121. Астиаг выслушал это с радостью, потом позвал Кира и сказал ему: «Из‑за пустого сновидения я было обидел тебя, дитя мое, но тебя спасла судьба. Теперь иди с миром к персам, вместе с тобой я пошлю проводников. Придя туда, разыщи отца и мать, только не таких, как Митрадат и жена его». С этими словами Астиаг отпустил Кира.
122. Когда Кир возвратился в дом Камбиса, родители приняли его, а когда потом узнали, кто он и откуда, то нежно ласкали, потому что были убеждены, что сын их умер тотчас после рождения, и не расспрашивали, каким образом он спасся. Мальчик рассказывал им все, прибавляя, что раньше он не знал этого, пребывая в полнейшем неведении; все испытанные им превратности он узнал только дорогой. Прежде он думал, что пастух Астиага – отец его, пока на пути в Персию не узнал всего от проводников. Он рассказывал, как воспитывала его жена пастуха, непрерывно хвалил ее, и имя Кино не сходило с уст его во время рассказа. Родители воспользовались этим именем для того, чтобы представить спасение сына еще более чудесным, и распространили молву, будто выброшенный Кир вскормлен собакой*. Отсюда и пошла эта басня.
123. Сильно желая отомстить Астиагу, Гарпаг старался с помощью подарков расположить к себе Кира, уже возмужавшего и из всех сверстников наиболее блестящего и любимого. Гарпаг понимал, что он сам, как частное лицо, не в силах покарать Астиага, и потому искал союза с юношей Киром, полагая, что сей последний претерпел от Астиага столько же, как и он, Гарпаг. Еще раньше этого он сделал следующее: так как Астиаг был жесток с мидянами, то в беседах с мидийскими вельможами, с каждым порознь, Гарпаг убеждал их лишить власти Астиага и поставить царем Кира. Достигнув этого и уже приготовившись, Гарпаг решился открыть свой замысел Киру, жившему в Персии. Так как пути сообщения охранялись тогда стражей, то Гарпаг прибег к такой хитрости: он приготовил с этой целью зайца, разрезав ему живот так ловко, что не тронул шерсти, вложил туда письмо, в котором сообщал свой план, потом зашил живот зайцу и передал его вместе с сеткой, будто охотнику, вернейшему слуге своему. Так он отправил его в Персию, приказав отдать зайца Киру и на словах сказать, чтобы он разрезал его собственноручно и чтобы никого при этом не было.
124. Все было сделано согласно приказанию, и Кир разрезал зайца. Найдя в нем письмо, он прочитал его. Письмо гласило следующее: «Боги хранят тебя, сын Камбиса; иначе ты не поднялся бы на такую высоту. Отомсти Астиагу, твоему убийце. Он желал твоей смерти; ты живешь только благодаря богам и мне. Я полагаю, что все давно тебе известно: и то, как поступили с тобою, и то, как я наказан Астиагом за то, что не погубил тебя, а передал пастуху. Если пожелаешь довериться мне, будешь царем всей земли, в которой царствует теперь Астиаг. Склони персов к восстанию и иди войной на мидян. Если Астиаг назначит полководцем меня в войне с тобою, то случится желательное для тебя; если же кого‑нибудь другого из знатных мидян, все равно, ибо мидийская знать прежде всех отложится от него и постарается вместе с тобою низвергнуть Астиага. Так как здесь все готово, то действуй, действуй возможно скорее».
125. Прочитав это, Кир стал обдумывать, каким бы наиболее верным способом поднять персов. Среди размышлений он изыскивает удобнейшее средство и поступает так: написав в письме, чтоў задумал, он собрал персов, вскрыл перед ними это письмо и по прочтении объявил, что Астиаг назначает его военачальником персов. «Теперь, персы, – сказал он, – предлагаю всем вам явиться сюда с косами в руках». Таков был приказ Кира. Родов персидских много; лишь некоторые из них были собраны Киром и отторгнуты от мидян. Роды эти, в зависимости от которых находятся все прочие персы, таковы: пасаргады, марафии, маспии. Значительнейший из них – пасаргады; в их среде находится и дом Ахеменидов, откуда происходят цари – персеиды. Остальные персы: панфиалеи, дерусиеи, германии. Все эти роды – земледельческие, прочие – кочевники: даи, марды, дропики, сагарты.
126. Когда все персы явились с косами, Кир приказал им выкосить в один день место, совсем заросшее терновником и имевшее в объеме от восемнадцати до двадцати стадиев. Когда заказанная работа была выполнена, Кир предложил им явиться вторично на следущий день, но предварительно обмывшись. Тем временем он велел согнать в одно место отцовские стада коз, овец и быков, порезать их и изготовить обильный запас пищи и вина, собираясь угостить персидский народ. Когда на следующий день персы явились, Кир пригласил их расположиться на лугу и стал угощать. После пира он спросил их, что они предпочитают: вчерашнее ли времяпрепровождение, или сегодняшнее. Они отвечали, что между двумя днями большая разница: вчерашний день – лишь одни тягости, сегодня – только удовольствия. Подхватив эти слова, Кир стал объяснять им все дело, говоря: «Таково ваше положение, персы. Если вы последуете за мной, то будете пользоваться этими и многими другими благами, будете свободны от работ, приличных рабам; если же не захотите, то будете обременены, как вчера, многочисленными работами. Поэтому идите за мной и будьте свободнее. Мне кажется, божеским определением назначен я выполнить это дело, а вас я считаю ничем не ниже мидян и к войне не менее их способными. Поэтому отлагайтесь от Астиага немедленно».
127. Найдя себе вождя, персы готовы были добиваться свободы, потому что они давно уже тяготились владычеством мидян. Узнав о таких приготовлениях Кира, Астиаг позвал его через вестника к себе; но Кир велел через вестника же объявить царю, что он придет к нему раньше, чем того желает Астиаг. Услышав этот ответ, Астиаг вооружил всех мидян, назначив полководцем Гарпага; божество помрачило его рассудок, и он забыл, чтоў учинил Гарпагу. Когда выступившие в поход мидяне встретились с персами, в сражении участвовала только часть их, только те именно, которые не были в заговоре, иные открыто переходили на сторону персов; большинство не желало сражаться и бежало.
128. Лишь только Астиаг узнал о позорном поражении мидийского войска, он грозно воскликнул: «Не сдобровать же Киру!» Засим тотчас позвал снотолкователей – магов, которые посоветовали ему отпустить Кира, и велел распять их, потом вооружил оставшихся в городе мидян, юношей и старцев. Отправившись с ними в поход и сразившись с персами, он был разбит, сам взят живым в плен, а бывшие с ним мидяне пали в битве.
129. К находившемуся в плену Астиагу явился Гарпаг; со злорадством и насмешкой он говорил ему оскорбительные речи и в заключение спросил, что такое рабство вместо царской власти в сравнении с тем пиром, на котором он был угощен мясом сына? Астиаг посмотрел на него и спросил в свою очередь, не причастен ли он к делу Кира. Гарпаг отвечал, что он сам об этом деле написал Киру и что оно действительно – его дело. Тогда Астиаг стал доказывать Гарпагу, что он глупейший и бессовестнейший человек: глупейший потому, что облекает властью другое лицо, тогда как сам мог бы быть царем, ибо все устроено им же самим; бессовестнейший потому, что из‑за яства обратил в рабство мидян. Если уж непременно нужно было облечь царской властью кого‑либо другого, а не пользоваться ею самому, то было бы гораздо честнее предоставить ее мидянину, а не персу. Теперь ни в чем не повинные мидяне из господ стали рабами, а персы, бывшие прежде рабами мидян, стали господами их.
