– Ага, – сказал я. – Здорово. Человек против кваzи. Ты порвёшь на части и Маркина, и меня.
– Маркина порвать не так-то просто, – ответила Виктория. – Но в любом случае решать вам.
Она замолчала.
Взял паузу и я. Стоял спокойно. Ждал. Готовился вцепиться в руку Виктории, присесть и попытаться перебросить её через себя, срывая захват.
Так что миг удара по голове я пропустил.
Вот я стою, готовясь к схватке.
А вот уже полулежу, привалившись к стене подъезда под почтовыми ящиками.
В глазах плыли цветные пятна, в ушах звенело.
Чем же она меня так приложила?
Неужели собственным лбом?
– Живой? – поинтересовалась кваzи. – Найдётся рядом работающая больница, провериться?
Надо же, какая заботливость!
– Живой, – прохрипел я. – Не беспокойся. Обойдусь.
– Без Бедренца, – повторила Виктория, чуть склонившись надо мной. – Запомни…
Она даже не забрала пистолет у меня из кобуры. Но к тому моменту, когда я пришёл в себя настолько, что смог достать оружие и доковылять до двери, Виктории уже и след простыл. На улице было пустынно и мирно.
– Что сказать-то хотела? – потирая затылок, пробормотал я.
Сотрясения, кажется, не было. Ударила меня Виктория сильно, но очень аккуратно. Гуманно.
Впрочем, всё, что кваzи хотела до меня донести, было вполне понятно.
Во-первых, она готова к переговорам и даже к явке с повинной.
Во-вторых, она не доверяет Бедренцу и зовёт его обидным прозвищем Драный Лис.
В-третьих, она продемонстрировала свою добрую волю тем, что не убила меня.
К сожалению, у всего этого могла быть и ещё одна причина – занимающийся её розыском Маркин так ей мешает, что она придумала план его устранения. А заодно решила вбить клин между мной и старым кваzи…
Драный Лис.
Ну надо же!
Был бы «Хитрый Лис», был бы «Старый Лис» – я бы не удивился.
Но почему «драный»?
– Слушай, понимай, запоминай… – пробормотал я. – Не верь, не бойся, не проси. Всегда одно и то же…
Я вернулся к лифту и нажал кнопку своего этажа. Вообще-то на третий этаж я обычно поднимаюсь пешком, считая это полезным физическим упражнением. Но сейчас почему-то хотелось полениться.
Дома я сунул голову под струю холодной воды и постоял так секунд десять. Потом вытер голову полотенцем, прислушался к ощущениям.
Да ничего не изменилось!
Тогда я достал из аптечки пару таблеток ибупрофена, запил их стаканом воды и уселся перед телевизором. Полистал каналы. По «России-24» рассказывали о новом агрокомплексе в Вологодской области – обнесённой забором территории, надёжно очищенной и защищённой от восставших, где вольно пасутся коровы, давая замечательное молоко. По детскому каналу «Карусель» шёл старый дурацкий фантастический фильм про двух пацанов, попавших то ли в будущее, то ли в прошлое, то ли на другую планету – я так и не понял. По Первому тянулось одно из тех бесчисленных дневных ток-шоу, которые смотрят только домохозяйки и пенсионеры. Старенькая, но отчаянно молодящаяся актриса сочувственно кивала, выслушивая свою собеседницу: тоже актрису, но молодую, одну из бесчисленных «восходящих звёзд». Речь шла о мужчинах. Молодая актриса объясняла, что в человеке ей важна личность, а не внешность или какие-то особенности. Я нутром почуял, что сейчас она признается в любви к кваzи, ну или хотя бы скажет что-то вроде «не важно, живой или мёртвый, лишь бы уважал меня как личность», и выключил телевизор.
Драный Лис!
Не говорить Михаилу про встречу с Викторией.
Сообщить Маркину о её предложении.
Я вынул из кармана листок. Он был вырван из ежедневника, на нем чётким каллиграфическим почерком было написано два номера. Один – телефон Маркина. Значит, и сама могла с ним связаться, но предпочла посредника. Вторым был номер Виктории. Рядом с ним была приписка: «Телефон будет включаться на полторы минуты в 9.00, 15.00, 21.00».
Понятно. Не хочет, чтобы запеленговали. Небось и батарейку из телефона вынимает.
Включив в собственном мобильнике фонарик, я рассмотрел листок в ярком свете. Увы, каких-нибудь вмятин от написанного на другой странице, вроде адресов или телефонов, не обнаружил. Такое случается разве что с Шерлоком Холмсом.
Я подумал и набрал номер Михаила.
Его телефон был выключен.
Тогда я набрал его домашний номер.
– Алло?
Это был Найд.
– Привет, – сказал я. – Это Денис Симонов. Скажи, Михаил дома?
В трубке повисла тишина.
– Алло? – недоуменно повторил я.
– Нет, он заходил, но потом снова ушёл, – ответил Найд.
И опять замолчал.
– Чёрт его побери! – выругался я, внезапно понимая, с чем связано молчание. – Извини, Найд.
– Ничего, – ответил мальчишка. – Денис?
– Да?
– Вы правда мой отец? Биологический?
– Не знаю. Нет. – Я даже не заметил, как встал с кресла и принялся расхаживать по комнате. – Твой… Михаил ошибается. Нет, ты не мой сын.
– Он обычно не ошибается, – сообщил Найд. – Ни в чём.
– В этот раз ошибся.
– Вы не думайте, я не напрашиваюсь, – сказал Найд. – Мне… ну просто интересно. Не про вас! Про… – Он запнулся.
– Найд, поверь мне, что… – Теперь настала моя очередь замолчать. – Найд, всё очень сложно.
– Почему сложно? Либо да, либо нет, – рассудительно сказал мальчик. – Либо я ваш сын, либо не сын. Михаил сказал, что сегодня сделает анализ.
– Найд, я завтра к вам заеду и мы поговорим, – я отчаянно хотел закончить разговор. – Договорились?
– А сегодня?
– У меня дела. Работа.
– Хорошо, – смирился Найд. – Завтра. Тогда возьмите фотографию, ладно? Мамы.
Я прервал связь.
Нет, вначале я сказал: «Ладно».
А потом отключился.
И с чувством произнёс:
– Драный Лис!
Минуту я держал телефон в руке и смотрел на него, будто на бомбу – рванёт или нет?
Найд не стал перезванивать.
Может быть, решил, что всё уже сказано и разговор закончен. Он очень логичный мальчик, совсем как кваzи.
Тогда я глянул ещё раз на бумажку и набрал мобильник капитана Маркина.
Я стоял у окна и смотрел на танк.
Старый танк времён Второй мировой войны.
Надо же. Никогда не знал, что в этом посёлке музей легендарного «Т-34».
