Деметрий почитал себя оскорбленным, но не будучи в состоянии отомстить афинянам, сделал через посланников легкие укоризны и требовал, чтобы ему возвращены были корабли его, среди которых был один с тринадцатью рядами весел. Получив оные, он пристал к Истму*. Дела его были в дурном положении: охранные войска были выгоняемы из крепостей; все переходили к неприятелям его. Оставив в Греции Пирра, он отплыл в Херсонес. Он причинил вред Лисимаху и в то же время обогащал свое войско добычей и держал его вместе. Оно уже начинало мало-помалу становиться опять грозной силой. Лисимах был оставлен другими царями, ибо нимало не казался умереннее Деметрия, а напротив того, он был для них страшнее по причине большей его силы.
Вскоре после того Селевк просил у Деметрия через посланников в супругу себе Стратонику, дочь Деметрия и Филы. Он имел от персиянки Апамы сына Антиоха; но думал, что его государство могло быть достаточно для многих наследников и что он имел нужду в родстве с Деметрием, ибо известно было ему, что и Лисимах женился на одной дочери Птолемея, а Агафокл, сын его, на другой. Предлагаемое родство с Селевком было для Деметрия неожиданным благополучием. Он взял дочь свою и отплыл в Сирию со всеми кораблями своими; делал вынужденные остановки и пристал к Киликии, которую взял Плистарх, получив ее в удел от царей после сражения с Антигоном. Плистарх был братом Кассандра. Почитая себя обиженным тем, что Деметрий вышел на его берег, и дабы обвинить Селевка в том, что он мирится с общим неприятелем без согласия других царей, он отправился к брату своему.
Деметрий, известившись о том, отправился с морского берега к Киндам и, найдя в сокровищнице еще тысячу двести талантов, взял оные, успел сесть на корабль и поспешно отплыл. Уже прибыла к нему и Фила, жена его. Селевк встретил его при Россосе*. Свидание их было свободно от подозрения и злоумышлений и поистине царское. Сперва Селевк угостил Деметрия, приняв его на корабль с тринадцатью рядами весел. Они беседовали, веселились и проводили целые дни вместе без телохранителей и без оружия. Селевк наконец взял Стратонику и торжественно отправился в Антиохию.
Деметрий завладел Киликией и послал жену свою Филу к брату ее Кассандру для уничтожения Плистарховых жалоб. Между тем Деидамия приехала к нему из Греции, пробыла с ним несколько времени и умерла от болезни. Деметрий заключил мир с Птолемеем посредством Селевка; положено было между ними, чтобы он женился на Птолемаиде, дочери Птолемея.
До сих пор поступки Селевка похвальны, но когда он предлагал Деметрию, чтобы он уступил ему Киликию за некоторое количество денег, и, получив отказ, требовал с гневом сдачи Сидона и Тира*, то он этим показал себя человеком насильственным и несправедливым, ибо, покорив власти своей пространную страну от Индии до Сирийского моря, был еще столь беден и до того нуждался, что для получения двух городов гнал родственника своего, столь много пострадавшего от превратностей судьбы. Он тем торжественно доказал истину мнения Платона, который советует тому, кто желает быть истинно богатым, умерять свою алчность, а не умножать имение. Кто не перестанет быть алчным к богатству, тот никогда не освободится от бедности и недостатка.
Несмотря на то, Деметрий не устрашился; он объявил, что хотя бы потерпел тысячу других поражений, как при Ипсе, однако не согласится за такую цену сделать Селевка своим зятем. Он усилил города охранным войском. Узнав, что Лахар, пользуясь раздором афинян, хотел получить верховную власть, Деметрий надеялся, что легко завладеет городом, как скоро предстанет перед его стенами. Он переправился через море в безопасности с сильным флотом. Но на берегах Аттики настигнут был бурей и потерял много кораблей; множество людей погибло. Он сам спасся и вел войну с афинянами, но, не имея успеха, послал собирать морские силы, сам переехал в Пелопоннес и осадил Мессену. Он подверг себя великой опасности, приступая к стенам этого города, ибо стрела из катапульты попала ему в лицо и сквозь челюсть прошла в рот. Исцелившись от раны и покорив некоторые города, отпадшие от него, он опять вступил в Аттику. Он покорил Элевсин и Браврон и стал разорять область. Захватив корабль, везший в
Афины груз пшена, он повесил купца и корабельщика. Другие купцы и корабельщики, боясь подобной участи, не возили уже более хлеба в Афины – и сие произвело в городе голод. Сверх хлеба они нуждались и во всем прочем; медимн соли покупали за сорок драхм; медимн пшена за триста. Афиняне несколько отдохнули, увидя показавшиеся близ Эгины сто пятьдесят судов, присланных на помощь Птолемеем. Но оные убежали, как скоро собралось к Деметрию до трехсот кораблей, частью из Пелопоннеса, частью же с Кипра. Тиранн Лахар оставил город и убежал.
Хотя афиняне определили смерть тому, кто упомянет о мире с Деметрием, однако немедленно отворили ему ближайшие ворота и выслали к нему посланников. Они не ожидали от него никакого снисхождения; но находились в крайне нужде, во время которой случились с ними многие страшные происшествия, среди которых упоминают о следующем. Отец и сын сидели в комнате, лишенные уже всякой надежды к сохранению жизни своей, как с потолка упала мертвая мышь. Увидя ее, они вскочили и начали за нее драться. В то время и философ Эпикур, говорят, кормил своих учеников бобами строго по счету.
В таком-то положении находился город! Деметрий, вступив в оный, велел гражданам собраться в театре; он оградил сцену воинами и занял логий* копьеносцами, а сам спустился, подобно трагическим актерам, верхним ходом – чем еще более привел в ужас афинян; но начало его речи было прекращение их страха. Он не употребил жестокого голоса и укорительных речей, но жаловался на них легко и дружески, простил им, роздал сто тысяч медимнов пшена и постановил начальства, какие были народу приятнейшие. Оратор Драмоклид, видя, что народ в восторге издавал восклицания и что демагоги наперебой старались превзойти друг друга похвалами в честь Деметрия, предложил: предать царю Деметрию Пирей и Мунихию. Предложение было принято народом, и Деметрий поставил охранное войско на Мусее*, дабы афиняне, переменившись когда-нибудь в мыслях своих, не навели ему новых беспокойств и забот.
Имея уже во власти своей Афины*, Деметрий строил козни против Лакедемона. В Мантинее встретил его царь Архидам, которого Деметрий разбил и потом вступил в Лаконию. Перед самою Спартой дано было другое сражение: он взял в плен пятьсот человек, умертвил двести и едва не завладел городом, который до того времени никем не был взят. Но кажется, ни в каком другом царе счастье не обнаружило столь великих и быстрых переходов; никогда в других случаях не явил себя столь переменчивым, то малым, то великим, никогда из высокой степени не вверглось в унижение и из слабого состояния не восставало к могуществу. По этой причине, говорят, что Деметрий в противных переворотах счастья произносил стих из Эсхила:
Ты вознесло меня, ты ныне низлагаешь!
В то время, когда дела его поправлялись и сила его и власть возрастали, возвещено ему было, что Лисимах завладел городами, которыми он владел в Азии; что Птолемей отнял Кипр – исключая Саламин, и что в сем городе осаждал он мать и детей его, которые там оставались. Однако счастье подобно женщине, о которой пишет Архилох:
