– Я знаю. Иначе бы никуда не уходил. Но мне будет спокойнее, если у тебя будет оружие.
Найд некоторое время размышлял. Потом улыбнулся и кивнул:
– А мне будет спокойнее, если у тебя оружия не будет. Много не пей, хорошо?
– Поклёп, навет и оговор, – сказал я. Накрыл пистолет лежавшей на столе книжкой «Санкт-Петербург туристический» – раритетной, напечатанной на бумаге лет двадцать назад. Небось, тоже Михаил притащил. Кто, кроме кваzи, сейчас пользуется дорогими бумажными книгами, когда есть электронные книги и планшеты? Похлопал ножны на бедре: – У меня, в конце концов, всегда есть табельное мачете.
– Пап, возвращайся побыстрее, – сказал Найд. Спокойно, но с ноткой просьбы в голосе, и я даже на миг заколебался.
Только на миг.
– Вернусь. Но ты не дожидайся. Закрой за мной дверь и ложись спать.
– А как же ты войдёшь?
– Я позвоню, – усмехнулся я. – А потом через дверь спою песенку: «Козлятушки, ребятушки…»
Пить я обычно начинал после полудня. Когда уходишь в запой, то нужно соблюдать какие-то правила, иначе пропадёшь.
У меня были сбережения, а финансовая система, как ни странно, окончательно не рухнула. Да и квартира родителей, которую я сдавал, позволяла экономно существовать одному интеллигентному алкоголику.
Вставал я рано, пьянство не способствует хорошему сну. Часов в семь готовил завтрак – иногда кашу, крупами удалось запастись впрок, раз в три дня – яичницу. Первые недели у меня каждое утро болела голова, и приходилось глотать таблетки, потом организм смирился с безостановочным пьянством. Теперь я пил только таблетку поливитаминов, если не забывал, конечно.
Полчаса смотрел новости. Час – другой резался в компьютерные игры. Было такое ощущение, что люди массово мигрировали в сеть. Туда, где их виртуальные аватары мечами и молниями испепеляют орды монстров и не надо бояться настоящих чудовищ.
Потом я открывал какую-нибудь книжку, ставил музыку погромче – и читал до полудня. В двенадцать мешал себе первый «коктейль» из дешёвой водки и лимонада. Дальше чтение шло куда приятнее, мир уходил в сторону, я оставался наедине с Чеховым, Дюрренматтом, Ремарком, Замятиным, Мартином. Мне, в общем-то, было всё равно кого и о чём читать. Даже про живых мертвецов годилось; это было очень смешно, если разобраться.
Часов в шесть, когда бутылка водки кончалась, я ставил себе какой-нибудь фильм. Готовил ужин – если не забывал.
Перед сном выпивал ещё полбутылки.
Если честно, то я решил, что это будет самым приятным способом самоубийства.
Сосед позвонил вскоре после шести, когда я уже вовсю поглядывал на часы. Сегодня я планировал пир – жареную картошку со свининой.
Я остановил фильм, взял со стола купленное неделю назад мачете – настоящий «Мату Гроссу», с таким не страшно и на улицу выйти. Заглянул в глазок.
Сосед был старым, но живым. Хороший дядька, интеллигентный и вежливый. Преподавал в строительном институте, уже несколько лет как был на пенсии.
Я открыл.
– Добрый вечер, Денис, – сказал сосед. В одной руке он держал вместительную сумку. – Позволишь войти?
– Конечно, – я посторонился. – Хотите выпить?
– Нет… – не слишком одобрительно оглядывая квартиру, сказал сосед. Честное слово, я старался держать всё в приличном виде. Даже выносил мусор раз в два-три дня. А на прошлой неделе вымыл пол. – Сердце, знаешь ли… Собственно говоря, я потому и пришёл.
– У меня, кажется, есть валидол, – сказал я. – Или «скорую» вызвать?
– «Скорую» я и сам могу, – сосед улыбнулся. – Нет, я о другом…
Он посмотрел на мачете, которое я держал в руке.
– Ты не мог бы по утрам заходить ко мне? – спросил он. Запустил руку в карман, достал ключи, протянул. – Дверь будет закрыта, но ты открой. Только вначале позвони. Несколько раз. Если я отзовусь или сам открою, то всё в порядке. А если нет… то ты открой.
Мы смотрели друг на друга.
– Я не хочу восставать, – сказал сосед.
– Но ведь есть шанс стать кваzи-человеком, – сказал я. – Говорят, это довольно часто случается. Я могу вызвать полицию, вас отвезут в… в санаторий.
Резервации у границы города, куда свозили восставших в надежде на то, что те возвысятся, сейчас открывали одну за другой. Капотня, Западное Бирюлево, Северное и Южное Бутово…
– Не хочу, – сказал сосед. – Ты лучше… заглядывай по утрам. А это вот… тебе…
Он поставил сумку на пол. Там звякнуло.
– Давно уже не пью, – пояснил сосед извиняющимся тоном. – Полный бар остался. Там и виски есть, и коньяк. Чего ты травишься дрянью всякой…
– Ну… я как-то… – начал я.
– Не хочешь жить, – кивнул сосед. – Я понимаю, правда. Но когда человек не хочет жить – это одно. А когда живёт… – он запнулся, – когда живёт неподобающе – это другое.
Я опустил глаза. Он меня не ругал, не указывал, не просил. Он мне был никто. Чёрт побери, я даже имени его не помнил! Пётр… Павел… Нет, не помню.
– Будешь заглядывать? – спросил сосед.
– Да, – сказал я. – Не волнуйтесь. Мне уже доводилось.
Сосед кивнул. Глянул мельком на экран. С уважением сказал:
– «Любовь и голуби». Жена у меня очень этот фильм любила… Заранее спасибо, Денис.
В тот день я больше не пил.
На следующий вечер, впрочем, надрался.
И ещё один раз через две недели, когда ранним утром сосед не открыл дверь после моего звонка…
Потом я вынес на мусорку гору пустой посуды. Неделю валялся на диване, смотрел в потолок, слушал музыку и пил воду литрами. А потом пошёл записываться на ускоренные полицейские курсы.
За Найда я на самом деле не боялся. Если уж за мной следили, то увидят и как мы вошли, и как я вышел. Проще напасть на меня.
Вот только зачем?
Да, если начало твориться немыслимое, если кваzи нападают на людей и встают древние мертвецы, то в движение пришло множество сил. Человеческие спецслужбы (уж не знал ли Маркин загодя, зачем Михаил меня вытребовал в Питер?), спецслужбы кваzи, всякого рода тайные и полутайные общества – увы, их расплодилось немало. Множество людей и нелюдей хотят узнать новые и старые тайны. Множество людей и нелюдей готовы ради этого убивать.
Но я-то тут причём? Пускай я больше не рядовой участковый дознаватель, а сотрудник госбезопасности. Ничего особенного во мне нет, и занимаюсь я на своём рабочем месте по большей части рутинными делами, ни до чего серьёзного меня пока не допускают. В истории с вирусом суперветрянки мне просто повезло остаться живым. Да и правильно ли я в итоге поступил – до сих пор не уверен.
