Тит имел счастливый успех как в военачальстве, так и в посольстве. Филопемен, будучи частным лицом, действовал и был полезен ахейцам столько же, как предводительствуя ими. Будучи полководцем, он изгнал Набиса из Мессены и освободил мессенцев; будучи частным лицом, воспрепятствовал Титу и Диофану завладеть Спартой и тем спас лакедемонян. Имея все способности управлять, он не только по законам, но и над законами умел начальствовать к пользе общей. Он не имел нужды принимать начальство от тех, которыми надлежало ему управлять, но употреблял их тогда, когда время этого требовало, почитая истинным полководцем более того, кто о них заботился, нежели того, кого они избирали. Поступки Тита по отношению к грекам показывают кротость и человеколюбие; поступки Филопемена по отношению к римлянам обнаруживают твердость его и любовь к вольности. Оказывать благодеяние нуждающимся легче, нежели оскорблять сильнейших, действуя против них.
Рассматривая их таким образом, нетрудно найти между ними разность; может быть, суждение наше не покажется дурным, если мы греку дадим венец военного искусства и военачальства, римлянину – венец справедливости и благотворительности.
Пирр и Гай Марий
Пирр
Над феспротами и молоссами, как повествуют, после потопа царствовал первый Фаэтонт, один из тех, кто прибыл в Эпир* вместе с Пеласгом. Другие говорят, что Девкалион и Пирра, воздвигнув храм при Додоне*, поселились тут среди молоссов. По прошествии долгого времени Неоптолем, сын Ахилла, привел людей, захватил страну и оставил по себе царское поколение так называемых Пирридов, ибо Неоптолем в детстве был прозван Пирром, и один из законных детей его, рожденных от Ланассы, дочери Клеодема, сына Гилла*, назван был также Пирром. С того времени и Ахиллу в Эпире оказывали почести, равные богам, и на тамошнем природном языке называли его Аспетом. После первых царей, последовавшие за ними впали в варварство; как сила их, так и жизнь сделались неизвестны. Таррип*, первый, как повествуют, ознаменовал себя тем, что греческими нравами, письменами и кроткими законами образовал жителей городов. У Таррипа был сын Алкет*, от которого родился Арибб, от Арибба и Троады произошел Эакид. Тот женился на Фтии, дочери фессалийца Менона, мужа, отличившегося во время Ламийской войны*, имевшего между союзниками великую власть после Леосфена. Фтия родила от Эакида двух дочерей, Деидамию и Троаду, и сына Пирра.
Когда молоссы, возмутившись против Эакида*, изгнали его и призвали детей Неоптолема, то в этом случае приятели Эакида были пойманы и умерщвлены, а Пирр, который был еще младенцем и которого искали противники, унесен был Андроклидом и Ангелом. Они убежали, имея при себе по необходимости немногих служителей и женщин, которые пеклись о младенце и кормили его. По этой причине бегство их происходило с трудом и медленно; находясь в опасности быть пойманными, они предали младенца Андроклиону, Гиппию и Неандру, молодым людям, сильным и верным, приказав им бежать скорее и продолжать путь в Мегары, македонский город. Сами же они, частью употребляя просьбы, частью сражаясь с преследовавшими, препятствовали им до вечера идти далее. Когда же те наконец отстали, то поспешили догнать своих спутников, которые несли Пирра.
По захождении солнца, будучи уже близки к своей цели, вдруг лишились надежды своей. Они встретили реку, близ города текущую, быструю и бурную, которую переплыть оказалось невозможным по причине выпавших дождей; мутные волны ее неслись с шумом; мрак ночи делал все сие ужасным. Они потеряли всю надежду перейти сами реку, неся младенца и женщин, кормивших его. Приметив на другом берегу несколько из тамошних жителей, просили их с жалостными криками пособить в переправе и показывали им Пирра. Но шум и стремление реки не позволяли ничего слышать. Долгое время оставались они в этом положении; одни кричали, другие не понимали. Наконец один из них догадался снять кору с дуба и написал на ней шпеньком пряжки нужду и участь младенца. Потом, привязав к ней камень и придав ей тяжесть для метания, пустил на другой берег. Другие говорят, что воткнули кору на дротик и бросили его. Когда бывшие на другой стороне люди прочли письмо и поняли, сколь нужна была скорая помощь, то тотчас нарубили деревья, составили плот и переправились на другую сторону. Тот, кто из них переправился первый, по случаю назывался Ахиллом, он перевез Пирра, между тем как другие, как кто мог, перевозили других.
