В то время Дионисий не был в Сиракузах; он незадолго перед тем отплыл с восьмьюдесятью кораблями в Италию. Это обстоятельство одушевило бодростью воинов Диона. Когда он говорил воинам, чтобы они отдохнули здесь несколько дней после претерпленных на море долговременных трудов, то они сами того не захотели и воспользовались благоприятным временем; они просили Диона вести их в Сиракузы – Дион выгрузил здесь лишние оружия и другие вещи и просил Синала, когда обстоятельства позволят, переслать их к нему. После того он направил свой путь к Сиракузам. В самом походе прежде всех пристали к нему двести человек конницы из числа граждан Акраганта, живущих близ Экнома*, примеру их последовали жители Гелы.
Слух о его прибытии вскоре достиг Сиракуз. Тимократ, который был уже сожителем Дионовой супруги, как предводительствующий в городе приверженцами отправил немедленно к Дионисию вестника с письмами, извещающими о прибытии Диона. Между тем сам наблюдал за движениями и беспокойствами граждан: все они были готовы к возмущению, но из страха и недоверчивости оставались еще в покое. С посланным от Тимократа вестником случилось нечто необыкновенное. Переправившись в Италию, он прошел в область регийцев и спешил идти в Кавлонию* к Дионисию, как дорогою встретил знакомого ему человека, который нес недавно принесенное в жертву животное. Он взял у него часть мяса и продолжал поспешно свой путь. Проходив некоторую часть ночи, он утомился, захотел отдохнуть и лег в лесу близ дороги. Волк, привлеченный запахом, пришел к тому месту, взял мясо, привязанное к суме, и унес его вместе с сумою, в которой находились письма. Вестник, проснувшись и не найдя писем, долго блуждал и искал сумы, но не мог найти ее. Он принял намерение не являться к тиранну без писем, но спастись бегством. Итак, Дионисию надлежало поздно и от других получить известие о возгоревшейся в Сицилии войне.
Между тем к Диону, идущему вперед, присоединились камаринцы*. Сиракузяне, жившие на полях, возмутились и стекались к нему толпами. Вместе с Тимократом стерегли Эпиполы леонтинские кампанские воины*; Дион распустил ложный слух, что он намерен обратить оружие на их города. Они тому поверили, кинули Тимократа и пошли на помощь к своим согражданам. Когда это было возвещено Диону, который стоял при Акрах, то он поднял еще ночью своих и пошел к реке Анапу, отстоящей от города десять стадиев. Он остановился у реки, принес жертву и молился восходящему солнцу. В то же время и прорицатели именем богов возвестили ему победу. Присутствующие, видя, что у Диона на голове венок по причине жертвоприношений, вдруг, как бы сговорясь, по собственному побуждению надели венки. Число тех, кто присоединился к нему дорогою, простиралось до пяти тысяч человек. Хотя были они вооружены дурно и как попало, они дополняли своим усердием недостаток в вооружении, так что, когда Дион двинулся вперед, то они пустились бегом с великой радостью, призывая друг друга к свободе.
Отличнейшие и знатнейшие из сиракузян, бывшие в самом городе, одетые в белое платье, встретили его у городских ворот; между тем простой народ нападал на приятелей тиранна и хватал так называемых «осведомителей» – людей беззаконных и богоненавистных, которые, ходя по городу, смешивались с сиракузянами, старались все узнавать и переносить тиранну слова и мысли граждан. Они прежде всех получили наказание; их убивали палочными ударами. Тимократ, не будучи в состоянии присоединиться к тем, кто охранял крепость, сел на лошадь, вырвался из города и, предаваясь бегству, всех исполнял страха и смятения, представляя силы Диона больше, нежели они были в самом деле, дабы не подавать виду, что он оставил город, устрашившись незначительной силы. В то самое время показался и Дион, идущий в голове войска в блистательном вооружении. По одну сторону был его брат Мегакл, по другую – афинянин Каллипп, оба украшенные венками. Из иноземных сопровождали Диона сто человек телохранителей; других в надлежащем устройстве вели военачальники. Сиракузяне смотрели на это шествие, как на священное и богам приятное торжество свободы и законного правления, возвращающегося в город их после сорокавосьмилетнего отсутствия.
