Между тем Фульвия, делом случая, на пути к нему, в Сикионе, умерла от болезни, и это обстоятельство облегчило переговоры его с Цезарем. По прибытии Антония в Италию Цезарь показал, что ни в чем его не обвиняет; сам Антоний слагал на Фульвию всю вину ссоры их. Друзья не допускали их войти в дальнейшие изъяснения и примирили их; они разделили между собою Римскую державу, полагая Ионийское море границей своего владения. Восточные провинции отданы в управление Антония, западные – Цезарю; Ливия уступлена Лепиду. Они уговорились между собою, что когда сами не захотят быть консулами, то будут возводить на сие достоинство друзей своих по очереди.
Эти условия, казалось, удовлетворяли обеим сторонам; однако была нужна важнейшая связь – судьба представила ее. Октавия была старшей сестрой Цезаря, но не от одной матери, ибо она родилась от Анхарии, а Цезарь от Аттии. Цезарь любил чрезвычайно сестру свою, ибо она, как говорят, была женщиной необыкновенной и удивительной. Она осталась после недавно умершего супруга своего Гая Марцелла; Антоний также был вдовцом после смерти Фульвии. Он не отрицал связи своей с Клеопатрой, но не признавал брака с нею, ибо рассудок в нем боролся еще с любовью к египтянке. Все желали брака Антония с Октавией, полагая, что эта женщина, будучи одарена при редкой красоте отличною скромностью и разумом, соединяясь с Антонием и приобретши его любовь, как можно было ожидать от женщины с такими качествами, сделается общей спасительницей и соединит обе стороны. Это было принято обеими сторонами. Антоний и Цезарь прибыли в Рим; брак Антония с Октавией совершился, хотя законами не позволялось женщине выходить замуж по смерти мужа до прошествия десяти месяцев; но сенат постановлением своим сократил этот срок.
В то время Секст Помпей*, сын Помпея, занимая Сицилию, производил в Италии грабежи и множеством своих разбойничьих судов, которыми управляли пираты Мен и Менекрат, сделал то, что ни один корабль не смел выходить на море*. Когда же Секст принял к себе мать Антония, которая убежала из Италии с Фульвией, то этот благосклонный поступок склонил Антония к примирению. Они сошлись на Мисенском мысе. Помпей пристал туда со своим флотом; Антоний и Цезарь поставили близ берега сухопутные свои силы. Они условились между собою, чтобы Секст владел Сицилией и Сардинией, очистил бы море от разбойников и послал бы в Рим определенное количество пшена. После того они пригласили друг друга к ужину, бросили жребий, и Помпею первому досталось угощать их. Антоний спросил его: «Где будет ужин?» – «Там, – отвечал Помпей, показав на главный, о шести рядах весел корабль, – там отцовский дом, оставленный Помпею!» Он сказал это, упрекнув Антония, который занимал дом, принадлежавший отцу. Утвердив корабль свой многими якорями и наведши мост от мыса до корабля, он принял их благосклонно. Беседа их была оживлена: они шутили насчет связи Антония с Клеопатрой. Между тем пират Мен подошел к Помпею и сказал ему на ухо, чтобы никто не слышал: «Хочешь, Секст, я подрублю якорные канаты и сделаю тебя владыкою не Сицилии и Сардинии, но всей Римской державы?» Помпей, услышав это, несколько позадумался и наконец сказал ему: «Мен, тебе бы следовало это сделать, не сказывая мне о том наперед; теперь я доволен тем, что имею; не мне быть клятвопреступником». После этого Цезарь и Антоний угостили его взаимно, и он отплыл в Сицилию.
По заключении этого договора Антоний отправил в Азию Вентидия для удержания парфян от дальнейших успехов. В угождение Цезарю он принял достоинство жреца первого Цезаря. Они действовали в политических и великих делах единодушно и дружественно. Только в играх, в которых они проводили вместе время, Антоний к великой досаде своей всегда должен был уступать Цезарю. При нем был некоторый египетский прорицатель из числа тех, кто рассуждает о судьбе человека по часу его рождения. Этот человек, в угождение ли Клеопатре или потому, что в самом деле так думал, говорил смело Антонию, что его счастье величайшее и знаменитейшее, помрачается счастьем Цезаря и советовал ему жить как можно далее от этого молодого человека. «Твой гений, – говорил он, – боится гения Цезаря; он горделив и высок, когда один; когда же приблизится к нему, то унижается, становится невидным». Эти слова египтянина утверждаются самыми происшествиями. Говорят, что каждый раз, когда они бросали жребий или играли в кости для препровождения времени, то Антоний всегда проигрывал. Много раз заставляли они драться своих петухов и перепелов, и Цезаревы всегда побеждали. Антоний, досадуя на это втайне и имея уже к египтянину более веры, оставил Италию и передал Цезарю домашние дела свои. Октавия провожала его до Греции, где родила ему дочь.
