64. При имени Смердиса Камбис быстро уразумел и правдивость этих слов, и сбывшееся сновидение: ему во сне кто‑то объявил было, что Смердис сядет на царский престол и головой будет касаться неба. Понял он также, что напрасно погубил брата, и оплакивал его. Оплакав брата и вообще погоревав по поводу несчастья, он вскочил на коня, решив немедленно идти войной на Сузы против мага. Но в то время как он садился на коня, отвалился наконечник от его ножен, и обнаженный меч ранил Камбиса в бедро, в то самое место, в какое прежде он нанес удар египетскому божеству Апису. Так как рана ему казалась смертельной, то он спросил, как называется город. «Акбатаны», – отвечали ему. Раньше еще царь получил изречение оракула, что в городе Буто, по смыслу которого конец жизни его наступит в Акбатанах. Камбис понял изречение в том смысле, что он умрет в мидийских Акбатанах старцем среди своих сокровищ; теперь оказалось, что оракул гласил об Акбатанах сирийских. Когда в ответ на вопрос назвали ему город по имени, он, потрясенный уже раньше вестью о злодеянии мага и мучимый раной, возвратился к рассудку, понял изречение оракула и воскликнул: «Здесь суждено умереть Камбису, сыну Кира».
65. В то время он не сказал ничего больше; но дней через двадцать после этого призвал к себе знатнейших из находившихся при нем персов и обратился к ним с такой речью: «Я вынужден открыть вам, персы, то, что старательнейше доселе скрывал. В Египте я видел во сне призрак – о! никогда бы мне не видать его! Мне представилось, будто из дому явился ко мне вестник с донесением, что Смердис восседает на царском престоле и головой касается неба. Из боязни, как бы брат не лишил меня власти, я поступил поспешно, но не благоразумно. Как оказалось потом, человек не в силах отвратить предстоящую ему беду. Между тем я, глупец, послал Прексаспа в Сузы с повелением убить Смердиса. Совершив такое злодеяние, я жил спокойно, в полной уверенности, что по умерщвлении Смердиса никто другой не восстанет на меня. Однако я совершенно обманулся относительно будущего, без нужды сделался братоубийцей и все‑таки лишен царства. Тем Смердисом, о восстании которого предупредило меня божество в виде призрака, был маг. Дело совершилось, и знайте, что Смердиса, Кирова сына, нет более у вас; властвуют над вами маги: один, которого я оставил смотрителем дворца, другой брат его, Смердис. Тот человек, которому более всего подобало бы отомстить за учиненный мне магами позор, принял злополучную смерть от ближайших родственников. Его нет более; поэтому второе настоятельнейшее мое желание – возложить на вас исполнение моей предсмертной воли. Именем царских богов я требую от всех вас, в особенности от присутствующих здесь Ахеменидов, не допустить, чтобы власть перешла снова к мидянам; если они завладели ею хитростью, то хитростью же и вам следует отнять ее; если они приобрели ее силой, то силой и оружием вы обязаны добыть ее обратно. Если вы так сделаете, то земля будет приносить вам плоды, благословенны будут жены и стада ваши, и вы навсегда останетесь свободны. Если же не добудете власти обратно и не попытаетесь добыть ее, то заклинаю, чтобы вас постигла несчастная доля, и чтобы сверх того каждый перс кончил жизнь свою так, как кончаю я». Говоря это, Камбис оплакивал свою долю.
66. При виде плачущего царя все персы разодрали от верху до низу имевшиеся на них одежды и громко завопили. Когда вскоре после этого появилось в кости воспаление, а бедро было поражено гангреной, жизнь покинула Камбиса; царствовал он всего семь лет и пять месяцев, не оставив детей ни мужского ни женского пола. Однако у присутствующих персов возникло сильное недоверие к тому, чтобы маги захватили власть; они были убеждены, что Камбис рассказал им о смерти Смердиса с целью обмануть их и вооружить против него весь персидский народ. Таким образом, они верили, что на царском престоле сидит Смердис, сын Кира, тем более что Прексасп решительно отрицал умерщвление им Смердиса: теперь ведь, после смерти Камбиса, ему было опасно утверждать, что от его руки погиб сын Кира.
