52. Первоначально пеласги совершали всякие священнодействия и молились богам, как мне рассказывали, в Додоне, не называя по имени ни одного из богов, потому что никаких имен они и не знали. Богов, Jeoi, назвали так вследствие того, что все предметы поставлены ими в порядок [Jeўntej], и все их распределение боги имели в своей власти. Только много времени спустя пеласги узнали имена богов, перешедшие из Египта, а Диониса узнали лишь гораздо позже. Впоследствии пеласги вопрошали оракула в Додоне относительно имен; прорицалище это считается древнейшим из всех эллинских оракулов; и в то время это был единственный оракул. Когда пеласги обратились с вопросом к додонскому прорицалищу, принимать ли им имена богов варварских, оракул отвечал утвердительно. С того времени они при совершении жертвы называли богов по именам; от пеласгов обыкновение это заимствовали впоследствии эллины.
53. Однако откуда произошли боги, всегда ли они существовали, каковы лики их, эллины ничего этого не знали, так сказать, до самого недавнего времени. Действительно, я полагаю, что Гесиод и Гомер жили раньше меня не более как за четыреста лет; между тем они составили для эллинов родословную богов, снабдили имена божеств эпитетами, поделили между ними достоинства и занятия и начертали их образы. Что касается поэтов, именуемых более древними, нежели Гесиод и Гомер*, то, мне кажется, они были позже их. Первая часть этих сведений сообщена додонскими жрицами, вторая, относительно Гесиода и Гомера, принадлежит мне.
54. Египтяне передают следующий рассказ об оракулах у эллинов и в Ливии: по словам жрецов Зевса Фиванского, две женщины – жрицы были увезены финикиянами из Фив, причем одна из них, как они слышали, была продана в Ливию, а другая эллинам; эти женщины и были первыми основательницами оракулов у указанных народов. Когда я спросил, откуда они знают это, что говорят с такой уверенностью, жрецы отвечали, что с их стороны были произведены тщательные розыски этих женщин, но они не могли найти их и только впоследствии узнали то, что мне и рассказали.
55. Слышал я это от жрецов фиванских. Напротив, додонские прорицательницы сообщают следующее: две черные голубки, снявшиеся в Фивах египетских, прилетели одна в Ливию, другая в Додону; эта последняя села на дубе и человеческим языком проговорила, что здесь должно быть учреждено прорицалище Зевса; жители Додоны приняли эти слова за повеление божества и согласно с ним поступили. Другая голубка, говорят они, удалилась к ливийцам и приказала им основать прорицалище Амона; и это прорицалище принадлежит Зевсу. Додонские жрицы, рассказавшие мне это, назывались так: старшая Промения, средняя Тимарета, младшая Никандра. Согласно с ними рассказывали и прочие додонцы, прислуживающие в храме.
56. Мое мнение об этом таково. Если верно, что финикияне увезли священных женщин и одну из них продали в Ливию, а другую в Элладу, то мне кажется, что эта вторая женщина продана была в ту именно часть нынешней Эллады, именовавшейся раньше Пеласгией, которую населяют феспроты, что впоследствии, будучи рабыней, она соорудила здесь под настоящим дубом святилище Зевса; естественно было, что женщина, служившая в Зевсовом храме в Фивах, сохранила о нем память и там, куда потом прибыла; со временем научившись эллинскому языку, она основала здесь прорицалище. Вероятно также, она рассказывала, что сестра ее продана в Ливию теми самыми финикиянами, которые продали и ее.
57. Я полагаю, что женщины названы были у додонцев голубками потому, что они были варварки и, казалось, говорили по – птичьи. По словам додонцев, голубка со временем заговорила человеческим языком, то есть после того, как женщина стала говорить понятно для туземцев; пока она говорила на чужом языке, то казалась им говорящей по – птичьи, ибо каким же образом голубка могла бы говорить на человеческом языке? Называя голубку черной, додонцы обозначают этим, что женщина была египтянка.
58. Действительно, способы прорицания в египетских Фивах и в Додоне оказываются сходными. Гадание по жертвам точно так же перешло из Египта. Египтяне раньше всех других народов стали устраивать общенародные праздничные собрания, процессии и жертвенные приношения; от египтян научились этому эллины, подтверждением чего служит для меня следующее обстоятельство: в Египте действия эти совершаются с очень давних времен, у эллинов они новейшего происхождения.
