Рядом с оружием оказался весьма объемный пластиковый чемоданчик. Воронин тут же сунул туда нос и восхищенно присвистнул. На поролоне, в специально вырезанных гнездах, лежал самый разный обвес для «калаша». Начиная со сменного приклада и заканчивая разными прицелами, некоторым из которых я даже названия не знал. А вот майор глядел, будто на давно потерянного родственника. Разве что слезу умиления не смахивал.
– Далее у нас пистолет Лебедева, модель двадцать четвертого года, – на столешнице появился пистолет с весьма внушительной рукоятью. – Питается патронами девять девятнадцать, а вот магазины сразу увеличенные потребляет. Потому как автоматическая стрельба присутствует. Хорошая машинка, надежная. К ней комплектов обвеса нет, но я тут кое-что подобрал, так что выберете. Ну и патроны ко всему этому богатству. Забирайте. Вот сумка, чтобы в руках не тащить. Возвращать не надо, их нам каждый год оптом привозят, чтобы на всех оболтусов хватило.
Я благодарно кивнул и принялся укладывать оружие и патроны в брезентовый баул, простой, но крепкий, явно предназначенный для того, чтобы таскать тяжести. При этом обратил внимание, что на тележке осталась лежать еще одна такая же, а также автомат с пистолетом. Остальные тоже отметили этот момент, но тут оружейник махнул рукой, подзывая Вальку.
– Так, Стариков. Ты ведь тоже табельное оружие прое… пролюбил? – покосившись на Ву Шу, улыбнувшуюся ему не менее мило, чем Воронину, мастер все же исправился. – Ну так получай давай. Штатный набор патрульного. Или ты ушел из Дисциплинарного?
– Никак нет, служу, – замотал головой Валентин. – Я только по шесту хотел поговорить…
– У дружка твоего видел телескопический? – оружейник показал глазами на меня. – Такой сойдет? Он под твой размер сделан, короче, чем у его светлости. Берешь? Ну, тогда держи и манатки свои забирай. А то мне работать надо. И так с вами сколько времени потерял.
– Эм… Одна только просьба, мастер… – Все удивленно посмотрели на меня, а я обратился к майору: – Иван Иванович, мы с Ву Шу вам по поводу Гересты говорили…
– А! Точно! – Воронин, подтверждая, что помнит, кивнул. – Уважаемый. Тут, может, к вам нагрянет одна четвероногая особа, студентка-кентавр. И если она что-нибудь эдакое запросит, гоните ее с этими идеями прочь. И пусть без меня не возвращается! Дитя войны, фантазия у нее на тему оружия нездоровая.
– Да легко, – кивнул оружейник. – Я вот сегодня одну такую, кстати, однофамилицу вашу, герцог, уже завернул! Сама первогодка, а ей, понимаешь, рельсотрон Никонова подавай – и все тут. И катану длинную. Чтобы с нее ростом. А откуда я их возьму? «Ник» у нас вообще отродясь не бывало, а нормальная нодачи – штука сложная…
– Анька… – простонал я. – Сестра это моя! Знал же, что следить и контролировать нужно.
В общем, мы получили даже больше, чем хотели, а потому поспешили откланяться. Так что, быстренько покидав оружие и патроны в сумки, подхватили их и ретировались к пригнанному Ворониным «Руссо-Балту». Багажник оказался весьма вместительным и ракетных коробов для отстрела преследующий автомобилей вроде бы не содержал. Зато обновки без труда туда поместились.
И только Ву Шу отказалась выпускать меч из рук, так и ехала со здоровенным деревянным ларцом, любовно прижимаемым к груди, словно боялась, что ее прелесть исчезнет или ее кто украдет. Ну, у каждого свои тараканы, и такой фанатизм выглядел даже мило… пока человек не начинал резать других, в том числе друзей и родных. Потому что Фростморн жаждет крови!
Однако пока лаоши выказывала исключительную моральную и психологическую устойчивость, так что за нее я не особо переживал.
