Книга Сравнительные жизнеописания, страница 55. Автор книги Плутарх

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сравнительные жизнеописания»

Cтраница 55

Храм Юпитеру Капитолийскому обещался посвятить Тарквиний, сын Димарата, во время войны с сабинянами. Тарквиний Гордый, сын или внук его, соорудил этот храм, но не успел посвятить, будучи изгнан из Рима незадолго до совершения оного. Когда же здание это приведено было к концу с приличными украшениями, Попликола желал чести посвятить его. Многие из сильных в республике тому завидовали; они менее оскорблялись другими почестями, ему оказываемыми как полководцу и законодателю, но чести посвящения, как ему не принадлежащей, уступить ему не захотели и побуждали Горация искать ее себе*. Попликола был принужден идти в поход. Противная сторона утвердила постановление, чтобы Гораций посвятил храм. Немедля проводили его до Капитолия, прибывая в уверенности, что в присутствии Попликолы не удалось бы восторжествовать над ним. Некоторые говорят, что по жребию военачальство досталось одному против его желания, а посвящение – другому. Можно заключить, как дело это происходило, по тому, что случилось при посвящении храма в сентябрьских идах, в самое полнолуние месяца метагитниона по афинскому счислению. Все собрались на Капитолии и пребывали в глубоком молчании. Гораций, по совершении всех обрядов, держась за дверь, по обычаю произносил установленные при посвящении молитвы. Марк, брат Попликолы, стоявший долго при дверях храма в ожидании этого мига, закричал ему: «Консул! Сын твой умер от болезни в военном стане!» Эти слова были неприятны всем тем, кто слышал их. Но Гораций, нимало не смутившись, сказал только: «Бросьте мертвого куда хотите; я не приемлю в печали участия»*, – и продолжал до конца посвящение. Это известие было ложно. Марк выдумал его, желая остановить Горация. Или он приметил вдруг обман, или, поверив столь жестокому известию, не был им поражен, – в обоих случаях твердость духа его удивительна.

При посвящении второго храма случилось почти то же самое. Первый храм, сооруженный Тарквинием и посвященный Горацием, сгорел во время междоусобных войн. Второй воздвигнут Суллой, но посвящен Катуллом по смерти Суллы*. Храм этот также сгорел во время возмущения Вителлия, и Веспасиан сверх других благополучных успехов имел счастье видеть окончание этого храма, снова им построенного*, но не быть зрителем вскоре последовавшего его разрушения. Он столько превзошел счастьем своим Суллу, что тот умер до посвящения, а он до разрушения его, ибо при самой смерти Веспасиана Капитолий сгорел. Домициан построил его и посвятил в четвертый раз*.

Говорят, что Тарквиний издержал на одно основание сорок тысяч литр серебра. Что же касается до нынешнего храма, то самого большого богатства частного лица в Риме недостаточно для одной его позолоты, которая стоила более двенадцати тысяч талантов. Столпы его из пентельского мрамора*; толщина их весьма соразмерна с длиной. Мы видели их в Афинах; но в Риме, желая их вновь отделать и выгладить, не столько придали им блеска, сколько испортили их соразмерность, ибо сделали их тоньше, нежели сколько должно, и тем лишили полноты красоты их. Кто же удивится великолепию Капитолия, если бы увидел во дворце Домициана одну галерею, одну базилику, или баню, или покой наложниц, то, подобно стихотворцу Эпихарму, который говорит некоему расточителю:

Нет! Ты не добр, не щедр, ты болен и имеешь
Лишь страсть – дарить…

– подобно этому, сказал бы он Домициану: «Нет! Ты не благочестив, не честолюбив, это болезнь; ты только имеешь страсть строиться и, как древний Мидас, хочешь, чтобы все превращалось пред тобою в золото и мрамор». Но довольно об этом.

