43. Мне известно, что изречение оракула, которое, по словам Мардония, относилось к персам, произнесено было об иллирийцах и о походе энхелеев, а не о персах. Но есть изречение Бакида, относящееся к этому сражению и гласящее так:
Подле Фермодонта и Асопа, протекающего среди мягкой травы,
Схватка и крики эллинов и варваров.
………………..
Падут там, когда наступит роковой день,
Многие из вооруженных луками мидян, даже сверх меры судьбы.
Эти и другие подобные выражения, как мне известно, относятся у Мусея к персам. Река Фермодонт протекает между Танагрой и Глисантом.
44. После расспросов относительно оракулов и увещания вождей Мардонием приближалась ночь и расставлялась стража. В глубокую ночь, когда, казалось, все было спокойно в лагерях и люди погружены были в сон, – в это время прискакал на коне к афинской страже Александр, сын Аминты, вождь и царь македонян, и пожелал переговорить с начальниками. Боўльшая часть стражи осталось на месте, а некоторые побежали к вождям и объявили, что некий человек верхом на лошади явился из лагеря мидян, не говорит им ни слова, желает только повидаться с начальниками, причем называет их по именам.
45. При этих словах начальники тотчас направились к страже, и когда они пришли, Александр стал говорить следующее: «Весть эту я вверяю вам, афинские граждане, с просьбой сохранить ее в тайне и не открывать никому, кроме Павсания, чтобы вы не погубили и меня. Я бы не сообщал ее, если бы столь сильно не озабочивало меня благо целой Эллады; ведь сам я издревле эллин по происхождению и не желал бы видеть Элладу порабощенной, а не свободной. Итак, объявляю, что ни Мардонию, ни войску его жертвы не могут дать благоприятных знамений, иначе вы бы сражались уже давно. Теперь у него решено оставить жертвы без внимания и с рассветом начать бой, потому что он страшится, как я полагаю, того, что вы соберетесь еще в большем числе. Готовьтесь к этому. Если бы Мардоний отложил битву и не начал сражения, то и вы должны держаться дольше и пребывать на месте, так как у них остается съестных припасов лишь на несколько дней. Если война кончится так, как вам желательно, вы обязаны вспомнить обо мне и о моем освобождении, потому что я ради эллинов, из любви к ним решился на столь опасное дело: я желал открыть вам замысел Мардония, чтобы варвары не ударили на вас внезапно, совершенно неожиданно для вас. Я – Александр македонянин». Он сказал это и ускакал назад в лагерь, на свой пост.
46. Вожди афинян пришли на правое крыло и слышанное от Александра сообщили Павсанию. При этом известии на Павсания напал страх перед персами, и он сказал: «Так как на заре будет сражение, то вы, афиняне, обязаны стать против персов, а мы станем против беотийцев и тех эллинов, которые помещены против вас, по следующей причине. Вы знаете мидян и их способ битвы, так как вы сражались с ними на Марафоне, мы же не испытывали и не знаем этого народа, ибо ни один спартанец не мерялся с ними силами, но беотийцев и фессалийцев мы знаем. Поэтому беритесь за оружие и ступайте на это крыло, а мы перейдем на левое». Афиняне отвечали на это так: «Мы уже давно, с самого начала, как только увидели, что вы поместились против персов, собирались сказать вам именно это, а вы предупредили нас и сказали сами; но мы боялись, как бы предложение наше не было неприятно вам. Теперь вы сами напомнили об этом, предложение ваше мы принимаем охотно и исполняем его с готовностью».
47. Обе стороны были довольны и потому на заре поменялись местами. Заметившие это беотийцы дали знать Мардонию; он выступил и тотчас начал перемещение с тем, дабы персов поставить против лакедемонян. Когда в свою очередь заметил это Павсаний и понял, что не может скрыть своего решения, отвел спартанцев обратно на правое крыло; точно так же поступил и Мардоний со своим левым крылом.
48. Когда войска заняли первоначальные места, Мардоний послал к спартанцам глашатая со следующими словами: «Вот как, лакедемоняне! Среди живущих в этой стране народов вы считаетесь наиболее доблестными. Люди дивятся, что вы не бежите из сражения, не покидаете вашего поста, но, оставаясь на месте, или уничтожаете врага, или погибаете сами. На самом деле это совершенная неправда: прежде чем нам сойтись и сразиться, мы уже видели, что вы убегаете и покидаете ваш пост, желая раньше испытать нас на афинянах, а себя поместить против рабов наших. Такое поведение вовсе не свойственно людям доблестным, и я сильно ошибся в вас. Мы, согласно молве о вас, ждали, что вы пришлете нам вызов через глашатая и пожелаете сражаться только с персами, и готовы были сделать это; но нам не довелось слышать от вас такие речи, и вы прячетесь из страха. Теперь так как вы первые не сделали нам этого предложения, то сделаем его мы. Почему бы нам в равном числе воинов не сразиться друг с другом – вам за эллинов, если вы считаетесь самыми доблестными, а нам за варваров? Если угодно, чтобы сражались и прочие воины, пускай они сражаются потом; если же это не угодно и достаточно сразиться нам одним, сразимся; кто из нас выйдет победителем, тот будет победителем со всеми своими войсками».
49. Глашатай сказал это и некоторое время ждал, но когда никто не давал ему никакого ответа, он удалился обратно и по возвращении в лагерь рассказал Мардонию все, как было. Мардоний чрезвычайно обрадовался этому и, гордый ожидаемой победой, отправил на эллинов конницу. Всадники ударили и причиняли вред всему эллинскому войску; они метали копья и стрелы, и сразиться с ними было трудно, потому что они метали с лошадей. Кроме того, всадники взболтали и засорили тот источник Гаргафию, из которого получало воду все эллинское войско. Подле этого источника стояли одни лакедемоняне; от остальных эллинов, смотря по месту, которое занимал каждый из народов, источник находился далеко, а близко к ним протекал Асоп. Но к Асопу их не допускали, и потому они ходили за водой к этому источнику. Доставать же воду из реки было невозможно из‑за всадников и их стрел.
50. При таком положении дел, когда войско лишено было воды и конница теснила его, начальники эллинов собрались и явились к Павсанию на правое крыло для обсуждения этого и других обстоятельств. Действительно, другие обстоятельства тревожили их еще больше: съестных припасов у них уже не было, а те слуги их, которых послали было в Пелопоннес за припасами, были отрезаны конницей и не могли возвратиться в лагерь.
51. На совещании полководцы решили идти на Остров*, если персы и тот день проведут без битвы. Остров этот удален от Асопа и источника Гаргафии, у которых находился тогда эллинский лагерь, на десять стадиев и лежит перед Платеями. Остров мог поместиться на материке при следующих условиях: образующая его река разделяется у Киферона и так течет вниз до равнины, причем два рукава отстоят один от другого стадия на три, а потом сливаются снова в одну реку. Название реки – Оероя, и туземцы почитают ее дочерью Асопа. На это‑то место и решили перейти эллинские вожди дабы иметь воду в изобилии, и дабы всадники не причиняли им такого вреда, как прежде, пока стояли прямо против них. Решено было сниматься с места во время второй ночной стражи для того, чтобы персы не заметили их отступления, и всадники, пустившись в погоню, не тревожили бы их. По прибытии на место, которое омывается дочерью Асопа Оероей, текущею из Киферона, эллины решили в течение той же ночи отрядить половину всего стана к Киферону, навстречу тем рабам, которые уходили за припасами; они ведь были отрезаны в Кифероне.
