Красные шапки отступили перед спокойным и чистым взором молодой девушки; они ушли, не нанеся никакого ущерба замку.
А теперь покровительница Солэя Элен де Верньер сменила имя и называлась мадам Солероль. Она сделалась женою бригадного начальника.
Этот брак, совершившийся три года назад, привел в изумление всю страну.
Анри де Верньер и Элен были двоюродными родственниками и любили друг друга. Об этом было известно всему краю. Возможно, именно эта любовь молодой девушки, которая была всеми обожаема, хранила графа Анри от революционных бурь. Его и сестру не тронули в их маленьком замке Рош. Поэтому, когда узнали, что Элен де Верньер не захотела выйти за своего кузена, а отдает свою руку и свое состояние, довольно значительное, бригадному начальнику Солеролю, который был обязан своим возвышением каким-то таинственным обстоятельствам, все, знавшие их в этом крае, были удивлены и опечалены.
Брак совершился 1 термидора, то есть за девять дней до падения Робеспьера.
Анри де Верньер выказал мрачную и безропотную покорность. Для чего был совершен этот брак, этого никто не знал. Узнали только, что в один вечер, проведя день у своих кузенов в замке Рош и назначив свой брак с Анри в первых числах сентября, Элен де Верньер воротилась в Солэй и нашла там незнакомца, который приехал из Парижа и привез ей письмо. Элен де Верньер тотчас уехала, и целый месяц не знали, где она пребывала.
В конце этого времени она воротилась в Солэй, уже называясь мадам Солероль и в сопровождении своего мужа.
Говорили, что бригадный начальник Солероль обязан был своим повышением Робеспьеру. Он служил в армиях Рейнской, Вандейской и Бретонской; в то время, как он женился, он командовал бригадой Парижской армии. Это был человек лет сорока пяти с лицом мрачным, глазами, исполненными злости. Он был сыном нотариуса из Куланжа и во время революции служил клерком у парижского прокурора. Во время падения Робеспьера он был генералом. Ему достаточно было трех лет, чтобы сделать себе карьеру. Но термидорская партия отстранила его от дел. Его причислили к резервной армии и попросили оставить Париж на несколько дней.
Бригадный начальник сначала повиновался. Он провел десять месяцев в Солэе, потом уехал в Париж, оставив свою молодую жену в замке.
Более года прошло после отъезда Солероля. Даже разнеслись слухи о его смерти, и они были приняты с радостью, но в одно утро генерал воротился в Солэй, и с этого дня Анри де Верньер перестал, по крайней мере явно, бывать у своей кузины.
Тем не менее несколько человек, дровосеки, как Жакомэ, и фермеры, как Брюле, знали, что Анри часто ходил по ночам через лес из Роша в Солэй. В самом деле молодой человек почти каждую ночь совершал это путешествие. Однако генерал был в замке. Уверяли даже, что в один вечер он встретился с Анри в парке, однако не произошло никакой огласки, и оба поклонились друг другу, не подходя один к другому.
Чтоб иметь ключ ко всем этим тайнам, необходимо последовать за Анри в замок Солэй.
Генерал, или бригадный начальник — как тогда его называли, — жил в правом флигеле, а жена его в левом. Эта последняя часть замка имела особенную лестницу, которая вела в парк и закрывалась небольшой дверью.
К этой-то двери направился Анри. Он вынул из кармана ключ, вставил его в замок и поднял глаза к освещенному окну во втором этаже. На окне стояла лампа, и штора слегка колыхнулась. Тогда Анри повернул ключ, отворил дверь и вошел. На лестнице было темно, но молодой человек, без сомнения, был знаком с расположением дома. Он проворно поднялся по лестнице, ковер заглушил шум шагов, и остановился у двери комнаты, где его ждала мадам Солероль.
Это был небольшой будуар, стены которого были покрыты фамильными портретами, которые сняли из большой залы. Сюда никогда не входил бригадный начальник.
Когда пришел Анри, мадам Солероль в большом белом пеньюаре сидела в кресле, ее прекрасные черные волосы развевались по плечам.
— Ах! — сказала она, бросаясь навстречу молодому человеку. — Я боялась, что вы не придете сегодня, Анри.
— Почему?
— Погода такая дурная!
— Вы знаете, что это никогда меня не останавливает, милая Элен, — отвечал Анри, поставив свое ружье в угол и опускаясь на кресло, которое молодая женщина придвинула для него к камину.
— А мне нужно сказать вам так много! Есть хорошие известия из Парижа.
— Неужели?
— Да, друг мой, наши друзья действуют. Директория уничтожила эшафоты, но она должна уступить место восстановленной монархии.
— Элен, Элен!.. — прошептал Анри, качая головой. — Не обманываете ли вы себя мечтой?
— О, нет, — сказала молодая женщина с лихорадочным энтузиазмом, — час французской монархии не далек… А также и час моего освобождения…
Анри вздохнул.
— Не обманываете ли вы себя, Элен? — повторил он.
— Нет, друг мой, — отвечала она, — брак мой будет уничтожен.
— Да, если вернется король, но вернется ли он?
— У вас недостает веры, Анри, — печально сказала молодая женщина.
— Почему?
— Потому что вы верите продолжительности Республики.
— Я ничему не верю, кроме рока, преследующего нас.
— Мы его преодолеем, Анри, — с гордостью сказала молодая женщина.
После некоторого молчания она прибавила:
— Каднэ здесь.
Анри вздрогнул.
— Каднэ здесь? — повторил он. — Но где и с каких пор?
— С нынешнего вечера.
— В замке?
— Нет, на ферме Старая мельница, за четверть лье отсюда.
— Откуда вы это знаете?
— Он мне написал. Вот прочтите.
Молодая женщина подала кузену распечатанное письмо. Но, когда он подошел к камину и облокотился около подсвечника, чтобы лучше рассмотреть, Элен остановила его.
— Ш-ш! — сказала она. — Послушайте!
— Что это?.. — спросил Анри, прислушиваясь.
— Это возвращается генерал. Я слышу, как хрустит снег под его сапогами.
Элен подошла к окну, приподняла занавес и украдкой посмотрела в парк.
— Откуда он так поздно? — спросил Анри.
— Я не знаю, — отвечала Элен. — Уже дней пять он часто отлучается. Мне кажется, что и он также составляет заговор…
— За короля?
— О, нет! — презрительно отвечала Элен. — За гильотину!
В ее движении и в ее тоне была целая поэма презрения и ненависти к человеку, чье имя она носила.
— А! Он не один, — сказала она опять.
— Кто с ним?
— Два человека, которых я не знаю… Хотя луна светит ярко. А!..
Это последнее восклицание вдруг вырвалось у молодой женщины не при виде начальника бригады, украдкой возвращавшегося в замок в обществе двух незнакомцев, но при виде яркого света на горизонте.
