В матовой стеклянной части двери появился силуэт детектива. Делла Стрит пересекла кабинет и открыла дверь. Пол Дрейк вошел и улыбнулся Перри Мейсону.
— Есть идеи? Что подсказывает твоя интуиция? — спросил детектив, усаживаясь в большое, удобное, обтянутое кожей кресло в своей обычной манере: боком, прижавшись спиной к одному из подлокотников и перекинув длинные ноги через второй.
— Да. Хейзел Фенвик, — кратко ответил Мейсон.
— И что с ней?
— С ней случилось одно из трех: или ее похитил убийца, или с ней произошел несчастный случай, или она сама решила исчезнуть. Но убийца не видел ее лица, а если бы с ней произошел несчастный случай, то об этом бы уже знала полиция. Поэтому я думаю, что она просто сделала ноги.
— Это если предположить, что она сказала правду о том, что видела в ночь убийства, — заметил детектив. — Она могла исчезнуть, потому что знает что-то про Дика Бассета, и он из-за этого может оказаться в неприятном положении.
Мейсон кивнул в задумчивости:
— В двери приемной Хартли Бассета имеется ромбовидная стеклянная вставка из стекла. Хейзел Фенвик ударили по голове, и она потеряла равновесие. Когда девушка попытлась встать с дивана, ее покачнуло, но она не рухнула на пол, а уперлась ладонями в это стекло, выставив руки перед собой. Вероятно, на нем осталось десять четких отпечатков пальцев. У девицы мог быть очень серьезный мотив для того, чтобы исчезнуть. Она может кого-то защищать или скрывать, что сделала в тот вечер, или в прошлом привлекалась и даже была осуждена за совершение какого-то преступления. Поэтому ей не хочется встречаться с полицией и отвечать на их вопросы. Она могла войти в кабинет, найти мертвого Хартли Бассета, забрать деньги у него из кармана, затем ударить себя по голове и притвориться, что потеряла сознание.
Пол Дрейк согласно кивнул.
— Она могла видеть, как убивает Дик Бассет, и смылась, чтобы не давать против него показаний. Она может быть мошенницей, иметь судимость. Давай рассмотрим все возможности. Отправляйся в дом Бассета, сними эти отпечатки пальцев со стеклянной вставки, сфотографируй их и посмотри, не удастся ли их идентифицировать.
Дрейк опять кивнул.
— Что-то еще? — спросил он.
— Не сейчас, — ответил Мейсон. — Давай для начала выясним все, что только возможно про эту дамочку.
Пол Дрейк направился к двери, ведущей в коридор, и, уже взявшись за ручку, повернулся к Мейсону и спросил шутливым тоном:
— А не может быть так, что полицейские правы, и ты ее где-то прячешь, Перри?
Мейсон улыбнулся в ответ.
— Можешь заглянуть мне под письменный стол, Пол, — предложил он.
Детектив выглядел озадаченным и явно сбитым с толку:
— Если ты, сукин сын, морочишь мне голову и отправляешь на это задание просто, чтобы от меня отделаться, я больше никогда в жизни не буду тебе верить.
Пол Дрейк закрыл за собой дверь, а Мейсон повернулся к Делле Стрит:
— Пометь себе: нужно выяснить, как стеклянные глаза держатся в глазнице и насколько легко их вынуть оттуда.
Делла Стрит быстро записала указание адвоката в блокноте, подняла глаза на Мейсона и спросила:
— А что с твоими отпечатками пальцев на том револьвере?
Мейсон усмехнулся:
— Я думаю, что полиция тут кое-что упустила. Они взяли отпечатки пальцев у всех, кто находился в доме, но меня пропустили.
— Гамильтон Бергер — хитрый и умный окружной прокурор? — задумчиво спросила секретарша.
— Пока не знаю, — ответил Мейсон. — Еще слишком рано делать выводы. Это его первое дело об убийстве после назначения на должность.
— Ты лично с ним знаком?
— Я с ним только встречался.
— Если он считает, что именно из-за тебя Хейзел Фенвик покинула юрисдикцию нашего суда, он возбудит против тебя дело?
— Может.
— А что ты можешь сделать в таком случае?
— Просто сказать правду, но этого будет недостаточно.
— Что ты имеешь в виду?
— Если я скажу присяжным, причем любым на этой грешной земле, что увел из-под носа полиции ключевую свидетельницу по делу об убийстве, отправил ее в свою контору, чтобы точно выяснить, что ей известно, и получить от нее письменное заявление до того, как до нее доберется полиция, а затем попытаюсь объяснить, что она исчезла, и я не знаю, куда она делась, то для обычного человека, читающего газеты, это будет означать две вещи. Первое — я лжец; второе — ее заявление было ключевым по делу против моего клиента, и я ее где-то скрываю именно по этой причине.
Делла Стрит сочувственно кивнула. В это мгновение в кабинете прозвенел звонок. Секретарша взглянула на Перри Мейсона. Он кивнул. Делла Стрит сняла трубку телефона. Слушая сообщение, она прищурилась, потом прикрыла микрофон ладонью:
— Гамильтон Бергер, окружной прокурор, находится в приемной и хочет тебя видеть.
— Он один? — уточнил Мейсон.
Делла Стрит передала вопрос, затем кивнула.
— Приглашай его, — велел адвокат. — И останься здесь. Записывай каждое произносимое слово. Может, он и не будет потом преднамеренно искажать мои слова, но в нашей ситуации очень многое может зависеть от того, есть у меня туз в рукаве или нет.
Она кивнула и пошла к двери, ведущей в приемную. Мейсон встал, широко расставив ноги, и уперся кулаками в края письменного стола. Делла Стрит открыла дверь, впустив в кабинет Гамильтона Бергера, широкоплечего мужчину с толстой шеей и аккуратно подстриженными маленькими усиками.
— Добрый день, Мейсон, — поздоровался он дружелюбным тоном.
Перри Мейсон осторожно кивнул, указал на стул.
— Присаживайтесь. Это официальный визит? — уточнил он.
— Считаю его неофициальным, — ответил Бергер.
Мейсон предложил ему сигарету. Бергер закурил и улыбнулся Делле Стрит, которая заняла место у дальнего края письменного стола.
— Не нужно записывать то, что я собираюсь говорить, — заявил окружной прокурор.
— Единственный способ быть уверенным в том, что мне не припишут того, что я не говорил, — это иметь запись того, что я на самом деле сказал.
Окружной прокурор оценивающе посмотрел на Перри Мейсона, о чем-то раздумывая, а потом признался:
— Мейсон, я собирал о вас информацию и получил кое-какие очень интересные сведения.
— Меня это не удивляет.
— Я выяснил, какая у вас репутация. Вы изворотливый и находчивый ловкач.
— Вы пришли сюда обсуждать мою репутацию? — воинственно уточнил Мейсон.
— В некотором роде.
— Только будьте осторожны, думайте перед тем, как что-то сказать.