Дион, вступив в город Теменитскими воротами и звуком трубы предписав молчание, возвестил, что Дион и Мегакл, пришедшие для низложения тираннии, освобождают от тиранна сиракузян и других сицилийцев. Желая говорить гражданам сам, он шел далее через Ахрадину; между тем сиракузяне по обеим сторонам дороги ставили столы, чаши и жертвы. Когда он проходил мимо них, то они бросали ему под ноги цветы и плоды и, как бога, сопровождали его своими молениями. Под крепостью и Пентапилами* стояли солнечные часы, высокие и всем видимые, сооруженные Дионисием. Дион, взойдя на них, говорил речь и поощрял граждан к защите своей свободы. Граждане, ликуя, изъявляли ему свою благодарность и провозгласили Диона и брата его Мегакла полномочными полководцами. По желанию их и просьбе, граждане избрали еще двадцать правителей, из которых половину составляли люди, возвратившиеся с Дионом из изгнания. Прорицателям казалось знамением весьма счастливым то, что Дион, говоря речь, попрал ногами славу и плод расточительности тиранна; но поскольку то были солнечные часы, на которых он стоял, когда был избран в полководцы, то они страшились, чтобы дела его не приняли какого-либо быстрого переворота. Дион занял Эпиполы, освободил граждан, которые тут были задержаны, и обвел стенами крепость.
В седьмой день прибыл Дионисий в крепость, а Диону привезены были на возах оружия, оставленные у Синала. Он разделил их среди граждан. Всякий из них вооружался, кто как мог; все рвались в бой.
Дионисий послал сперва к Диону посланников лично, дабы испытать его. Дион им объявил, чтобы они обратились ко всему сиракузскому, уже свободному, народу. Посланники говорили именем тиранна речи кроткие и снисходительные; Дионисий обещал им умерить налоги и освободить их от походов, которые будут предприняты без согласия их. Сиракузяне смеялись над этими предложениями. Дион отвечал посланникам, чтобы Дионисий не вступал с ними в переговоры, если наперед не сложит своей власти; что, сложивши ее, он по связи родства будет сам ему содействовать, сколько от него зависит, во всех справедливых и рассудительных его требованиях. Дионисий, казалось, был доволен этим ответом; он опять отправил посланников с предложением, чтобы пришли к нему в замок некоторые из сиракузян, дабы переговорить с ними о пользе общей, узнать их требования и представить им свои. Посланы были к нему граждане с одобрения Диона. Из крепости распространился слух среди сиракузян, что Дионисий отказывается от тираннии, более из уважения к себе, нежели к Диону. Но это была хитрость и притворство тиранна и козни, устраиваемые против сиракузян. Он задержал немедленно в крепости присланных к нему из города граждан, а наемных воинов, напоив несмешанным вином, на рассвете дня пустил на стену, которой обвели сиракузяне крепость.
Это нападение было совершенно неожиданно; воины с великой дерзостью и шумом срывали стену и неслись на сиракузян; никто не смел остаться на месте и обороняться, исключая иностранных Дионовых воинов. Едва услышали они шум, то и спешили на помощь своим, но сами не знали, каким образом помочь, не могши ничего понять по причине криков и тревоги бегущих сиракузян, которые смешались с ними и расстраивали их ряды. Наконец, Дион, видя, что никто не слышал его голоса, решился показать им на деле то, что следовало им сделать. Он первый бросается в середину варваров; вокруг него происходит опасная и кровопролитная битва, ибо воины неприятельские знали его столь же хорошо, как и свои. Неприятели с громким криком все вдруг на него устремились. Дион по причине лет своих был уже тяжел и неспособен к такому роду сражений; однако он выдерживал нападение с силою и жаром и отражал противников; он получил удар в руку копьем; броня его едва могла выдержать стрелы и рукою наносимые удары копьем, ибо она была поражаема сквозь щит многими копьями и дротами. Оные нагнулись, и Дион упал; он был вырван у неприятелей воинами своими и назначил им в предводители Тимонида. Разъезжая по городу верхом, он удержал сиракузян от бегства, подвинул иноземных воинов, которые стерегли Ахрадину, и повел их на неприятелей. Будучи свежи и бодры, эти воины напали на неприятелей, утомленных трудами и уже отчаивающихся в успехе предприятия своего. Они надеялись первым устремлением и нападением завладеть всем городом, но вопреки ожиданиям, встречая воинов мужественных и твердых, отступали к крепости. Греки уже напирали сильнее, когда неприятели начали уклоняться. Отступление их превратилось в бегство; они заперлись в своих стенах, убив семьдесят четыре человека у Диона, а потеряв множество своих. Победа была блистательна. Сиракузяне подарили иноземному войску сто мин, а иноземное войско поднесло Диону золотой венец.
