Что искал еврей за каменной кладкой? Судя по всему, какое-то сокровище.
Сколько кровавых драм, сколько жестоких преступлений совершилось в этом древнем форте, мрачном страже Алжира! У его подножия проходили шумные потоки сотен различных народов, покрывая город пеплом и обломками; он подавил тысячи мятежей, и его баллисты в древние времена, его пушки во времена современные усмиряли своими снарядами самый воинственный город Африки.
Особенно занимала Паоло широко распространенная среди арабов легенда, рассказывавшая о том, что в одном из погребов форта покоилось тело одной из дочерей паши Алжира, которую ее отец, в наказание за некие романтические похождения, постановил заживо замуровать в склепе.
Дей, взошедший на трон после безжалостного отца, приказал открыть подземную комнату принцессы, чтобы захоронить ее тело на святой земле, на мусульманском кладбище, со всеми почестями, причитающимися ее рангу.
Но — необъяснимое чудо! — девушку обнаружили красивой и цветущей, улыбающейся и спящей крепким сном, тогда как ожидали увидеть мертвой и увядшей.
Затем — непонятный каприз! — дей, которому сообщили о произошедшем, приехал лично лицезреть это из ряда вон выходящее чудо и, констатировав его, приказал не притрагиваться к спящей девушке, но оставить ее в герметично запертой крипте и, под угрозой смерти, запретил кому бы то ни было входить в нее.
Дей, как поговаривали, впоследствии все же пожелал увидеть, долго ли еще жила принцесса, и приказал вновь открыть свою in pace (если позволите употребить это монашеское слово, столь подходящее для описания могилы, в которой кто-либо похоронен заживо).
Паоло знал, что всякая арабская легенда имеет под собой реальную основу; что-то из этой сказки вполне могло оказаться и правдой.
Иаков, вероятно, тоже слышал эту историю; ведь он был интендантом при многих деях; возможно, именно по его наущению и была вновь замурована дверь в подземелье. Так думал Паоло, вспоминая про долгие поиски Иаковом возможности продлить человеческую жизнь.
Но зачем ему потребовалась гадюка?
К чему были все эти каббалистические заклинания?
Человек ученый, каким и являлся Иаков, не мог верить в старомодные опыты средневековых колдунов.
Внезапно стена осыпалась, выведя Паоло из размышлений.
Отбив цемент, которым кладка была скреплена у основания, Иаков вынес и потайную дверь.
Несколько камней еще держались у вершины, грозя обрушением, но Иаков не обратил на них внимания и вошел в погребок.
Первой мыслью Корсара было отправиться следом, и он даже вышел на несколько шагов из своего убежища.
Но внезапно остановился.
В этот определяющий момент к нему полностью вернулось самообладание; он вспомнил о Ноэми, своем обещании ее деду и угрозах последнего.
То была вспышка благоразумия, осветившая мозг; ему стало стыдно за свою роль; он почувствовал, что должен бежать, потому как взял на себя обязательство никогда не шпионить за столетним старцем.
Бывают минуты, когда совесть просыпается и говорит громче, чем страсти, бушующие в человеческом сердце; он принял решение удалиться.
И был бы рад так и поступить, но — увы!
Чтобы оказаться в чистом поле, следовало пройти мимо дыры, пробитой Иаковом; идти нужно было чрезвычайно осторожно, чтобы не привлечь внимания старого еврея, но Паоло опасался, что, проходя мимо старца, не выдержит и захочет узнать его секрет.
Окажись он на улице и имей перед собой свободное пространство, он без труда сумел бы справиться с искушением; он бежал бы со всех ног подальше от Иакова, обуздав свое опасное любопытство.
Но, находясь в этом коридоре, он должен был либо остаться на месте, либо пройти мимо потайной двери.
Однако стоит лишь оказаться у нее, заглянуть внутрь — и все, разум, безусловно, его оставит!
И Паоло решил не покидать того угла, который служил ему убежищем.
В ту же секунду еврей вышел из комнаты, ведомый то ли недоверчивостью, то ли одним из тех предчувствий, что так часто случаются у людей великих.
Держа фонарь в руке, он огляделся, но не стал спускаться в подземелье, ограничившись осмотром лишь входа и окрестностей.
Бросив тяжелый взгляд в направлении Корсара, старый еврей вернулся в комнату, и почти тотчас же Паоло услышал шум… шум сухой, металлический, который прозвучал звонко, ясно и громко; ему показалось, что каскады пиастров, луидоров, цехинов пролились на горки золота.
Иаков нашел сокровище!
* * *
Золото звякало и звенело.
Паоло не видел Иакова, но представлял, как тот набирает в руки пригоршни монет и выпускает их на сверкающие кучи, коими был заполнен погребок.
По доносившимся до его ушей различным звукам он довольно-таки точно высчитал, — в чем имел позднее возможность удостовериться, — сколь сказочное сокровище обнаружил еврей.
Ему показалось, что Иаков ходит по подвалу, так как его ноги, скользя по россыпям цехинов, перемещали монеты, — об этом Паоло догадался по их звону.
Затем он понял, что помимо монет в погребке находились и слитки, которые падали на пол с более глухим звуком; они были столь тяжелыми, что Иаков даже решил не поднимать один из них — еврей охал и стонал, как человек, неспособный сдвинуть свою ношу.
Паоло придавал столько внимания происходящему в комнате, что совершенно забыл и о своем решении, и о своем положении; в мозгу засела лишь одна мысль — подсчитать, сколько золота могло быть заключено в четырех стенах этого тайника.
Вскоре любопытство вновь возобладало над здравомыслием, и Паоло решил подойти поближе к нише.
Но — необъяснимая опрометчивость (тщетно он искал потом ее мотивы)! — вместо того чтобы пригнуться к земле и ползти, вместо того чтобы прятаться, он двинулся к цели открыто и поспешно.
И тем не менее застал Иакова врасплох.
Лампа освещала комнату; на покрытом золотом полу лежали несметные сокровища, которые Иаков топтал своими сандалиями.
Он уже приступил к тщательной сортировке, которая позволила бы немедленно унести с собой наиболее ценные экземпляры, — он искал жемчуга и бриллианты.
Определенно, он был сильным человеком, этот еврей: надежда приводила его в волнение, тогда как реальность делала холодным, решительным, расчетливым.
Паоло потерял голову.
Он вошел в комнату, не осознавая, что творит; ступая по металлическому ковру; взирая на все с глупым изумлением, которое парализует чувства; возможно, обезумев, и уж точно растерявшись, не имея никакого плана, никакой задней мысли, даже не представляя, что может произойти.
* * *
Оторванный от занятия, Иаков обернулся и выхватил из-под платья револьвер.
