Но подумав об оставленном им белоголовыми диске, Ибрай отогнал сомнения. У белоголовых были свои, неведомые Ибраю причины поступать так или иначе, которым они следовали. Но они явно рассчитывали на очередную встречу с Бессмертными. Об этом он и сказал Ходже.
— Я в этом не так уверен, — ответил он с коротким смешком.
— Почему? — удивился Ибрай. — Зачем же они дали нам свое радио?
— Дело не только в их желании. Вы видели, как кашлял белоголовый, которого мы спасли?
— Да. И еще солдат…
— Не только они. Контейнер Шадри треснул после выстрела. «Разящий меч» вышел наружу. Я насчитал еще четверых, белоголовых, пораженных «абу маджи». И развитие болезни протекает у них очень быстро, намного быстрей, чем у людей. Даже если у них есть очень хорошие лекарства, они не спасут белоголовых. Просто не успеют. Через неделю все, кто находился здесь, будут мертвы, успев заразить тысячи своих соплеменников. А для тех, кто останется в живых, этот мир будет закрыт навсегда.
— Почему же вы, Ходжа, не приказали Шадри бросить контейнер? — воскликнул Ибрай. — Зачем нам смерть мира белоголовых?
Ходжа взглянул на него с такой холодной властностью, что Ибрай ощутил трепет. Этот человек, несмотря на свою физическую слабость, относился к тем немногим, кто был способен вызывать страх даже у Ибрая.
— Мне кажется, Ибрай, ты забыл, в чем заключается Великий План. Ни на Земле, ни в этих мирах, ни в тех, что еще нам откроются, не должно остаться тех, кто не разделяет Учения. Такова воля Создателя и нам надлежит лишь точно ее исполнять. Разве у тебя есть сомнения, что белоголовые представляют опасность для Плана? Они не знакомы с истинной верой, не способны ее принять и легко могут превратиться в смертельных врагов, которых у нас и так достаточно. Неужели блеск камней ослепил тебя настолько, что ты потерял представление о реальности?
— Мне наплевать на камни и на белоголовых, — поспешил сказать Ибрай, надеясь, что эта фраза прозвучала достаточно убедительно. — Я презираю земные богатства. Для воина они не имеют значения.
— Я так и думал, — кивнул Ходжа. — Что же до серых обезьян и их веселых корней, думаю, что мы и сами сможем найти им правильное применение. Наш родной мир достаточно велик для этого.
Голос его смягчился.
— Не беспокойся, Ибрай, верные сторонники заслуживают щедрых наград, и мы не будем на них скупиться. Тебе будет на что построить свой дом и наполнить гарем. Думаю, в нашем походе мы узнали достаточно много и можем возвращаться с легким сердцем и чистой совестью. Но в обратный путь мы должны захватить несколько живых серых вместе с «полезной землей»…
Перед тем как вернуться в казарму, где отдыхали Бессмертные, Ибрай вновь ненадолго вышел из масджида. По-прежнему было светло как днем, однако Ибрай убедился, что светило, заменявшее этому миру Солнце, опустилось заметно ниже, чем сутки назад. Медленно, но неуклонно оно приближалось к горизонту. «Завтра. Утром. Весной», — говорили белоголовые голосом машины-переводчика, вспомнил Ибрай. При этом они явно имели в виду одно и то же. Значит, всю зиму здесь будет длиться ночь? Тогда на возвращение в свой мир Бессмертным отпущено не так много времени. Интересно, из какого мира сюда пришли белоголовые? И почему, над чем они так много смеялись?
