— Ничего не изменится, — эхом отозвался он с какой-то отстраненной, очень далекой грустью. — Да…
И замолчал. Слушая его ровное дыхание, я ожидал продолжения, но Ежик больше так и не заговорил. Сон мой умчался, как ни бывало, и прежде чем заснуть снова, я проворочался часа два, пытаясь отделаться от невеселых мыслей. Я ничего не мог для Ежика сделать.
А сегодня он выглядел вполне довольным. По крайней мере с виду. Лишь однажды Ежик замер с тревогой на лице.
— Нужно уходить! — заявил он. — Сейчас уходить! Очень быстро!
— Почему, Ежик? — спросил Игорь.
— Будет очень холодно и почти совсем темно, — сказал Ежик. — Долго. Когда холодно, ходить нельзя.
— Ну уж меня холодом не испугаешь, — хмыкнул Костя. — Я на Севере родился. Пробежать по снежку десяток другой километров — одно удовольствие.
— Не будет удовольствия. Ничего не будет. Только холод и темнота, очень долго. Плохо, смерть!
— Ладно, Ежик, сделаем, как надо, — отвлек его Вартан. — Лучше съешь пока вот этот кусок шашлыка. Ты смотри, как прожарился, — пальчики оближешь!
Лицо Ежика разгладилось, он вцепился зубами в аппетитный кусок мяса и тут же обо всем забыл. Но я продолжал раздумывать над его словами с некоторой тревогой. «Очень холодно» — это как? Минус сорок, пятьдесят, или все семьдесят? И на сколько холод затянется? Черт возьми, а ведь мы действительно можем попасть в очень неприятную ситуацию! Кстати, сегодня погода была действительно значительно холоднее, чем вчерашним «утром». Скачок температуры вниз оказался внезапным и резким. По ощущениям, примерно около минус десяти. Но особенно меня беспокоило положение светила на небосклоне. Солнце явно стремилось к горизонту, и впервые движение его за «день» оказалось по-настоящему заметным. Об астрономии я имел весьма поверхностное представление, однако догадывался, что подобное возможно при двух условиях: достаточно большом периоде собственного вращения планеты и угле его наклонения к орбите вокруг звезды. Зима придет вместе с ночью и будет действительно чрезвычайно суровой!
Внезапно Игорь вздрогнул, отложил палочку с мясом и вскочил на ноги, едва не стукнувшись головой о низкий свод жилища.
— Что-то случилось! — озабоченно проговорил он. — Там что-то явно происходит!..
* * *
Последняя проведенная в лесу стоянка оказалась для Бессмертных самой тяжелой. Ночь все еще так и не наступила, хотя солнце постепенно опускалось все ниже. Просто Ибрай вынужден был остановить отряд, вымотанный безостановочным маршем на продолжительный отдых. Хуже всех чувствовал себя Ходжа, несмотря на то что Ибрай велел забрать у него всю поклажу и вообще помогать чем возможно. Ибрай и сам едва держался на ногах, напрягая всю волю, чтобы скрыть усталость от подчиненных.
Температура падала все ниже, Бессмертных трясло от холода, и как не велика была усталость, они не опустились наземь прежде, чем нарубили огромную гору хвороста, чтобы поддерживать огонь во время отдыха. По счастью, ветви деревьев и кустарника оказались необычайно хрупкими, словно иссушенными зноем. Они и впрямь были сухими и ярко горели в огне, почти не давая дыма. Что произошло с ними всего за каких-то трое суток по земному времени, Ибрай не понимал и не имел силы искать ответа. Просто еще одна загадка чужого мира. Больше всего его волновало сейчас то, как скоро отряд сумеет добраться до границ этого проклятого Создателем пространства.
У них практически закончились припасы, желудки воинов не удовольствовались розданными под присмотром Ибрая крохами и требовали пищи, однако лес был совершенно пуст. Ни одна тварь — летающая, бегающая или ползающая — не попалась им на обратном пути от базы белоголовых. Вспоминая их, Ибрай скрежетал зубами от злости. Белоголовые не составили себе труда хотя бы предупредить его о трудностях возвращения. Они убрались от холода, полностью наплевав на будущих партнеров. Такое поведение нельзя было именовать иначе как предательским. Сейчас Ибрай начинал понимать, что обозначал их постоянный дурацкий смех. Белоголовые были почти уверены, что Бессмертные погибнут в холодном лесу, и воспринимали переговоры, как простое развлечение перед обратной дорогой. Аппарат для возвращения они дали ему в расчете на ничтожную вероятность, что Ибраю все же удастся уцелеть.
Теперь Ибрай в полной мере оценил мудрость Ходжи. Этот молодой ученый, по сравнению с Ибраем почти юноша, обладал способностью видеть далеко вперед. Белоголовые будут наказаны. Кара настигнет всех их, а также родных и близких, если только такие у них есть, месть будет быстрой и неотвратимой, как и должно поступать с врагами Учения и Великого Плана.
Усиливающийся холод заставлял людей жаться к огню почти вплотную. Несколько раз кто-то из спящих с воплем вскакивал на ноги, гася тлеющую одежду. Следящие за кострами дежурные менялись каждые два часа, а потом падали в изнеможении на освободившиеся места и мгновенно засыпали.
От дежурства были освобождены только Фазыл и Муса. Через пару часов отдыха Ибрай поднял их и отправил в разведку. Он все же надеялся, что им, опытным охотникам и следопытам, удастся отыскать поблизости хоть какую-нибудь добычу. Однако он наказал не отдаляться от стоянки слишком далеко, дабы успеть вернуться к тому моменту, когда отряд отдохнет настолько, что будет готов к дальнейшему движению.
Когда спустя еще два часа Ибрай открыл глаза, то увидел, что вокруг стоят настоящие сумерки. Еще не ночь, не полная темнота, но уже далеко не день, совсем недавно казавшийся им бесконечным. Проклятая земля белоголовых предателей и серых обезьян преподносила очередной сюрприз. Ибрай представил, что будет, если мрак и мороз застанут Бессмертных здесь, и ощутил, как холодные щупальца ужаса коснулись его сердца. Им не выжить, им не найти дороги домой!
— Поднимайтесь! — заорал Ибрай, пиная лежавших вповалку воинов. — Вставайте, если не хотите остаться здесь навсегда!
Бессмертные поднимались со стонами и проклятьями, которые тут же умолкали, едва истина о том, в каком положении они оказались, проникала в их головы.
— Скоро будет совсем темно и холодно, Ибрай, — сказал Джамал, и хотя в голосе его читались сомнение и трепет, сейчас это не вызвало у Ибрая никакого удовлетворения.
— Чтобы этого не случилось, мы должны двигаться немедленно и очень быстро, — ответил он. — Где Фазыл и Муса? Они еще не вернулись?
Он дал короткую очередь в небо, призывая охотников, подождал немного, но не услышал ответа.
— Ничего, — сказал Ибрай. — Они ушли в том направлении, куда должны идти мы все. Мы нагоним их или встретим. Вперед!
Усиливающийся холод подгонял их и одновременно сдерживал, лишая остатков сил. У нескольких Бессмертных открылся сухой кашель, приступы которого то и дело слышал Ибрай, шагавший в голове колонны. Точно так же кашляют при первых признаках болезни, вызываемой «абу маджи», но легкие Бессмертных поражала не она, а нестерпимый холод. Ибрай тоже чувствовал себя ужасно, и лишь достоинство командира заставляло его скрывать усталость, избавиться от которой не помогли короткие часы мучительного полусна на границе льда и пламени.