Он провел зиму в Афинах, где получил известие о первых подвигах Вентидия. Этот полководец победил парфян и умертвил Лабиена и Франипата*, важнейшего из полководцев царя Гирода. Антоний по этому случаю давал грекам пиры и исполнял обязанности афинского гимнасиарха. Сняв знаки своего достоинства, он выходил из дома в греческом длинном плаще, в белой обуви, с тростью гимнасиарха, брал за шею борющихся юношей и разнимал их. При выступлении своем в поход он взял венок из священного масличного древа и, по увещанию некоторого прорицателя, наполнил сосуд водою из Клепсидры* и взял с собою.
Между тем Пакор, сын царя парфянского, с многочисленным войском вступил опять в Сирию. Вентидий, сошедшись с ним при Киррестике, разбил его, умертвил великое множество парфян, в числе их и самого Пакора, который пал в первых рядах. Это дело есть одно из достопамятнейших; римляне полностью отомстили за претерпенные при Крассе несчастия и опять загнали парфян, которые в трех сражениях сряду были разбиты наголову, в пределы Мидии и Месопотамии. Вентидий не захотел преследовать далее парфян, боясь зависти Антония, а между тем покорял области, отпавшие от римлян. Он осадил в Самосате Антиоха, царя Коммагены*, и когда сей предлагал дать тысячу талантов и повиноваться во всем Антонию, то Вентидий велел отправить посланников к самому Антонию, котрый был уже близко и не позволял Вентидию заключить мир с Антиохом, желая, чтобы хотя одно это дело носило его имя и не все было бы кончено Вентидием. Между тем осада Самосаты была продолжительна; жители, потеряв надежду на заключение мира, обратились к обороне. Антоний не мог ничего произвести, был пристыжен, раскаялся и довольствовался тем, что взял с Антиоха триста талантов. Он привел в порядок некоторые дела в Сирии и возвратился в Афины. Вентидию он оказал приличные почести и послал его в Рим, дабы удостоиться триумфа. До этого времени получил триумф за победы над парфянами один Вентидий* – человек, неизвестный по роду своему, но пользовавшийся Антониевой к себе дружбою, которая давала ему возможность совершать величайшие деяния. Употребив сие обстоятельство лучшим образом, Вентидий утвердил общее мнение касательно Цезаря и Антония, что они оба были счастливы в войне, действуя через других, нежели сами собою. Ибо Сосий, полководец Антония в Сирии, производил также важные дела, и Канидий, оставленный им в Армении, побеждая армян, иберов и альбанов, дошел до Кавказских гор. Этими успехами он распространил среди варварских народов имя и славу свою.
Между тем Антоний, имея вновь некоторое неудовольствие на Цезаря, отплыл в Италию с тремястами кораблями. Брундизий не принял его флота, и он пристал в Таренте. Отсюда, соглашаясь на просьбы Октавии, отправил ее к брату (она провожала его из Греции и была беременной, хотя имела уже вторую дочь от него). Она встретила Цезаря на дороге и говорила ему в присутствии друзей его Агриппы и Мецената, заклиная и умоляя его не сделать ее из счастливейшей женщины самою несчастною. «Ныне все взирают на меня, – говорила она, – я сестра одного императора и супруга другого. Но если зло одержит верх, и война начнется – вам неизвестно, кому определено быть победителем, кому побежденным, но как в одном, так в другом случае я буду несчастной». Эти представления тронули Цезаря; он прибыл в Тарент с мирными расположениями. Для всех присутствующих восхитительное было зрелище видеть сильное войско, пребывающее в покое на твердой земле, и многие корабли, стоящие в тишине близ берега, между тем как друзья и приятели Антония и Цезаря встречались и приветствовали друг друга. Антоний сделал первое угощение – Цезарь и в том оказал удовольствие сестре своей. Они условились между собою, чтобы Цезарь дал Антонию два легиона для продолжения войны с парфянами, а Антоний ему сто медноносых триер. Октавия при том, сверх договора, выпросила у мужа двадцать легких судов для брата, а у этого тысячу человек для своего мужа. Таким образом они разошлись. Цезарь немедленно занялся войною с Помпеем, желая иметь Сицилию; Антоний переехал в Азию, поручив Цезарю Октавию и детей своих, рожденных от нее и от Фульвии.
