Он был прав, этот проклятый Джамал! Ибрай и сам заметил, что сегодня солнце почти не продвинулось со своего места на небосклоне. Он-то заметил, но Джамал произнес первым.
— Мы в чужой стране, Джамал, — придавая голосу отеческие нотки, сказал Ибрай. — Чудеса встречаются здесь на каждом шагу, и если мы станем их обсуждать, то забудем, зачем сюда пришли. Лучше поговорим об этом, когда вернемся. А сейчас я знаю только то, что воины должны отдыхать шесть часов, и мне все равно, что в это время будет делать солнце.
Возразить на это Джамалу, как всегда, было нечего и он просто ушел.
— Что вы мне посоветуете, Ходжа? — спросил Ибрай, когда они остались вдвоем.
— Ничего, — спокойно ответил тот. — Вы все решили совершенно правильно. Нет смысла уходить до тех пор, пока мы не поймем, что именно видим. В конце концов, нас послали и для того, чтобы мы узнали, с кем и чем придется иметь дело.
Бессмертные расположились на отдых в сотне метров от опушки. Большинство просто повалились в траву и мгновенно задремали: недельный рейд вымотал воинов, к тому же взятые с собой припасы подходили к концу и, расчетливо экономя пищу, последние два дня никто из них не ел досыта. Сейчас не было возможности охотиться, нельзя было даже разжечь костра, но воины умели терпеть лишения и не роптали. Тем более каждый уже знал, что возможный противник определен и находится всего лишь в полутора километрах, а значит, там их ждет и еда, и другая добыча.
Ибрай сидел, опершись спиной о древесный ствол и положив автомат на колени. Вначале он решил, что сумел прогнать сон, но усталость оказалась коварней и сильнее. Присутствие Ахмада он почувствовал лишь в тот момент, когда тот опустился на землю рядом с ним. Если Ибрай и спал эти полчаса, то с открытыми глазами, потому что Ахмад заговорил с ним сразу же, как с бодрствующим, хотя начало предложения от Ибрая ускользнуло.
— …два раза, — услышал Ибрай взволнованный шепот Ахмада.
— Ты не ошибся? — спросил он, с усилием стряхивая дремоту.
— Клянусь Создателем! Они выводили из леса серых обезьян, закованных в цепи, и уводили в масджид. В последний раз они прошли в каких-то тридцати шагах от нас. И это не русские!
— Почему ты так уверен?
— Они показались мне похожими на русских, потому что у них белые волосы. Я хорошо знаю русский, я понимаю английский и некоторые другие языки, но язык, на котором они говорили, совсем на них не похож. Я ни разу не слышал такого.
— И у всех белые волосы? — переспросил Ибрай.
— На самом деле нет, — тихонько засмеялся Ахмад. — Они прошли очень близко, я внимательно смотрел в бинокль им в затылки и увидел, что они мажут свои волосы белой краской, как уличные девки в Кандагаре.
— Они мажут головы белой краской, а ты бреешь на ней волосы, Ахмад, — покачал головой Ибрай. — Их обычай тоже может быть всего лишь знаком воина. А их уличные девки, согласно своему обычаю, возможно, ходят с обритой головой, как ты сам.
И поскольку Ахмад был готов закипеть и оскорбиться, после небольшой паузы Ибрай мягко продолжил:
— Точно так же, как и я, и каждый из нас. Мир велик и не в каждом его конце удается правильно услышать наказы Создателя.
Тут Ахмад внезапно сник, и чтобы услышать следующую фразу, Ибрай был вынужден приблизить ухо почти вплотную к его губам.
— Ты до сих пор веришь, что этот мир принадлежит Создателю, Ибрай?
— Верю, — ответил Ибрай, не промедлив ни мгновения. — И даже если этот мир не наш, Создатель все равно властвует над ним. А разве может быть иначе?
— А солнце, Ибрай? Почему здесь не заходит солнце?
— На Земле немало мест, где солнце не заходит летом и не встает зимой, — произнес Ибрай с возрастающим раздражением в голосе. — И в тех местах тоже живут правоверные. Мне не приходилось там бывать и тебе тоже, но это не значит, что рука Создателя не простирается над ними.
Ахмад внимательно посмотрел ему в глаза и поостерегся продолжать расспросы.
— Наверное, это так, командир, — согласился он. — И что же мы будем делать дальше? Люди устали, и они хотят есть. Мы не нашли того, что искали.
— Сегодня мы будем только смотреть, — холодно произнес Ибрай. — По крайней мере несколько часов. А потом мы решим, как поступить.
Советы Ахмада ему были оскорбительны. Воин имел право на свое мнение, но лишь до того момента, как прозвучит приказ командира, да только время Ахмад выбрал крайне неудачное. Сейчас Ибрай и сам не знал, что именно им следует делать, поэтому каждое высказанное вслух сомнение и, тем более, попытку посоветовать что-то, воспринимал как прямое посягательство на свой авторитет. Но Бессмертные нуждались в пище, это Ибрай прекрасно понимал. Сытый воин намного охотнее идет на смерть, даже если приказ исходит от вовсе не любимого начальника. А Ибрай не был нелюбим потому, что всегда заботился о своих бойцах, и они это знали. Поэтому, пройдя по импровизированному лагерю и обнаружив четверых более или менее отдохнувших Бессмертных, Ибрай немедленно отрядил их на охоту, наказав искать съедобные растения, а также истреблять во имя пропитания все живое вокруг, но не ближе двух километров от стоянки и лишь с обязательным использованием глушителя. Радиомаяк и карманные рации по-прежнему были бесполезны — эфир на всех волнах гудел одинаковым несмолкаемым шумом и охотникам приходилось полагаться лишь на собственное чувство направления.
Охота, кстати, вполне могла оказаться успешной. За последние сутки их пути лес явно начал постепенно наполняться живностью. И хотя Бессмертные не видели воочию представителей местной фауны — отряд из двадцати шести человек был способен надежно отпугнуть не только робкое травоядное, но и стаю самых опасных хищников — но все чаще слышали их крики и улавливали движение в кустах и кронах деревьев.
Как ни велики были душевные и физические силы Ибрая, они явно были на исходе. Ему требовался отдых. Отправив охотников, Ибрай устроился в корнях лесного гиганта, наказав будить его немедленно при первых знаках опасности. Сон навалился на Ибрая, едва он закрыл глаза. И когда кто-то принялся настойчиво толкать его в плечо, Ибрай решил, что с того момента прошло не более минуты. Странно, что веки за эту минуту приобрели чугунную тяжесть — они совершенно не поддавались приказу Ибрая открыться, ему пришлось некоторое время трясти головой и протирать глаза, чтобы вновь обрести способность понимать и видеть.
Перед ним всплыло и сфокусировалось возбужденное лицо Джамала.
— Командир! Белые воины увозят обезьян на летающих машинах.
Ибраю понадобилось еще какое-то время, чтобы полностью проснуться и осмыслить услышанное.
— Что ты увидел?
— К масджиду прилетели четыре машины. Они не похожи на самолеты или вертолеты, потому что у них нет ни крыльев, ни винтов. Несколько серых вывели из масджида и заставили зайти в машину. Серые не хотели туда залезать, и белоголовые воины били их палками. А когда один серый хотел напасть на белоголового, тот сжег его совсем.