Честно говоря, я рассчитывал закинуть добычу домой и отправиться-таки осматривать места преступлений, однако пришлось потратить какое-то время на то, чтобы переодеться. Просто Ву Шу в один голос с Ворониным и Ниной с Инной заявили, что безоружным я из дома не выйду!
Пришлось искать наплечную кобуру и перевязь для меча. Оружейник их, конечно, положил, но там были самые простые и не совсем удобные для повседневного ношения. А моя старая ременно-плечевая система была заточена на ножи и для пистолета не очень-то подходила.
К счастью, в кои-то веки моя популярность сработала в плюс. Едва в специализированном магазине узнали, кто заказчик, нас буквально облизали, в переносном смысле. Хотя, судя по взглядам девочки-кассира, она явно не отказалась бы сделать это и в «прямом», а если мы ненадолго удалимся в служебное помещение, меня будет ждать множество открытий чудных и вообще райских наслаждений. И многочисленные зрители ее ничуть не смущали.
Только присутствие Ву Шу и останавливало от прямого предложения заглянуть в комнату персонала на чашечку чая, пока готовится мой заказ. Лаоши очень по-доброму улыбалась, глядя на истекающую слюной девицу, отчего у людей бежали мурашки по спине и отнимались ноги. По себе эту улыбку знаю…
За всеми этими заботами начать расследование получилось только вечером. Да и то лишь формально. Я прикинул, что одного Вальки мне будет мало, а потому решил привлечь еще пару человек, один из которых был докой в поисках нужной информации. А второй – как-то незаметно взял, да и исчез с горизонта, и тут я с удивлением узнаю, что он чуть ли не оборвал все связи!
Вот только доскакав до забегаловки на Гересте в назначенное мною же время, за несколько домов от нее я услышал:
– Герцог Ефимов! Я заявляю, что вы подлец, гнида, лжец и трус! – выкрикнутое звонким, дрожащим от собственной храбрости голосом.
Гереста аж чуть на задницу не села, затормозив на полном скаку и копытами проехавшись по мостовой. Я впервые в жизни видел, как медленно разворачивается очень удивленный кентавр, сам же, естественно, пусть и не являлся великим наездником, но легко усидел на удобной спине ученицы и уже рассматривал самоубийцу.
– Ты вообще кто, болезный? – поинтересовался я у светлокудрого не по росту карикатурно раскачанного парня, у которого даже на носу и пятках, похоже, имелись мышцы, а уж бугрящиеся натуральные «банки» прекрасно видно было через его узкие, но элегантные одежды.
– Я… – он, кажется, удивился. – Да как ты посмел меня не узнать, холо… В смысле герцог! Я граф Валерий Петрович Лапушкин! И однажды ты уже был бит моей рукой, позорно бежав с места нашей дуэли!
– Чего… Лапушкин? Эм… Певец ртом? Протеже старушки Пугачихи? – переспросил я, спрыгивая со спины кентаврихи, потому как слышал уже эту фамилию и тут вспомнил златокудрого худенького Аполлончика, Нинкиного ухажера, которого встретил в прошлом году, когда в первый раз наведывался встречать ее у учебного здания дипкорпуса. – Графин! Ма-а-ать! Ты что, чудик, с собой сотворил? Кстати, а когда это я «был бит твоей рукой»? Ты сам в прошлый раз свалил, только узнав от Нинки, что я учусь на военке!
– Ха-ха-ха! – заливисто рассмеялся уродец, в которого превратился красивенький мальчик. – Я же говорил, что ты лжец! Это ты тогда сбежал, испугавшись сражаться! Но это ничего! Ты больше не спрячешься на своей военной кафедре, потому что я, Валерий Лапушкин, усердно тренировался и теперь сам состою на военной кафедре! И не в каких-то там паршивых преторианцах, а в третьей гвардейской группе! И бросаю тебе вызов на дуэль за руку и сердце прекраснейшей и несравненнейшей…