Тарквиний после великой битвы, во время которой убит сын его, сразившийся с Брутом, убежал в Клузий* к Ларсу Порсене, который был сильнейший из италийских царей и славился как человек справедливый и честолюбивый. Порсена обещал ему свою помощь. Сначала послал он к римлянам и увещевал их принять Тарквиния. Римляне ему отказали; он объявил им войну и притом уведомил их о времени, в которое пойдет против них, и о месте, на которое намерен был напасть. Он приближался с великими силами. Попликола избран был в другой раз консулом в отсутствие свое вместе с Титом Лукрецием. По возвращении своем в Рим, желая превзойти Порсену отважностью, начал строить город Сигнурию*, несмотря на его приближение. Укрепив стены с великими издержками, переселил в него семьсот граждан – показывая тем, что война для него нимало не тягостна. Однако Порсена напал на это укрепление и сбил стражу, которая убежала в Рим; едва с нею не ворвались в город преследующие ее неприятели. Попликола поспешил на помощь к самым воротам; дано было сражение на берегу Тибра. Он противостоял великому множеству наступавших неприятелей до тех пор, как, покрытый тяжкими ранами, был вынесен с поля сражения. Товарищ его равный ему имел жребий. Римляне впали в уныние. Они искали спасение в бегстве.

Неприятели гнались за ними деревянным мостом и едва совершенно не овладели Римом. Но первый Гораций Коклес, а с ним двое из знаменитейших граждан, Германий и Ларций, противостали им на деревянном мосту. Гораций* прозван Коклесом потому, что лишился в сражении одного глаза, а как другие говорят, потому, что был курнос и верхняя часть его носа так глубоко вдалась внутрь, что глаза его ничем не разделялись и брови слились. Народ хотел назвать его Киклопом, но по дурному выговору назвал Коклесом. Став перед мостом, он противился неприятелям, между тем как другие римляне разрушили мост позади его. Потом во всеоружии бросился в реку, переплыл ее, присоединился к своим на другом берегу, невзирая на то что был ранен тирренским копьем в ногу. Попликола, удивляясь его неустрашимости, определил, чтобы каждый из римлян дал ему столько, сколько издерживал в день на пищу, собрав все вместе, и чтобы ему уделили столько земли, сколько сам он мог вспахать в один день. Сверх того поставили ему в храме Вулкана медный кумир, вознаграждая этой почестью хромоту его, происшедшую от полученной раны.

Между тем как Порсена обложил Рим и граждане начинали уже чувствовать голод, другое войско тирренское вступило в римскую область. Попликола, в третий раз избранный консулом*, решился в отношении к Порсене пребыть в покое, охраняя только город от его нападений; но против других тирренцев вышел тайно, дал им сражение, рассеял их и взял пять тысяч в плен.

Славное дело Муция повествуется многими различно. Мы опишем его, как нам кажется вероятнее. Муций был человек, одаренный всеми добродетелями, в особенности же военными. Он принял намерение умертвить Порсену; надел тирренское платье и, зная язык тирренский, вступил в неприятельский стан. Он приблизился к месту, где сидел царь, не зная его и не отваживаясь спросить других о нем, обнажил меч и пронзил того из сидевших с царем, которого почел за царя. Его схватили тотчас и начали допрашивать. Случилось, что в одной жаровне горел огонь, ибо Порсена готовился принести жертву. Муций положил в огонь правую свою руку. Между тем как горело мясо его, стоял он, взирая на Порсену лицом суровым и неизменным до тех пор, как государь сей, изумленный его твердостию, велел отпустить его и сам с престола дал ему меч, который принял Муций левой рукой. По этой причине, как говорят, дано ему прозвание Сцевола*, что значит «Левша». Тогда сказал он Порсене: «Я победил страх к тебе, но побежден твоею добродетелью. Из благодарности объявляю тебе то, чего никакие мучения меня бы объявить не принудили. Знай, что триста римлян, имея такое же, как и я, намерение, скрываются в твоем стане и ищут удобного времени. Мне первому по жребию досталось приступить к сему делу; не жалуюсь на судьбу, что не удалось мне совершить свое намерение над человеком великодушным, которому пристало быть другом, нежели врагом римского народа». Порсена поверил словам его и сделался склоннее к примирению, не столько, как я думаю, устрашившись оных трехсот человек, сколько удивившись великости души и доблести римлян. Муция, которого все называют и Сцеволой, Афинодор*, сын Сандона, в книге своей, посвященной Октавии, сестре Цезаря, называет еще «Поздно родившийся».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация