флот наш в совокупности неодолим для них, и они совершенно не смогут устоять против тебя; кроме того, совершая поход вместе, весь флот будет помогать сухопутному войску, а сухопутное войско флоту; если же ты разобьешь его, то ни ты кораблям не будешь полезен, ни корабли тебе. Мое мнение такое: если ты желаешь вести собственное дело правильно, не заботься о положении дел противника, о том, как они намерены вести войну, что они намерены делать и как велика численность их. Ведь они и сами умеют заботиться о себе, а мы точно так же должны заботиться о нас. Если лакедемоняне вступят в бой с персами, они не загладят понесенного теперь поражения».
237. Ксеркс отвечал на это так: «Мне кажется, Ахемен, ты говоришь правильно, и я сделаю так. Хотя Демарат говорит то, что, по его мнению, наиболее полезно для меня, однако предложение его уступает твоему. Однако я не могу допустить, что он недоброжелатель мой, и заключаю так на основании прежних его речей и самых дел. Правда, один гражданин завидует благополучию другого гражданина и в молчании проявляет вражду свою, и если один спрашивает совета, то другой не станет высказывать того, что ему кажется наиболее полезным, разве уж он человек высокой добродетели, а такие люди редки. Но люди, связанные между собой узами гостеприимства, благожелательнейше относятся друг к другу, и всегда в случае совещания один дает другому наилучший совет. Поэтому я приказываю воздерживаться вперед от злословия против Демарата, так как он связан со мной гостеприимством».
238. Ксеркс сказал это и пошел между трупами; голову Леонида он приказал отрубить и посадить на кол, услышав, что он был царем и вождем лакедемонян. Как многое другое, так в особенности это последнее служит для меня свидетельством, что царь Ксеркс был ожесточен против Леонида, пока тот жил, больше, нежели против кого бы то ни было другого. В противном случае он не совершал бы такого нечестия над его телом, потому что, насколько мне известно, персы более всякого другого народа чтут храбрых воинов. Лица, на которых это было возложено, исполнили приказание.
239. Однако я возвращусь к той части повествования, которая раньше осталась неконченой. Лакедемоняне узнали первые о том, что царь готовится к походу на Элладу; после этого они через послов обратились к дельфийскому прорицалищу, где и получили изречение, о котором сказано выше. Узнали они о походе необыкновенным способом. Сын Аристона Демарат, бежав к мидянам, не был, как мне кажется, благорасположен к лакедемонянам, и это правдоподобно. Да и можно видеть, по расположению ли к лакедемонянам или из злорадства сделал он следующее: когда Ксеркс решил идти войной на Элладу, Демарат, находившийся тогда в Сузах и слышавший об этом, пожелал дать знать о том лакедемонянам. Он совершенно не знал, как известить их, потому что опасался, как бы не быть пойманным. Поэтому употребил такую хитрость: взял двустворчатую писчую табличку и соскоблил с нее воск, потом на дереве таблички начертал решение царя, затем написанное снова залил растопленным воском для того, чтобы несущий дощечку без письма не подвергался никакой задержке со стороны дорожных стражей. Когда дощечка доставлена была наконец в Лакедемон, лакедемоняне не могли разгадать ее назначения, пока, как я слышал, дочь Клеомена, жена Леонида, не догадалась и не объяснила им: она посоветовала соскоблить воск, после чего, сказала она, они найдут на дереве письмена. Лакедемоняне послушали ее, нашли письмена и прочли их, а потом послали дощечку остальным эллинам. Так это было по рассказам.
Книга восьмая
Урания
Состав эллинского флота при Артемисии, морские битвы (1–23). Осмотр варварами поля сражения при Фермопилах (24–25). Путь варваров от Фермопил в Беотию, Фокиду и в Дельфы, чудо в Дельфах (26–39). Состав эллинского флота у Саламина (40–49). Афины заняты варварами (50–55). Распри в эллинском флоте, хитрость Фемистокла (56–64). Чудо, предзнаменующее беды варваров (65). Персидский флот у Фалера, военный совет (66–69). Сооружение стен пелопоннесцами на Истме (70–73). Распри в эллинском флоте, хитрость Фемистокла, появление Аристида на Саламине (74–82). Поражение варваров при Саламине (83–96). Сборы Ксеркса к возвращению в Азию и оставление Мардония с войском в Европе (97–103). История с Гермотимом (104–106). Отступление персидского флота и преследование его эллинами (107–120). Наказание эллинами городов, отдавшихся Ксерксу, дележ военной добычи и чествование Фемистокла (121–125). Осада Потидеи Артабазом и взятие Олинфа (126–129). Второй год войны: эллинский флот у Самоса и Делоса, пребывание Мардония в Фессалии (130–135). Посольство от Мардония в Афины, родословная Александра, царя македонян, неудача посольства (136–144).
1. Из эллинов зачислены были во флот следующие: афиняне, доставившие сто двадцать семь кораблей, причем платейцы, хотя и не искусные в морском деле, но движимые храбростью и усердием, снабжали эти корабли людьми вместе с афинянами; коринфяне доставили сорок кораблей, мегарцы двадцать; халкидяне поставили воинов на двадцать кораблей, но корабли им даны были афинянами. Египтяне доставили восемнадцать кораблей, сикионцы двенадцать, лакедемоняне десять, Эпидавр восемь, эретрийцы семь, трезенцы пять, стирейцы два, столько же и кеосцы, да еще два пятидесятивесельных судна. Наконец, опунтские локры явились на помощь с семью пятидесятивесельными судами.
2. Таковы были эллины, отправившиеся к Артемисию, а я уже сказал, какое количество кораблей доставлено было каждым народом. Число собранных у Артемисия кораблей, за исключением пятидесятивесельных судов, было двести семьдесят один. Главнокомандующего флотом поставили спартанцы, именно Еврибиада, сына Евриклида. Союзники объявили, что они не последуют за афинскими вождями и распустят войско, какое соберется, если только главнокомандующим будет не лакедемонянин.
3. Дело в том, что уже вначале, до отправки в Сицилию послов с просьбой о помощи, шла речь о том, что командование флотом следует поручить афинянам. Так как союзники восстали против этого, то афиняне уступили, будучи сильно озабочены спасением Эллады и зная, что Эллада погибнет, если эллины станут спорить между собою из‑за преобладания, и они рассуждали верно. Действительно, внутренние смуты настолько хуже войны, ведомой единодушно, насколько война хуже мира. Будучи именно такого убеждения, афиняне не противились, уступили, но так было до тех пор, пока они имели крайнюю нужду в союзниках, что и доказали потом: когда персов прогнали и стали воевать с царем уже за его землю, тогда под предлогом наглости Павсания афиняне отняли первенствующее положение у лакедемонян. Но это случилось впоследствии.
