И мы вошли в Шолохово. Обычную подмосковную деревню с населением в сотню-две человек, место обитания столичных дачников. Аккуратные домишки в один-два этажа, по меркам Подмосковья – небогатые, зелень… И тишина.
По тихой зелёной улице мы стали углубляться в посёлок.
Где в Москве может укрыться кваzи? Церковь – проверена. Три гостиницы, где кваzи традиционно останавливались, – проверены. Десяток вегетарианских ресторанов – проверены.
В последнем из ресторанов, модном заведении с названием «Зелёные друзья» на Пречистенке, мы и пообедали. Михаил жевал салат из огурцов с помидорами, заедая его хлебом. Я съел гороховый суп и ковырялся в ризотто с белыми грибами.
– Ей надо где-то спать, – сказал я. – Беда в том, что в Москве полно мест, где можно поселиться без документов. Частные квартиры, дешёвые гостиницы «на час».
– В Москве ещё есть парки, скверы и подвалы, – добавил Михаил. – Ориентировки на Викторию разосланы. Она это понимает. Я бы на её месте ни в какие гостиницы не совался. А она не глупее меня.
Я кивнул. Большой город Москва. И кваzи пусть и небольшая часть населения, но не настолько редкая, чтобы на каждого обращали внимание.
– Вот если бы по телевидению показать её портрет, – вздохнул я.
– Лишняя паника, – ответил Михаил. – Ориентировка есть в гостиницах, у всех полицейских, у вахтёров и частных охранников. Её портрет в системе опознания камер наружного наблюдения.
– Тогда я не понимаю, как она скрывается, – сказал я. – Обычно, когда объявлен «Перехват», преступника ловят за сутки.
– Она кваzи, – сказал Михаил. – Гляди.
Он отложил вилку, на мгновение замер. Потом слегка опустил и выдвинул вперёд нижнюю челюсть. Нет, ничего карикатурного, никакого франкенштейновского монстра. Но лицо сразу изменилось. Шире открыл глаза, чуть наморщил лоб, изменив наклон бровей. Потом руками помял уши и приплюснул их. Убрал руки – уши распрямляться не спешили.
– И долго ты проходишь с такой рожей? – спросил я.
– Да сколько угодно, – ответил Михаил.
Я отвёл взгляд. Снова посмотрел на Михаила.
В первую секунду мне показалось, что рядом сидит совсем незнакомый кваzи.
– У нас же другая структура тканей, – сказал Михаил, будто извиняясь. – Мы не оборотни, конечно. Но если обычный человек может скорчить гримасу и удержать её несколько минут, то мы способны так ходить днями и неделями. А ещё причёска, лёгкий грим, походка, одежда… Ты, конечно, Викторию узнаешь, если приглядишься. Но на первый взгляд она будет казаться совсем другой женщиной. Если хорошо затонировать кожу, ты даже не поймёшь, что это кваzи, а не живая женщина.
– Температура, – сказал я.
– Да, её не изменить. Если бы все камеры наружного наблюдения были оборудованы ещё и тепловизорами, было бы легче. Но таких камер от силы два десятка.
– Вообще не знал, что такие есть на улицах… – пробормотал я и подцепил из ризотто ломтик гриба. Внимательно осмотрел, попробовал. – Тогда всё совсем безыдейно. Патрульные её не опознают, автоматика из толпы не выделит… Слушай, да убери ты эту физиономию!
– Извини, забыл, – сказал Михаил, расслабляя мышцы и обретая прежний облик. – Заметь, я ведь назвал самые простые способы. А есть ещё старые добрые методы – татуировки, контактные линзы, вата под щёки, подкладывание под одежду подушечек, корсеты, бинтование… Она может выглядеть мужчиной, понимаешь? Живым мужчиной.
– Ты меня успокоил, – сказал я. – И как будем её искать? Может быть, всё-таки стоит сообщить соответствующим структурам?
– Денис, неужели ты полагаешь, что капитан Маркин просто так занялся убийством профессора? – спросил Михаил.
– Понятно, – сказал я. – Шпионские страсти.
– Я не шпион. – Михаил, казалось, даже чуть обиделся.
– Ну агент. Признай тот факт, что люди и кваzи де-факто существуют как разные государства на одной территории. В прошлом году в Штатах, помнишь, какие тёрки были? Между президентом от живых и президентом от мёртвых? Чуть новую гражданскую войну не начали. Восток против Запада.
– Джордан президент от кваzи, а не от мёртвых, – поправил Михаил. – А искать мы Викторию всё-таки будем. У нас есть преимущество перед Маркиным и его ребятами.
– Какое?
– Я – кваzи, – сообщил Михаил.
– Да ты что! А я как-то даже не замечал! – саркастически произнёс я. – И что? Нюхом её учуешь?
– Мы не пахнем, наш след даже собаки плохо берут. Дело в том, Денис, что я знаю ещё ряд мест, где бывают наши. Не хотел бы там появляться, но… – Михаил промокнул губы салфеткой. – Ты доел?
Я посмотрел на ризотто. Ломтики грибов сиротливо проглядывали из риса. Наврали, что ризотто с белыми грибами, в основном тут были шампиньоны.
– Да что-то аппетита нет.
– Ну извини, – сказал Михаил. – В следующий раз зайдём в обычный ресторан. А сейчас прогуляемся пешком, после обеда полезно.
Поскольку Михаил явно ожидал вопросов, я промолчал. Мы расплатились (увы, отсутствие в меню мяса никак не сказалось на цене) и вышли из ресторана, оставив машину на стоянке. Повинуясь внезапному порыву, я позвонил Насте, но она не брала трубку. Выждав вежливые три звонка, я спрятал телефон. Михаил терпеливо ждал. Мы прошли полтора квартала по Пречистенке, завернули направо, на Померанцев переулок. Двинулись в сторону сквера Тургенева.
– Я понимаю, ты специально не хочешь ничего спрашивать, – сказал Михаил. – Это твой протест против моих недомолвок.
Я пробурчал что-то невразумительное.
– Но ты ведь тоже многое мне недоговариваешь, – укоризненно заметил кваzи. – Тема очень болезненная и неловкая для нас обоих, но ты не допускаешь, что Найд…
– Нет, – сказал я. – Я не буду проводить никаких исследований. Он – не мой сын. И мы не касаемся больше этой темы.
– Очень странно, – сказал Михаил. – Но как хочешь. Тебе жить.
– Куда мы идём? – спросил я.
– Дом номер три, возле сквера. Центр постмортальной психологии.
Я покосился на Михаила, но он был вполне серьёзен.
Центр постмортальной психологии оказался небольшим помещением в полуподвальном этаже старого пятиэтажного здания. Я припомнил, что когда-то здесь был магазин под названием «Лавка жизни». Теперь здесь висела строгая черно-белая вывеска «ЦПП», без расшифровки аббревиатуры.
Какая-то ирония в этом присутствовала.
– Ты предполагаешь, что, не рискуя больше появиться в церкви, Виктория кинется в объятия психологов? – спросил я.
– Можно сказать и так, – туманно ответил Михаил.
Мы вошли в ЦПП.
Помещение было небольшим. Маленький холл, свежеотремонтированный, с тем же строгим дизайном – белые стены, чёрная мебель. Стойка приёмной, за которой сидела миленькая черноволосая девушка. Живая. За её спиной висели какие-то дипломы в рамочках, большие черно-белые постеры с фотографиями старинных церквей и соборов. Под потолком беззвучно работал телевизор, демонстрируя старые фильмы с Чарли Чаплином.
