Итак, мнение убежать в Египет одержало верх над другими. Он отправился с Кипра с женой на селевкийской триере. Другие сопутствовали ему: одни на боевых, другие на грузовых судах. Он переправился благополучно. Узнав, что Птолемей вел войну против сестры своей и находился с войском в Пелусии*, Помпей тут остановился и отправил наперед к царю одного из своих друзей с известием о своем прибытии и с просьбой о принятии его. Птолемей был еще очень молод. Потин, который всем тогда управлял, собрал совет из важнейших людей; они имели столько важности и силы, сколько Потин им уделял. Он велел им сказать свое мнение. Какое недостойное зрелище! О судьбе Помпея Великого рассуждали евнух Потин, хиосец Феодот, который принят к царю для учения его риторике из жалованья, и египтянин Ахилла. Из всех дядек и комнатных служителей эти были главнейшие советники. От такого-то совета Помпей ожидал решения, стоя на якоре далеко от города, Помпей, который не почитал достойным себя быть обязанным Цезарю спасением своим!
Мнения этих советников были различны; одни советовали выгнать Помпея, другие звать и принять его, но Феодот, желая показать искусство свое в красноречии и способности говорить, сказал, что ни которое из этих мнений не может быть безопасно, ибо, приняв Помпея, Цезарь будет им врагом, а Помпей властелином; отогнав его, и Помпей будет негодовать на них, что его не приняли, и Цезарь, что его не удержали. По этой причине он почитал полезнейшим послать умертвить Помпея, ибо этим средством можно было угодить Цезарю и не бояться Помпея. «Поскольку, – прибавил он, улыбаясь, – как говорят, мертвый не кусается».
Мнение его принято было всеми. Препоручено было Ахилле исполнить оное. Сей, взяв с собою Септимия, бывшего некогда начальником роты при Помпее, сотника Сальвия и трех или четырех служителей, отплыл к Помпееву кораблю. В это время случилось, что знаменитейшие спутники Помпея находились при нем и ожидали последствий сего дела. Когда увидели неблистательную и нецарскую встречу, нимало не соответствующую ожиданиям Феофана, но на рыбачьей лодке немного людей, приплывающих к ним, то они начали подозревать, сколько их презирают. Они советовали Помпею стать далее на море, где бы неприятельские стрелы не могли достичь их. Между тем лодка приблизилась. Септимий встал прежде всех и приветствовал Помпея на римском языке, называя его императором. Ахилла приветствовал его на греческом, просил пересесть в рыбачью лодку, ибо вода так мелка и море наполнено такими мелями, что не может принять большого судна. Между тем видно было, что снаряжалось несколько царских кораблей; берег покрыт был воинами, так что уже казалось невозможным убежать, хотя бы и захотели, а показание недоверчивости подало бы повод убийцам к оправданию своей несправедливости. Помпей обнял Корнелию, оплакивающую наперед его кончину, велел войти прежде двум сотникам своим, отпущеннику своему Филиппу и невольнику по имени Скиф; и в то самое время, когда Ахилла и спутники его принимали его в лодку, обращаясь к жене и сыну, произнес следующие Софокловы стихи:
К тиранну кто идет, хотя б свободным был,
Тот раб уже его.
Сказав эти последние слова к своим, он вступил в лодку. Расстояние от корабля до твердой земли было немалое, но во все время плавания ни один из спутников его не обратил к нему дружеской речи. Помпей, взглянув на Септимия: «Если не ошибаюсь, – сказал ему, – я в тебе узнаю моего сослуживца». Септимий кивнул только головою, но не сказал ему ни одного слова и не оказал ни малейшего приветствия. Глубокое молчание началось опять. Помпей, имея в малом свитке речь, писанную им на греческом языке, которую он приготовил говорить Птолемею, читал оную. Между тем, как они приближались к земле, Корнелия в великом беспокойстве с его друзьями смотрела на происходящее и была ободряема, видя многих царских чиновников, идущих к Помпею при его выходе из лодки, как будто бы для принятия его и оказания ему чести. В то самое время, когда Помпей взял за руку Филиппа, чтобы удобнее встать, Септимий сзади пронзил его мечом; за ним Сальвий и Ахилла обнажили мечи. Помпей, накинув обеими руками свою тогу на лицо, не произнес и не сделал ничего недостойного себя; он только вздохнул и вытерпел все наносимые удары. Ему было тогда пятьдесят девять лет; жизнь свою окончил он одним днем после дня своего рождения.
Находившиеся на корабле, видя его убиение, издали вопль, слышимый до самого берега, и, подняв поспешно якоря, пустились в море. Сильный ветер споспешествовал их бегу на открытом море, так что египтяне отложили намерение за ними гнаться.
Убийцы отсекли голову Помпею, выбросили голое туловище из лодки, оставили его на позор тем, кто хотел его видеть. Филипп был при нем, доколе все насытились этим зрелищем. Потом обмыл его в морской воде, окутал малым своим платьем, не имея ничего лучшего, и осматривая вокруг себя берег, нашел старые остатки малой лодки, но достаточные к сожжению по нужде нагого и нецелого тела. Между тем как он собирал и складывал оные, приблизился к нему какой-то старый римлянин, который в молодости первые походы свои совершил под предводительством Помпея, и сказал ему: «Кто ты, человек, намеревающийся погребсти Великого Помпея?» – «Вольноотпущенник», – отвечал он. «Не один ты учинишь сие доброе деяние, – сказал ему старец, – прими и меня соучастником в твоем деле, как бы в священной находке, да не совсем жалуюсь я на отсуждение и удаление от отечества, но после многих несчастий да утешусь по крайней мере тем, что коснулся и обнял своими руками величайшего римского полководца!» Таким образом они оказали Помпею последний долг.
На другой день прибыл с Кипра Луций Лентул и, не ведая ничего о происшедшем, приблизился к берегу. Увидев костер и при нем стоящего Филиппа, которого еще не мог распознать, говорил он сам с собою: «Кто успокоился здесь, окончив дни свои?» Потом несколько помолчав, вздохнул и сказал: «Неужели ты, Помпей Великий?» После того он вышел на берег, был пойман и умерщвлен. Таков конец Великого Помпея.
Немного спустя прибыл и Цезарь в Египет и нашел оный в беспокойстве. Он отвратился с ужасом от того, кто принес к нему Помпееву голову, как от изверга, но принял печать Помпея и прослезился. На ней иссечен был лев, держащий меч. Он велел умертвить Потина и Ахиллу. Сам царь был разбит в сражении и утонул в реке. Мщение Цезаря не постигло софиста Феодота, ибо он убежал из Египта и скитался по разным странам, ведя жалкую жизнь, всеми ненавидимый; когда же Брут, по умерщвлении Цезаря, одержал верх, то нашел Феодота в Азии, предал всем мучениям и наконец умертвил.
Прах Помпея доставлен был Корнелии, которая приняла его и поставила в Альбане.
Сравнение Агесилая с Помпеем
Изложив жизнь двух великих полководцев, пробежим вкратце находящиеся между ними разности и сравним их. Разности суть следующие.
Во-первых, Помпей самым справедливым образом достигнул такой силы и власти, положив по собственному почину начало своему величию и оказав величайшее пособие Сулле, освобождающему Италию от тираннов, но Агесилай, кажется, достигнул царской власти средствами, достойными порицания богов и людей, ибо он объявил незаконнорожденным Леотихида, которого брат его признал законным своим сыном, и дал смешной смысл прорицанию о хромоте.
