После этих подвигов оставил он на зиму войско свое у секванов*, а между тем, желая обратить внимание на то, что происходило в Риме, поехал в Галлию, лежащую при Паде и составлявшую часть вверенной управлению его провинции. Река Рубикон отделяет Италию от Галлии, лежащей пред Альпами. Во время своего здесь пребывания старался он об умножении своего влияния в народе. Многие римляне приехали к нему и каждый получал то, чего от него требовал. Все отправлялись от него, либо много уже получивши, либо надеясь получить. Помпей нимало не приметил, что Цезарь в течение своего военачальства по очереди то оружием граждан покорял неприятелей, то отнятыми у неприятелей деньгами порабощал своих сограждан.
Получив известие, что белги, сильнейший из галльских народов, занимавшие третью часть Галлии, возмутились и собрали многочисленное войско*, Цезарь возвратился назад и пошел на них с великой поспешностью. Он напал на неприятелей в то время, когда они разоряли римских союзников, разбил совершенно многочисленную и соединенную их силу, которая сделала весьма малое сопротивление, и убил их столь великое множество, что римляне могли проходить озера и глубокие реки, ступая по телам их. Те из белгов, которые возмутились против него и которые жили на берегах Океана, покорились ему, не сражавшись с ним. Цезарь пошел потом на нервиев*, самый дикий и храбрый народ этой страны, поселенный в дремучих лесах. Они оставили семейства свои и имущества в чаще леса, как можно далее от неприятелей, а сами в числе шестидесяти тысяч человек напали неожиданно на Цезаря в то время, как он окопался валом, нимало не ожидая сражения. Они разбили конницу, обступили двенадцатый и седьмой легионы и изрубили всех начальников их. Когда бы Цезарь, схватив щит свой и разделив ряды сражавшихся перед ним, не устремился на варваров, и когда бы при такой его опасности десятый легион не спустился с высот и не расстроил рядов неприятельских, то ни один человек не остался бы в живых. Но теперь римляне, одушевленные смелостью Цезаря, сражались с мужеством, превышающим их силы; совсем они не смогли обратить в бегство нервиев, которые защищаясь, были изрублены римлянами. Говорят, что из шестидесяти тысяч спаслось только пятьсот человек, а из четырехсот сенаторов осталось в живых трое*.
По получении в Риме известия об одержанной победе, определено было сенатом приносить жертвы богами и праздновать пятнадцать дней сряду, чего никогда после какой-либо победы не бывало. Опасность показалась великой, ибо несколько народов в одно время восстали на римлян. Благорасположение народа к Цезарю соделало сию победу еще блистательнее, ибо одержавший ее был Цезарь.
Между тем Цезарь, устроивши дела в Галлии, опять проводил зиму на берегах Пада, для приведения в действо своих замыслов на республику. Не только те, кто искал начальства, пользуясь его щедротами и деньгами, подкупали народ, получали места и делали все то, что могло впредь возвысить его силу, но большая часть знаменитейших и сильнейших граждан, в том числе Помпей, Красс, претор Сардинии Аппий, проконсул Иберии Непот, съехалась в Лукку для свидания с ним, так что собралось там сто двадцать ликторов; сенаторов было у него более двухсот. Все они разъехались, посоветовавшись между собою и уговорившись, чтобы Помпей и Красс получили консульство; чтобы Цезарю даны были деньги и предводительство еще на пять лет*. Всем здравомыслящим людям показалось сие обстоятельство всего страннее; те самые, которые от Цезаря столько получили денег, настояли, или лучше сказать принудили, воздыхающий сенат назначить деньги Цезарю, как неимеющему. Катона тогда не было в Риме; его нарочно выпроводили на Кипр. Фавоний, подражатель Катона, противился этим предложениям, но так как слова его не имели никакого действия, то он выбежал наконец из сената и кричал народу; никто не обращал на него внимания; все пребывали в спокойствии; одни уважая Помпея и Красса, другие – и это большая часть – угождая Цезарю и питая себя надеждами на него.
Цезарь возвратился опять к галльскому войску. Он нашел Галлию объятую пламенем войны: два германских многочисленных народа* перешли Рейн незадолго до того, желая приобрести область для поселения своего. То были узипеты и тенктеры. Цезарь, в «Записках» своих описывая войну, которую вел с этими народами, говорит, что они послали к нему посланников и между тем, во время перемирия, напали на него на дороге, разбили его отряд, состоявший из пяти тысяч конницы и не ожидавший нападения восьмитысячного неприятеля. Варвары после того послали еще посланников, с намерением опять обмануть его, но он, удержав посланных, пошел на неприятеля, почитая безрассудством сохранять верность этим вероломным и клятвопреступным народам. Танузий* говорит, что когда сенат определил жертвы и торжество за эту победу, то Катон подал мнение выдать Цезаря варварам, дабы проклятие за вероломный поступок пало на виновника его и отвращено было от республики. Из народов, перешедших Рейн, изрублено было до четырехсот тысяч; только немногие из них переправились вновь через Рейн и были приняты сугамбрами*, народом германским.
Цезарь, пользуясь этим предлогом и при этом горя славолюбием и желанием перейти Рейн с войском, навел мост через реку в таком месте, где она была весьма широка по причине разлития вод. Течение реки было быстро и сильно; носимые сверху бревна ударяли по сваям, на которых держался мост, и потрясали их. Цезарь утвержденными в реке большими выдававшимися вперед бревнами успокоил быстроту течения и произвел почти невероятное дело: он закончил мост в десять дней. Он перешел на противоположный берег; никто не смел выступить против него. Свевы, народ первенствующий среди германцев, убрались со всем своим имуществом в глубокие и лесистые долины. Цезарь опустошал огнем их область, одушевил бодростью тех, кто всегда были привержен к римлянам и возвратился опять в Галлию, пробывши в Германии не более восемнадцати дней.
Поход Цезаря против британцев славен по причине смелости, с которой он предпринял его. Он первый вступил с флотом в Западный океан и переплыл Атлантическое море, войском предводительствуя для завоеваний. Желая завладеть островом, в существование которого не верили по причине его величины, и который подавал многим писателям причину спорить между собою и утверждать, что он вовсе не существовал и что и имя, и бытие его выдуманы. Цезарь, так сказать, распространил римскую державу за пределы вселенной. Два раза переправлялся он туда с противоположной стороны Галлии* и во многих сражениях причинил более вреда неприятелю, нежели пользы своим, ибо у людей бедных и во всем нуждающихся ничего не было такого, что стоило труда взять. Этим не положил войне конца такого, какого желал, но взял заложников от тамошнего царя*, наложил подати и удалился от острова.
В Галлии получил он письма, которые хотели приятели его отправить к нему в Британию. Друзья его из Рима извещали его о смерти дочери его, Помпеевой супруги, которая умерла в родах. Горе, как Цезаря, так и Помпея, о кончине ее было чрезвычайным. Друзья одного и другого приведены были от того в смятение, ибо смертью Юлии прервано родство, которое содержало мир и согласие в колеблющейся уже республике. Рожденное ею дитя пережило мать свою только немногими днями. Народ римский, против воли трибунов, поднял тело Юлии и принес его на Марсово поле, где оно и было погребено.
