Доказательством знаменитости падших карфагенян служили грекам корысти их. Собирающие оные ни во что не ставили железные и медные оружия – столь много было тут золота и серебра! Переправившись через реку, они завладели станом неприятельским и обозом. Воины скрыли большую часть пленников; обществу же представлено было их пять тысяч. Военных колесниц взято было до двухсот. Тимолеонтов шатер представлял взорам прекраснейшее и великолепнейшее зрелище, будучи взгроможден многоразличными корыстями. Перед ними стояли тысяча броней, отличных отделкою и красотой, и десять тысяч щитов. Победители, будучи малочисленные, снимая корысти с великого числа неприятелей и получив великую от того прибыль, только на третий день после сражения воздвигли трофей.
Вместе с известием об одержанной победе Тимолеонт послал в Коринф прекраснейшие оружия, полученные в добычу, дабы удивлялись отечеству его все народы и видели, что изо всех греческих городов в нем одном знаменитейшие храмы не были украшены корыстями, у греков же взятыми, ни приношениями, обагренными кровью родных и единоплеменных, сохраняющими неприятные воспоминания, но корыстями, отнятыми у варваров, означающими прекрасными надписями вместе и храбрость и справедливость победителей. Надписи были следующего содержания: «Коринфяне и полководец Тимолеонт, освободившие греков, населяющих Сицилию, от карфагенян, посвятили сие в благодарность богам».
Он оставил наемное войско опустошать и разорять карфагенские области и возвратился в Сиракузы. Тысяча воинов, которые оставили его до сражения, получили от него повеление выйти из Сиракуз до захода солнца и изгнаны им совершенно из Сицилии. Они переправились в Италию и погибли все вероломством бруттиев. Таким-то образом была богами наказана измена их Тимолеонту!
Однако Мамерк, тиранн Катаны, и Гикет, завидуя великим подвигам Тимолеонта или боясь его, как непримиримого и всегдашнего врага тираннов, заключили союз с карфагенянами и советовали им послать военные силы и полководца, если не хотят быть совершенно изгнанными из Сицилии. Они отправили с флотом, состоявшим из семидесяти кораблей, Гискона; у него было и греческое наемное войско. До того времени никогда карфагеняне не употребляли в войне греков, но тогда взирали на них как на самых мужественных и непобедимых людей. Они все вместе соединились в Мессене и умертвили около четырехсот из посланных туда на помощь Тимолеонтом наемных воинов. В самой области карфагенской, близ так называемого Иета, изрубили наемное войско, бывшее под предводительством левкадийца Эвфима, против которого поставили засаду. Но и этот случай прославил еще более благополучие Тимолеонта. Это были те самые воины, которые вместе с фокейцем Филомелом и Ономархом завладели Дельфами и участвовали с ними в святотатстве*. Все их ненавидели и отвращались, как людей, преданных проклятию. Они блуждали по Пелопоннесу и были приняты Тимолеонтом, когда он имел недостаток в других воинах. По прибытии в Сицилию одержали они победу во всех сражениях, которые даны были под его предводительством. При окончании большей части величайших подвигов, будучи посылаемы Тимолеонтом на помощь другим, они погибли – не все вместе, но мало-помалу. Нет сомнения, что правосудие наказало их так, как было сообразнее с счастьем Тимолеонтовым, дабы добрые и храбрые не претерпели никакого вреда от наказания, определенного злым. Благоприятству богов к Тимолеонту надлежало удивляться в неудачах столько же, как и в счастливейших подвигах.
Между тем сиракузяне негодовали, претерпевая поругания от тираннов. Мамерк, гордясь способностью сочинять стихи и трагедии, хвастал одержанной над наемными войсками победой и посвятил богам щиты, надписав со следующими ругательными стихами:
Щитами малыми мы взяли те щиты*,
Блестящи янтарем, слоновой костью, златом.
Когда Тимолеонт вступил в Калаврию*, то Гикет напал на сиракузскую область, разорил и ограбил ее, взял много добычи и удалился к самой Калаврии, как бы презирая Тимолеонта, у которого было мало воинов. Тимолеонт дал ему пройти, потом пустился за ним с конницей и легковооруженными воинами. Гикет, приметя это, переправился через реку Дамирий и остановился на берегу ее в боевом порядке. Надежду его умножали трудность переправы через реку и кремнистые с обеих сторон берега. Между тем соревнование и необыкновенный спор, происходивший между предводителями Тимолеонтовой конницы, заставляли их медлить. Ни один из них не хотел переправиться после другого; каждый просил, чтобы ему позволено было напасть первому. Переправа происходила без всякого порядка; они толкали друг друга и старались опередить. Тимолеонт решился кинуть жребий; он взял у каждого перстень, потом, собрав все в своей хламиде и смешав, вынул первый, на котором по случаю вырезан был трофей. Едва увидели это молодые воины, подняли радостные крики; не ожидали более, чтобы он вынул других жеребьев, но все с возможной быстротой пустились переправляться и вступали в бой. Неприятели не выдержали стремления их; они убежали; все лишились своих оружий; умертвлено было до тысячи человек.
Скоро после того Тимолеонт вступил в землю леонтийцев и поймал живых Гикета, сына его Эвполема и начальника конницы Эвфима, которых воины их связали и предали ему. Гикет и сын его, как тиранны и предатели, были казнены смертью. Эвфим, хотя был человек мужественный в битвах и отличный смелостью своею, однако не возбудил к себе сострадания, потому что обвиняли его в ругательствах против коринфян. Говорят, что когда коринфяне выступили против них, то Эвфим, в речи своей к леонтийцам, сказал, что нет ничего страшного или опасного, если
Коринфянки уже выходят из домов*.
Вот как большая часть людей более оскорбляется от ругательных слов, нежели от неприятельских поступков! Они скорее снесут вред, нежели оскорбление. Защищаться на деле позволяется противникам, как необходимость, но ругательства почитаются произведением излишества ненависти и злобы.
По возвращении Тимолеонта сиракузяне позвали жен и дочерей Гикета к суду в Народное собрание и приговорили их к смерти. Изо всех Тимолеонтовых деяний это есть самое дурное, ибо эти несчастные не были бы преданы таким образом смерти, если бы он тому противился. Кажется, что он презрел их и предал ярости народа, который мстил за Диона, изгнавшего прежде Дионисия, ибо Гикет велел утопить живых жену Диона Арету, сестру Аристомаху и малолетнего сына, как мною сказано в жизнеописании Диона.
Затем Тимолеонт пошел в Катану против Мамерка, который ожидал его в боевом порядке на берегу потока Абол*. Тимолеонт разбил его, обратив в бегство, и положил на месте более двух тысяч человек; немалая часть из них были финикийцы, посланные Гесконом к ним на помощь. Карфагеняне после сего поражения просили мира, который и был заключен с тем, чтобы земля за рекою Лик* осталась в их владении; чтобы каждый из жителей ее мог свободно переселяться в область сиракузскую с имением и с семейством и чтобы они прервали союз с тираннами. Мамерк, лишенный надежды, отплыл в Италию, дабы склонить луканов поднять оружие на Тимолеонта и на сиракузян. Но бывшие с ним поворотили назад свои корабли, прибыли в Сицилию и предали Тимолеонту Катану. Мамерк был принужден убежать в Мессену, где правил тиранн Гиппон.
