Она беспомощно посмотрела на Мейсона.
— Нет, ключ в сумочке, — сообщила Ева Белтер.
— А где ваша сумочка?
Ее глаза остекленели, женщина стояла неподвижно, и вся ее поза говорила о том, что она в ужасе.
— Боже! — прошептала Ева Белтер. — Наверное, я оставила сумочку наверху, в комнате… рядом с телом моего мужа!
— Вы взяли ее с собой, когда отправились наверх? — уточнил Мейсон.
— Да, взяла. Вероятно, я уронила ее, потому что не помню, чтобы сумочка была у меня в руках, когда я выбегала из дома.
— Мы должны попасть внутрь, — заявил Мейсон. — Есть еще двери, которые могут быть открыты?
Ева Белтер покачала головой, но потом вдруг вспомнила:
— Да, есть черный ход, которым пользуются слуги. Запасной ключ мы держим под навесом гаража.
— Пойдемте.
Они спустились по ступеням с крыльца и двинулись по гравийной дорожке, которая огибала здание. В доме было тихо, в окнах не горел свет. Ветер колыхал кроны деревьев, ливень хлестал по стенам, но из мрачного особняка не доносилось ни звука.
— Ведите себя как можно тише, — предупредил Мейсон. — Я хочу войти так, чтобы нас не услышали слуги. Мне нужно несколько минут, чтобы осмотреться на месте.
Ева Белтер кивнула, пошарила под карнизом, нашла ключ и открыла заднюю дверь дома.
— Хорошо, — кивнул Мейсон. — Теперь тихо пройдите к главному входу и впустите меня. Я запру заднюю дверь снаружи и положу ключ на место.
Ева Белтер кивнула и скрылась в темноте. Адвокат запер дверь на ключ, вернул его на его место, потом направился к главному входу.
Глава 8
Мейсону пришлось ждать на крыльце минуты две или три, пока он не услышал внутри дома шаги Евы Белтер и щелчок замка. Она открыла дверь и улыбнулась адвокату.
В холле горел только ночник, который слабо освещал помещение, однако тусклого света было достаточно, чтобы можно было рассмотреть уходящие вверх темные ступени лестницы, ведущей на второй этаж, и мебель — пару стульев с прямыми спинками, зеркало в красивой раме, вешалку для верхней одежды и стойку для зонтов.
На вешалке висело женское пальто, в стойке для зонтов стояли две трости и три зонта. С нижней части стойки на пол стекала струйка воды с одного из зонтов, и уже образовалась лужа, в которой отражался тусклый свет ночника.
— Вы не погасили свет, когда уходили? — спросил Мейсон шепотом.
— Нет. Я оставила все так, как сейчас.
— Значит, ваш муж, впуская гостя, не зажег никакого другого освещения, кроме маленького ночника?
— Да, получается так, — ответила Ева Белтер.
— А обычно какой здесь горит свет, пока все не пойдут спать? Неужели не включаете нормальное освещение?
— Редко. Наверху живет один Джордж. Мы не интересуем его, а он нас.
— Что ж, пойдемте наверх, — сказал Мейсон. — Зажгите свет.
Ева Белтер повернула выключатель, и яркий свет залил лестницу. Мейсон первым двинулся наверх по ступеням и оказался в том же помещении, где впервые увидел Джорджа Белтера. Дверь, из которой он тогда вышел, сейчас была закрыта. Адвокат повернул ручку, открыл дверь и вошел в кабинет.
Это была огромная комната, обставленная в том же стиле, что и гостиная, — большие кресла с толстой обивкой, письменный стол, в два раза превосходивший обычный. Дверь в спальню была открыта. В нескольких футах
[10] от нее находилась еще одна дверь, которая вела в ванную комнату. Из спальни также можно было попасть в ванную.
Тело Джорджа Белтера лежало на полу, у двери из кабинета в ванную комнату. На нем был распахнут фланелевый халат, одетый на голое тело.
Ева Белтер тихо вскрикнула и вцепилась в руку Мейсона. Он сбросил ее руку, подошел к трупу и склонился над ним. Джордж Белтер, несомненно, был мертв. В тело вошла только одна пуля, которая попала прямо в сердце. По всей видимости, смерть наступила мгновенно.
Мейсон потрогал халат и понял, что он влажный. Затем он перешагнул через откинутую в сторону руку покойного и вошел в ванную.
Как и все помещения в этом доме, которые занимал хозяин, ванная комната оказалась огромной, как раз для крупного мужчины. Глубина ванны, встроенной в пол, составляла три или четыре фута, длина — почти восемь футов. В центре помещения адвокату бросился в глаза огромный умывальник, на полках лежали сложенные полотенца. Мейсон повернулся к Еве Белтер:
— Видите: ваш муж принимал ванну, но что-то заставило его из нее вылезти. Обратите внимание, что он не вытирался полотенцем, а сразу набросил халат на мокрое тело. Полотенца все сложены, ни одно не использовалось.
Ева Белтер согласно кивнула.
— Может, нам смочить банное полотенце и бросить его где-нибудь здесь, будто он им вытирался? — предложила она.
— Зачем?
— О, не знаю. Просто мне это пришло в голову…
— Послушайте, если мы начнем подбрасывать улики и менять картину преступления, то у нас обоих будут серьезные неприятности. Запомните это раз и навсегда! Похоже, что никто, кроме вас, не знает, когда и что здесь произошло. Полиции совсем не понравится, что их не вызвали сразу. Им нужно звонить незамедлительно. Они также захотят узнать, почему вы вначале позвонили адвокату, а только потом уже им. Это выглядит подозрительно и плохо для вас. Вы понимаете?
Она снова кивнула, глядя на Мейсона широко рспахнутыми глазами, которые в эти минуты казались темнее, чем они были на самом деле.
— Слушайте внимательно и запоминайте, — продолжал Мейсон. — Вам нельзя терять голову. Вы расскажете полиции все то, что рассказали мне, за одним исключением: не говорите, что поднимались наверх после того, как преступник покинул дом. Это то, что мне не нравится в вашем рассказе, и полиции это тоже не понравится. Если вам хватило смелости и хладнокровия подняться наверх и осмотреться, то должно было хватить и для того, чтобы позвонить в полицию. Тот факт, что вы сначала позвонили адвокату, заставит полицию думать, что совесть у вас не чиста.
— Но мы ведь можем сказать, что я консультировалась с вами совсем по другому делу, а тут случилось убийство, и я захотела поговорить с вами перед тем, как вызывать полицию. Можно так?
Мейсон рассмеялся.
— Это было бы невероятной глупостью, — сказал Мейсон. — Тогда все запутается еще больше, а полиция обязательно заинтересуется делом, по которому вы со мной консультировались. Вы оглянуться не успеете — и сами представите полиции мотив для убийства вашего мужа. Наше дело вообще не должно всплыть. Нужно найти Гаррисона Бурка и предупредить, чтобы он тоже держал язык за зубами.
— Но что делать с газетой? — не унималась Ева Белтер.