Ибрай зябко поежился под стылым ветром и поспешил вернуться в помещение. Здесь ярко пылал разожженный прямо на полу костер. Собранный в масджиде мусор белоголовых неплохо горел. Обогреть просторное и холодное помещение костер, конечно, не мог, зато выделял достаточно тепла, чтобы не дать замерзнуть сгрудившимся вокруг него воинам во время короткого сна. Но прежде Ибрай кратко передал всем содержание его переговоров с белоголовыми и сообщил, что, по его мнению и по мнению Ходжи, Бессмертные должны сделать перед тем, как вернуться домой. Воины выслушали молча, и в их молчании Ибрай прочитал одобрение своих замыслов. Ему никто не возразил, промолчал даже Джамал.
* * *
Когда старый сваши заговорил по-русски, я чрезвычайно обрадовался, поскольку коммуникационная задача существенно упрощалась. Оптимизм мой, однако, оказался несколько преждевременным. Словарный запас старейшины ограничивался всего несколькими словами, коих не хватало не только для полноценного общения, но и для начального проникновения в структуру чужого языка. Но теперь нам помогал Игорь. И конечно же Ежик.
Двое суток — наших, земных суток — мы работали почти непрерывно, отвлекаясь лишь для принятия пищи и недолгого отдыха. Я удивлялся энергии и терпеливости старика, который, по-видимому, не хуже нашего представлял, чем именно, а самое главное, как мы занимаемся и насколько это важно. Ежик тоже старался изо всех сил, но их у него было еще слишком мало. И хотя с каждым часом ему становилось лучше и лучше, уделять нам много времени он был пока не в состоянии.
Всякий раз, когда Ежик пробуждался от целительного сна, я задавал себе вопрос: не начались ли в его мозге процессы деградации и, не обнаруживая тревожных признаков, ненадолго успокаивался. Первое, о чем я собирался спросить старого сваши, наладив полноценное общение: как сохранить мозг Ежика таким, какой он сейчас есть?
Костя и Вартан тоже не теряли времени даром, старательно изучая повседневную жизнь деревни, и узнали немало любопытного. Почва под деревней была пронизана сетью тоннелей и пещер, которые составляли весьма значительную, если не главную, часть жизненного пространства сваши. Пещеры служили убежищами, хранилищами пищи и других припасов, а также огородами и целыми плантациями. Там, в постоянной температуре и влажности подземелья, сваши выращивали съедобные растения, составляющие, насколько я понял, их основной рацион. Не думаю, что сваши были полными вегетарианцами, но мясной пищей за эти несколько дней нас ни разу не угощали.
К моему смущению, отличать нас друг от друга сваши научились гораздо быстрее, чем мы их. Что до меня, то безошибочно узнавать среди других я пока мог лишь старейшину да мальчишку, чаще других забегавшего в нашу хижину навестить Ежика. Его связывала с Ежиком какая-то история из прошлого, в которой я пока до конца не разобрался. То ли Ежик его спас, то ли, наоборот, мальчишка обнаружил Ежика в лесу и сообщил взрослым. Возможно, впрочем, что в их истории присутствовали оба элемента. Во всяком случае Ежик тоже был весьма рад визитам своего маленького приятеля.
Холоднее пока не становилось. После первого довольно резкого падения, средняя температура замерла на достигнутом уровне — что-то в районе нуля — и дальше пока не понижалась. Это давало мне надежду, что нам удастся вернуться из этого мира до наступления снегопадов и больших холодов. А свидетельства того, что холода действительно ожидаются большие, Игорь с Костей приносили после каждой вылазке в лес. Растения стремительно избавляли от влаги наземную часть, отдавая воду в атмосферу или втягивая глубоко под землю в корневую систему.
Наши беседы со старым сваши — мы уже знали, что его имя Хаон, — стороннему наблюдателю показались бы весьма любопытными и совершенно непонятными. Когда не хватало слов и понятий (а такое случалось часто), мы переходили на образы, связывая с помощью Игоря четыре наших мозга в единую ассоциативную цепь. Впрочем, это тоже помогало отнюдь не всегда: в системе мышления, логике людей и сваши существовали огромные различия. Трудности понимания усугублялись и тем, что реалии этого мира были нам почти незнакомы.
