— То есть я должна тянуть время, пока не выяснится…
Раскрылась дверь. Сержант Холкомб из отдела по раскрытию убийств кивнул Перри Мейсону.
— Вы, — произнес он.
Мейсон с беззаботным видом отправился в кабинет, в который его пригласил Холкомб.
— Что вы знаете об этом деле?
— Совсем немного.
— Вы обычно никогда ничего не знаете, — устало заметил Холкомб. — Ну, давайте, расскажите нам это «совсем немного».
— Я приехал сюда, чтобы обсудить один деловой вопрос с Хартли Бассетом, — сообщил Перри Мейсон.
— Что за дело?
— Разногласия между Бассетом и одним его бывшим служащим.
— И кто этот бывший служащий?
— Мой клиент.
— Фамилия?
— Я должен получить его согласие на разглашение.
— И что вы тут делали после того, как приехали?
— Увидел, что люди пребывают в большом возбуждении.
— Что тут случилось?
— Об этом вы должны спрашивать других. Я не знаю. Мне кажется, что возникли разногласия между Хартли Бассетом и его сыном, Диком Бассетом. И здесь еще была пострадавшая молодая женщина.
— Каким именно образом пострадавшая?
— Она сказала, что кто-то ударил ее по голове.
— Ого! — воскликнул Холкомб. — Кто ее ударил?
— Она не знает.
— А как так получилось, что она не знает?
— Она никогда раньше не видела этого человека.
— И где она сейчас?
— Я взял на себя смелость и отправил ее в тихое место, где она сможет отдохнуть до утра.
— Что вы сделали?
Перри Мейсон закурил сигарету и повторил легким тоном:
— Отправил ее в тихое место, где она сможет отдохнуть до утра.
— Да у вас с головой не все в порядке, если вы это сделали!
— Почему?
— Вы знали, что тут совершено убийство?
Перри Мейсон в удивлении поднял глаза и воскликнул:
— Боже праведный, нет!
— Ну, теперь вы это знаете.
— А кого убили? — спросил Мейсон.
Сержант Холкомб издевательски рассмеялся:
— И такой тертый калач как вы этого не знает? Вас что, по голове нужно стукнуть, чтобы вы поняли, что совершено убийство?
— Хартли Бассет застрелился, — сказал Перри Мейсон.
— Правда? — посмотрел на него сержант Холкомб. — Это вы говорите мне?
— А разве нет? — спросил Мейсон.
— Нет.
— Но в записке, которая вставлена в пишущую машинку, он пишет, что собирается покончить с собой.
— Любой человек может настучать текст на пишущей машинке.
— Он обернул револьвер лоскутным одеялом, чтобы приглушить звук выстрела.
— Зачем? — спросил Холкомб.
— Наверное, не хотел тревожить своих домочадцев.
— А почему он не хотел тревожить домочадцев?
— Думаю, что беспокоился о них.
— Чушь! Человек, который совершает самоубийство, знает, что его тело все равно обнаружат. Его это не волнует. Человека, который совершает самоубийство, волнует, чтобы у него была возможность это сделать до того, как его обнаружат и остановят. И человек, который совершает самоубийство, не использует для этого три револьвера.
— Три револьвера?! — воскликнул Мейсон.
— Три, — подтвердил сержант Холкомб. — Один валялся на полу, прямо на виду, второй был прикрыт одеялом, а третий был в кобуре на теле Бассета, под мышкой слева. И тот револьвер никто не трогал. Если Бассету так хотелось себя убить, то почему он не воспользовался собственным револьвером, а вместо этого приложил усилия, чтобы раздобыть еще один?
— А из которого он был убит? — спросил Мейсон.
Сержант Холкомб покровительственно улыбнулся.
— Интересно, да? — ухмыльнулся полицейский. — Но вопросы здесь задаю я.
Мейсон пожал плечами.
— Куда вы отправили дамочку, которую стукнули по голове? — спросил сержант.
— В тихое и спокойное место.
— Куда?
— Если я назову вам это место, оно перестанет быть тихим и спокойным, — заметил Мейсон.
— Послушайте, это дело об убийстве! — рявкнул Холкомб, даваясь от ярости. — Вы это понимаете или нет?
— Да, понимаю, — кивнул Перри Мейсон.
— Надеюсь. Мы хотим допросить ее. Это может помочь нам найти убийцу. Так что давайте, друг мой, выкладывайте, где она, и побыстрее. Спрашивать второй раз не буду.
— Она у меня в конторе, — сообщил Мейсон.
— Почему вы ее туда отправили?
— Потому что посчитал, что ей нужно дать возможность прийти в себя. Тогда я понятия не имел, что Бассет убит. Конечно, я думал, что это самоубийство.
— И ваша опытная секретарша, конечно, тоже находится в конторе? — уточнил Холкомб.
— Конечно, кто-то же должен был туда впустить посетительницу, — ответил Мейсон.
Холкомб помрачнел:
— Таким образом вы получили возможность записать показания единственной важной свидетельницы по делу до того, как полиции представилась возможность задать ей вопросы.
Мейсон пожал плечами.
— Если бы вы добрались до нее первым, то вы бы ее где-то заперли и вообще никто не смог бы выслушать ее версию, пока она не окажется на месте для дачи свидетельских показаний в суде, — спокойным тоном сказал он. — Именно так вы любите вести игру. Но уверяю вас, дорогой сержант, что я отправил ее в тихое место, где она сможет прийти в себя, только потому, что, как я думал, здесь было совершено самоубийство. Как только вы мне сообщили, что это убийство, я в свою очередь сразу же сообщил вам местонахождение девушки. Вы должны это признать.
Кто-то хихикнул. Холкомб резко повернулся к коллегам.
— Позвони в управление, — приказал он одному из них. — Скажи, чтобы послали кого-то забрать девушку из адвокатской конторы Перри Мейсона. Пусть ломают дверь, если потребуется. Она важная свидетельница. Скажи, что секретарша Мейсона стенографирует ее показания. Если дать секретарше еще десять минут, то у нас не будет никакого дела.
— У вас есть еще вопросы ко мне, господа? — спросил Перри Мейсон с чувством собственного достоинства.
— Когда вы сюда приехали? — спросил Холкомб.
— Вскоре после полуночи. Наверное, в двадцать минут первого.
— Бассет был уже мертв, когда вы здесь оказались?
