Городки поменьше тоже направляли живую силу в горнило сражений Войны Алой и Белой розы: кентский порт Лидд, к примеру, посылал ратников в поддержку Йоркской партии на поля боев при Нортгемптоне, Сент-Олбансе и Таутоне.
Степень активности участия городских контингентов в сражениях не вполне ясна, но иные горожане заплатили самую высокую цену за поддержку Йорков или Ланкастеров. Ричард Энсон, мэр Халла, погиб рядом с герцогом Йоркским при Уэйкфилде в декабре 1460 года, хотя его земляки не разделяли политических пристрастий городского головы и сохранили верность династии Ланкастеров. Аналогичным образом и мэру Кентербери Николасу Фонту дорого обошлась его приверженность графу Уорику. В мае 1471 года он был казнен за участие в мятеже Фоконберга в городе Баттермаркете, при личном присутствии Эдуарда IV.
Время от времени представители городской верхушки оказывались невольными жертвами насилия, так или иначе связанного с войной. В мае 1454 года мэра Йорка Томаса Нелсона избили и бросили в темницу сторонники Томаса Перси, барона Эгремонта, и Генри Холланда, герцога Эксетера, когда те вступили в город в ходе мятежа, поднятого из-за недовольства правительством регента герцога Йоркского и его союзников Невиллов. Значительно чаще, впрочем, сражения Войны Алой и Белой розы приводили к политической неразберихе и взаимным упрекам в адрес тех или иных личностей за выступление не на той стороне. После смерти Ричарда Энсона должность градоначальника Халла оставалась вакантной, и в марте 1461 года жители предпринимали отчаянные попытки убедить победителя, Эдуарда IV, в своей верности: они изгнали из города симпатизировавших Ланкастерам земляков и поехали в Йорк поклониться новому королю.
Результаты битв позволяли многим удовлетворять собственную жадность. Можно только посочувствовать ситуации, в которую попал торговец шелком и бархатом из Беверли Джон Реддингсгэм, получивший от Ланкастеров полномочие на проведение военного набора по его городу в 1460 году. Земляк Реддингсгэма Джон Ньюпорт посоветовал купцу показать доверенность брату графа Уорика, сэру Томасу Невиллу, более того, взялся лично передать тому документ. Горя желанием завладеть имуществом Реддингсгэма, Ньюпорт тотчас отправился к графу Нортумберленду, после чего несчастного Реддингсгэма обвинили в измене.
Однако еще значительнее, чем опасность смерти или заключения, выглядела угроза уничтожения собственности и разрушения городской экономики грабителями из различных армий, дружин мятежных подданных и экспедиционных корпусов иностранцев. Подобные страхи буквально пропитывали городское общество на всем протяжении рассматриваемого периода. В 1450 году жители Кентербери установили дозоры и закупили оружейный порох для обороны города перед лицом нападения повстанцев Кэда; при этом разграбление города мятежниками сделалось в глазах лондонских летописцев синонимом полного провала правительства Ланкастеров. На всем протяжении 1450-х годов, по мере роста политического кризиса в государственном масштабе, многие города собирали отряды дозорных, приобретали или производили пушки и прочее оружие сами, перестраивали и укрепляли стены.
После фактического провала затеи с Днем любви в 1458 году такие предосторожности стали нормой. В Лондоне тем летом ввели комендантский час и собрали 500 человек для несения караула с первостепенной задачей приглядывать за дружинами вельмож, разбившими лагерь прямо за стенами. Напряженность чувствовалась повсеместно. В мае старейшины Солсбери постановили всем лицам мужского пола в возрасте от 16 до 60 лет собраться построенными в оборонительные порядки для летних смотров боеготовности. Когда в 1459 году запылал открытый конфликт, во многих городах меры по обеспечению защиты усилились. Роберт Моленс, барон Хангерфорд, посетил Кентербери в начале 1460 года для проверки работ по повышению обороноспособности города. В октябре предыдущего года жители Халла решили создать постоянный отряд дозорных, а в ноябре следующего года протянули большую железную цепь через гавань с целью не допустить высадки баронов Йоркской партии, усилили меры по несению караула и закупили пушки для защиты городских стен.
