— Вы судите по тому, что он сказал о ней? — уточнил Мейсон.
— Конечно. По чему еще я могу судить?
— Он пьян, — напомнил Мейсон. — Вы ведь, надеюсь, не будете подозревать женщину на основании бездумного заявления пьяного человека?
— Да, он пьян, но добрался до дома на машине целым и невредимым, — заметил Хоффман. — Может, он умеет трезво мыслить, даже когда пьян.
Перри Мейсон пожал плечами.
— Ладно, пусть будет так, — равнодушно бросил он.
Из туалета до них донеслись неприятные звуки — Гриффина сильно рвало.
— Могу поспорить, что он даже протрезвев будет говорить об этой женщине то же самое, — заявил сержант Хоффман, недоверчиво наблюдая за Перри Мейсоном.
— А я могу поспорить, что он не может так быстро протрезветь, хотя всем будет казаться, что это так, — резким тоном ответил Мейсон. — Некоторые люди, даже в пьяном состоянии способны кого угодно ввести в заблуждение. Вроде ведут себя как трезвые, а на самом деле не соображают, что делают и говорят.
В глазах Билла Хоффмана появились появилась насмешливые огоньки.
— Уже заранее пытаетесь дискредитировать его показания, Мейсон? — усмехнулся полицейский.
— Я этого не говорил.
Хоффман рассмеялся:
— Нет, прямо не говорили.
— Карлу сейчас не помешало бы выпить чашечку крепкого черного кофе, — заметил Мейсон. — Поищу кухню и сварю ему кофе.
— В кухне должна быть экономка, — сказал Хоффман. — Не обижайтесь, Мейсон, но я хочу поговорить с Гриффином наедине. Я не совсем четко пока понимаю вашу роль в этом деле. Мне кажется, что вы одновременно и друг семьи, и адвокат.
— Все правильно, — с готовностью согласился Мейсон. — И я прекрасно вас понимаю, сержант. Это ваша работа. Но раз уж я здесь, то останусь.
Хоффман кивнул:
— Найдете экономку на кухне. Ее зовут миссис Вейтч. Мы уже допросили и женщину, и ее дочь. Попросите их сварить кофе. Много черного кофе. Думаю, парни, которые работают наверху, выпьют его с не меньшим удовольствием, чем Гриффин.
— Хорошо, — кивнул Мейсон.
Адвокат прошел сквозь раздвижные двери в столовую, толкнул дверь, ведущую в буфетную, куда ставили готовые к подаче блюда, а уже оттуда попал в кухню.
Кухня оказалась огромной, ярко освещалась и была оснащена современной техникой. На стульях с прямыми спинками сидели две женщины. Они тихо разговаривали, но увидев Перри Мейсона, резко замолчали.
Женщине постарше, одетой в черное платье, с короткими с проседью волосами и глубоко посаженными черными глазами, лишенными блеска, было на вид не больше пятидесяти. У нее было вытянутое лицо, четко очерченные губы и высокие скулы.
Вторая женщина была значительно моложе, примерно двадцать два или двадцать три года. У девушки были блестящие и черные как смоль волосы. Пламенный блеск ее черных глаз подчеркивал тусклость глубоко посаженных глаз ее соседки. Губы молодой женщины были пухлыми и ярко-красными, лицо умело нарумянено и припудрено. Брови были тонкими, темными и красиво изогнутыми, а ресницы длинными.
— Вы миссис Вейтч? — спросил Перри Мейсон, обращаясь к женщине постарше.
Она молча кивнула, поджав губы.
— А я Норма Вейтч, ее дочь, — представилась сидевшая рядом девушка глубоким хриплым голосом. — Что вы хотите? Мама очень расстроена и выбита из равновесия.
— Понимаю, — сказал Мейсон извиняющимся голосом. — Я пришел спросить, не могли бы вы сварить кофе? Карл Гриффин только что вернулся домой, и мне кажется, что чашечка крепкого кофе ему бы очень не помешала. Кроме того, наверху работают несколько полицейских, и они тоже с удовольствием выпили бы кофе.
Норма Вейтч встала со стула.
— Да, конечно. Можно, мама? — спросила она.
Девушка взглянула на миссис Вейтч, и та кивнула во второй раз.
— Я все сделаю, — сказала Норма.
— Нет, — произнесла мать сухим, как шелест кукурузы, голосом. — Я сама все сделаю. Ты не знаешь, где что стоит.
Она отодвинула стул и прошла к шкафу около стены, открыла дверцу, достала кофейник и банку с кофе. Лицо ее оставалось совершенно бесстрастным, но судя по движениям, женщина очень устала. Мейсон обратил внимание на плоскую грудь и узкие бедра — в ней не было мягких женских форм, никакого пружинящего шага. К тому же, миссис Вейтч явно страдала от плоскостопия. Она выглядела удрученной и подавленной.
Девушка повернулась к Мейсону и на ее пухлых алых губах появилась улыбка.
— Вы детектив? — спросила она.
Мейсон покачал головой.
— Нет, я адвокат Перри Мейсон. Я здесь по просьбе миссис Белтер. Это я вызвал полицию.
— А-а, я слышала о вас, — заявила Норма Вейтч.
Мейсон повернулся к ее матери.
— Если вы неважно себя чувствуете, может, я сам сварю кофе? — предложил он.
— Нет, — сказала миссис Вейтч все тем же сухим, лишенным эмоций голосом. — Я сама все сделаю.
Она насыпала кофе в турку, добавила воды, поставила на плиту и зажгла газ. Несколько секунд миссис Вейтч смотрела на турку, затем вернулась к своему стулу все той же странной походкой. Сев на стул, экономка сложила руки на коленях, опустила глаза, уставившись в столешницу, и застыла. Она сидела неподвижно и смотрела в одну точку.
Норма Вейтч подняла глаза на Перри Мейсона.
— Боже, это было ужасно! — воскликнула она.
Мейсон кивнул.
— Как я предполагаю, вы не слышали выстрела? — спросил он, как бы между делом.
Девушка покачала головой.
— Нет, я спала как убитая. На самом деле, я проснулась только когда пришли полицейские. Они разбудили маму. Наверное, они вообще не знали, что я сплю в соседней комнате. Думаю, полиция хотела осмотреть мамину комнату, пока она наверху. Я проснулась и вижу, что рядом с моей кроватью стоит мужчина и в упор смотрит на меня.
Она опустила глаза и тихо хихикнула. Казалось, что она не считает случившееся неприятным инцидентом.
— И что дальше? — спросил Мейсон.
— Они вели себя так, словно считали мое присутствие в доме крайне подозрительным. Будто поймали меня с дымящимся револьвером в руке! Полицейские велели мне одеться и не спускали с меня глаз, даже пока я одевалась! Потом меня повели наверх и допрашивали. Это был допрос с пристрастием!
— Что вы им сказали?
— Правду, — ответила девушка. — Что я легла спать и сразу же заснула, а проснулась, когда незнакомый мужчина стоял у моей кровати и смотрел на меня. — Она самодовольно добавила: — Они мне не поверили.
Ее мать тем временем продолжала сидеть за столом, сплетя руки на коленях, и все также глядя в центр стола.