59. Праздничные собрания у египтян бывают не один раз в году, но многократно; чаще и охотнее собираются они в городе Бубастисе в честь Артемиды, потом в Бусирисе в честь Исиды; в этом последнем городе находится наибольший храм Исиды; а самый город стоит в середине Дельты. Исида на эллинском языке называется Деметрой. В – третьих, собираются они на празднество Афины в городе Саисе, в – четвертых, в Гелиополе в честь Гелиоса, в – пятых, в городе Буто в честь Латоны, в – шестых, в городе Папремис в честь Ареса.
60. На пути в город Бубастис египтяне ведут себя так: едут туда мужчины и женщины вместе, причем в каждом судне помещается много тех и других. Несколько женщин в продолжение всего путешествия трещат трещотками, а несколько мужчин играют на флейтах, остальные женщины и мужчины поют песни и хлопают в ладоши. Подплывая к какому‑нибудь другому городу, они пригоняют судно к берегу, причем некоторые женщины проделывают то же, что и прежде, другие кричат и издеваются над женщинами этого города, третьи пляшут, четвертые подпрыгивают, поднимают платье и обнажаются. Едущие проделывают это у каждого города, лежащего на речном пути. Когда наконец они прибывают в Бубастис, устраивают там празднество с обильными жертвами, и виноградное вино выписывается тогда в большем количестве, нежели за все остальное время года. Собирается здесь мужчин и женщин, не считая детей, около семисот тысяч душ, как рассказывают туземцы. Таково празднество в Бубастисе.
61. Как совершается празднество в Бусирисе, я сказал уже прежде, а именно: после жертвоприношения все мужчины и женщины в числе многих десятков тысяч сокрушаются в слезах; по ком они сокрушаются, грешно было бы говорить. Все те карийцы, которые живут в Египте, делают еще больше этого: ножами разрезывают себе кожу на лице, из чего видно, что они не египтяне, а пришельцы.
62. На праздничном собрании в городе Саисе все участвующие зажигают в одну из ночей во время жертвоприношений множество лампад под открытым небом, вокруг дома, причем лампадами служат чашки, наполненные солью и маслом; сверху плавает светильня. Лампады горят целую ночь, и сам праздник называется Возжением лампад. Те из египтян, которые не попадают на празднество, все‑таки соблюдают эту праздничную ночь и сами зажигают лампады; благодаря этому огни горят не в одном только Саисе, но по всему Египту. Ради чего эта ночь освещается и почитается, объясняется в одном священном сказании.
63. На собраниях в Гелиополе и Буто только совершается жертвоприношение. В Папремисе жертвоприношение и празднество совершаются точно так же, как и в других местах. Впрочем, когда солнце склоняется к западу, несколько жрецов бывают заняты около кумира божества, а большинство их с деревянными дубинками в руках стоит у входа в храм. На противоположной стороне помещается толпа людей в тысячу с лишним человек во исполнение обета; все они тоже с дубинками. Изображение божества, помещающееся в небольшом деревянном позолоченном храме, переносится накануне празднества в другое священное строение. С другой стороны те немногие жрецы, которые оставались подле кумира, подвозят четырехколесную повозку с храмом и кумиром в нем, а стоящие у входа в храм жрецы не пропускают повозки, причем исполняющие обет спешат к божеству на помощь и наносят удары не пропускающим божества жрецам; эти последние защищаются. Следствием этого бывает ожесточенная битва, дерущиеся бьют дубинами друг друга по головам, и, как я полагаю, многие умирают от этих ушибов. Египтяне, правда, уверяют, что убитых не бывает тогда вовсе. По словам туземцев, происхождение празднества таково: некогда в храме этом жила мать Ареса*; воспитанный и возмужавший вдали от матери, сын пришел однажды к ней и желал посетить ее; слуги матери, никогда раньше не видевшие Ареса, не желали впустить его и гнали прочь; однако Арес привел с собой людей из другого города, жестоко расправился со слугами матери и вошел к ней. Отсюда, говорят они, и ведет свое начало это побоище в честь Ареса на его празднике.