Таким образом они спаслись и убежали от преследующих. Они пришли к иллирийцам и прибегли к царю их Главкию. Найдя его сидящим дома вместе со своей супругой*, положили они дитя на пол посреди чертога. Главкий был в недоумении; он боялся Кассандра, который был врагом Эакиду, и долго размышлял в молчании. Между тем младенец Пирр приполз к Главкию, схватил ручонками его за платье, встал на ноги у колен его, чем сперва произвел смех, потом возбудил жалость, как будто бы он умолял и плакал в виде просителя. Другие уверяют, что он не прибег к Главкию, но дошедши до некоего жертвенника богов, стал перед ним и обнял руками. Это показалось Главкию божественным знамением. Он вручил тотчас Пирра жене своей, велел воспитывать его вместе с детьми их. Вскоре после того неприятели требовали его назад, и Кассандр давал за него двести талантов, но Главкий его не выдал. Когда ж Пирру было двенадцать лет, то он привел его в Эпир с войском и поставил царем.
У Пирра на лице было некоторое величие, более страшное, нежели важное. Вместо ряда зубов была у него в верхней челюсти одна цельная кость, на которой как бы слегка означались промежутки зубов. Говорят, что он имел дар лечить страждущих болью в селезенке; он приносил богам в жертву белого петуха и правой ногой давил слегка селезенку больного, который лежал навзничь. Не было столь бедного и неизвестного человека, которого бы он не исполнил просьбы и не исцелил таким образом. Он всегда брал принесенного петуха в жертву и сия награда была ему весьма приятна. Говорят также, что большой палец правой ноги его имел некоторую сверхъестественную силу, так что по смерти его, когда остальное тело его сгорело на погребальном огне, этот палец был найден целым и невредимым от огня. Но это случилось позже.
Он достиг уже семнадцатилетнего возраста; власть его казалась довольно утвержденною. Он находился вне своего государства по случаю бракосочетания одного из Главкиевых детей, с которым воспитывался. Молоссы опять возмутились, изгнали друзей его, расхитили имение и предали себя Неоптолему*. Таким образом, Пирр, потеряв престол и будучи оставлен всеми, отправился к Деметрию, сыну Антигона, женившемуся на сестре его Деидамии. В малолетстве называлась она супругой Александра, сына Роксаны*; когда же сей дом впал в несчастье, то Деметрий женился на ней, уже созревшей для брака. В великой битве при Ипсе*, где сражались все цари, Пирр, будучи еще молод, находился в войске Деметриевом, опрокинул все, что ему ни попалось и приобрел блистательную славу между сражавшимися. Хотя Деметрий потерял сражение, но Пирр его не оставил. Он сохранил Деметрию вверенные ему греческие города; когда же между Деметрием и Птолемеем заключен был мирный договор, то Пирр отправился в Египет, дабы быть заложником со стороны Деметрия. На охоте и в гимнастических упражнениях он показывал Птолемею опыты своей силы и твердости. Видя, что Береника имела над ним великую власть и превосходила других жен Птолемеевых умом своим и добродетелью, Пирр старался обратить на себя ее внимание. Он был весьма искусен для пользы своей вкрадываться в благорасположение сильнейших, но пренебрегал низшими. Он был благонравен и воздержан в образе жизни, и потому оказано ему предпочтение перед другими царского же рода юношами для получения руки Антигоны, одной из дочерей Береники, которая родила ее от Филиппа до вступления в супружество с Птолемеем*.