Зимой 1460/61 года страх перед предававшимися грабежу воинами армии Ланкастеров всполошил и взбудоражил население многих городков центральных и южных районов. Именно это обстоятельство, по всей вероятности, и склонило жителей Ковентри на сторону баронов Йоркской партии; то же соображение во многом побудило лондонцев в феврале не впускать в столицу войска Ланкастеров. Хотя рассказы о неистовствах северян королевы Маргариты в феврале 1461 года, возможно, преувеличены, городам по Большой северной дороге точно досталось от грабежа и разрушений — кому больше, кому меньше.
Те же страхи всплыли вновь в 1470–1471 годах. В Кентербери жители фактически выплатили дань двум воеводам бастарда Фоконберга, Квинту и Ловлейсу, лишь бы только их шайки держались подальше от города. Сходным образом закупки огнестрельного оружия и вспышки деятельности по высылке соглядатаев на поиск и сбор данных о положении дел в округе отражают серьезную озабоченность обитателей Ковентри в те годы.
Однако самым ощутимым следствием войны, по всей вероятности, для горожан стало содержимое их кошельков. В то время как налоги в масштабе государства в 1450-х годах значительно снизились, а на протяжении 1460-х и 1470-х годов росли медленно, Война Алой и Белой розы стала свидетельницей частых и порой внушительных скачков местных пошлин. Одна из наиболее важных особенностей развития жизни городского политического сообщества в поздний период Средних веков — развитие систем местного налогообложения, обычно основанных на подсчетах, сделанных при сборе парламентских налогов. Ближе к концу XIV столетия в нескольких наиболее крупных английских городах разгорелись споры по поводу пошлин, в ходе которых рядовые жители выступали сообща против введения новых поборов правящими олигархиями. Местные распри подобно зеркалу отражали серьезные общенациональные кризисы 1290-х и 1340-х годов; при этом разногласия в основном возникали вокруг вопроса, должны ли налоги взиматься и расходоваться с одобрения общины и ради общественной пользы. На протяжении Войны Алой и Белой розы, однако, города столкнулись с ясной и конкретной угрозой: они были вынуждены усиливать обороноспособность и тратиться на обеспечение безопасности. В равной степени городские олигархии не имели выбора и принимали требования короля (или какого-то сеньора) по обеспечению его солдатами, рискуя в противном случае утратить политическую власть после победы или поражения.
Сохранившиеся записи Ковентри и Халла свидетельствуют, по всей вероятности, об успехах городских олигархов всего королевства в расширении полномочий и возможностей по выбиванию налогов с земляков в ходе Войны Алой и Белой розы. 5 июля 1460 года мэр, старейшины и простой люд Халла собрались на встречу в ратуше и приняли обязательство предоставить короне тринадцать солдат. Община пришла к соглашению оплатить их содержание, для чего одобрила сбор пошлины, равной половине парламентской десятины (около 32 фунтов), то есть суммы, более чем достаточной на покрытие предполагаемых затрат. Позднее в том же году в городе практически никого не пришлось уговаривать потратиться на железо для цепи: ради этого 120 самых зажиточных горожан сделали товарные пожертвования. В 1470 году городской совет ввел очередной сбор на снаряжение солдат — опять в связи с парламентарскими субсидиями короне; размеры определяли шестеро старейшин и шестеро представителей простого люда. Для данного случая характерна более широкая значимость совета. В 1440 году Халл получил окружной статус в графстве, поэтому взимание податей и набор воинов позволяли олигархии «показывать мускулы» соседним селам, находившимся с тех пор под юрисдикцией города Кингстон-апон-Халла. И в самом деле, на всем протяжении второй половины XV и на заре XVI столетия полномочия военного призыва и сбора пошлин служили важным оружием Халла в управлении сельской местностью.