67. Между тем по смерти Камбиса маг, пользуясь тождеством своего имени с именем Кирова сына Смердиса, спокойно царствовал в течение семи месяцев, недостававших Камбису для полных восьми лет его царствования. За это время он сделал много доброго всем своим подданным, так что, когда он погиб, все в Азии жалели о нем, за исключением самих персов. Действительно, маг разослал по всем народам своего царства распоряжение о свободе от военной службы и от податей на три года. Распоряжение это сделал он тотчас по вступлении на царство, а на восьмом месяце после этого его узнали. Случилось это так.
68. У Фарнаспа был сын Отан, по происхождению и состоянию принадлежавший к знатнейшим персам. Этот Отан первый возымел подозрение против мага, что новый царь не Смердис, сын Кира, основываясь на том, что он вовсе не выходил из царского замка и не вызывал к себе никого из знатных персов. Для проверки подозрения он поступил так. Женой Камбиса была его дочь по имени Федима; она же была в то время женой и мага, который пользовался всеми вообще женами Камбиса. Отан через посланца спрашивал дочь, с кем делит она супружеское ложе, с сыном ли Кира, Смердисом, или с кем‑нибудь другим. Дочь прислала ему ответ, что не знает, так как Смердиса, сына Кирова, она никогда не видела, поэтому не знает она и теперь, с кем делит ложе. Отан послал к ней вторично. «Если сама ты, – говорил он ей, – не знаешь сына Кира Смердиса, то спроси Атоссу, кто такой супруг ее и твой, она ведь хорошо знает своего брата». На это дочь отослала ему такой ответ: «Ни с Атоссой, ни с какой‑либо другой из жен, вместе со мною живущих во дворце, я не могу говорить и не могу никого из них видеть. Как только этот человек, кто бы он ни был, сделался царем, он отделил нас одну от другой».
69. Такой ответ еще больше уяснил дело Отану. Он обратился к дочери в третий раз со следующим посланием: «Так как, дитя мое, ты благородного происхождения, то обязана подвергнуться риску по требованию отца твоего. Если он действительно не Смердис, сын Кира, а тот, за кого я считаю его, то не подобает ему ни делить ложе с тобой, ни властвовать над персами; не должен он также оставаться безнаказанным за это; наказать его необходимо. Поступи поэтому так: когда он ляжет спать с тобой и ты заметишь, что он заснул, ощупай его уши. Если он окажется с ушами, то знай, что супругом имеешь Кирова сына, Смердиса; если он без ушей, то ты живешь со Смердисом магом». В ответ на это Федима прислала сказать, что она подвергнется большой опасности, если сделает это, ибо, если супруг действительно без ушей и если она будет захвачена на ощупывании, то несомненно он убьет ее. Тем не менее она пообещала отцу исполнить его требование. Этому самому магу Смердису царь Камбис, сын Кира, велел отрезать уши за какую‑то немаловажную вину. Федима, дочь Отана, исполнила все, что обещала отцу, а именно: когда наступила ее очередь идти к магу – у персов жены ходят к мужьям по очереди – и когда она легла с ним спать, то во время крепкого сна ощупала у него уши. Вполне убедившись, что у мужа нет ушей, она на другой день рано утром послала сказать об этом отцу.
70. Тогда Отан пригласил к себе Аспафина и Гобрия, знатнейших персов, которым он вполне мог довериться, и рассказал им все дело. Они, впрочем, и сами подозревали, что это так, и потому, когда Отан объяснил им все, они согласились с его заключением. Решено было, что каждый из них приобщит к заговору еще по одному персу, к которому будет питать полнейшее доверие. Таким образом, Отан ввел Интафрена, Гобрий – Мегабиза, Аспафин – Гидарна. Когда их было шесть, в Сузы явился Дарий, сын Гистаспа, из Персидской земли, где он был царским наместником. По прибытии Дария шестеро персов решили сделать и его участником заговора.
