Виктория молчала.
– Вам нужно время на размышление? – спросил Маркин.
Кваzи опять кивнула.
– Пока можете всё-таки дать нам по порции картошки, – с непринуждённой улыбкой добавил Маркин. – С любым топпингом, на ваш вкус.
Виктория достала из духовки две завёрнутые в фольгу печёные картошки (при этом ухитряясь не отрывать от нас взгляда).
– Всё случившееся очень печально, – продолжал Маркин. – Но я понимаю, что вы не желали никому зла. Собственно говоря, даже своему мужу. С вашей-то точки зрения ему становилось лучше. Нет, не стану врать, я не принимаю вашу логику! Но все мы желаем друг другу только лучшего. Только не всегда согласовываем свои поступки. А это нелогично, ведь доказано, что искреннее сотрудничество всегда идёт на пользу обеим сторонам. Не будет угрозы со стороны кваzи – не будет ответной угрозы со стороны людей.
Я понимал, что он делает. Да и Виктория, конечно, понимала. Но Маркин апеллировал к логике, которая для кваzи уважаема и бесспорна.
Виктория молча насыпала в разрезанные картофелины какого-то растительного крошева, полила соусом. Кивнула в ответ на слова Маркина.
– Противоречия, которые есть в отношениях между нашими культурами, – продолжал Маркин, – нельзя бесконечно заметать под ковёр. Может быть, случившаяся трагедия послужит тому, чтобы люди и кваzи обсудили ситуацию, спокойно и открыто, как разумные существа?
Вот это он сказал зря. Кваzи не любят, когда мы дистанцируемся от них, не признаём их людьми, пусть и особенными. Это я уже крепко-накрепко понял.
Но мы люди, нам свойственно ошибаться. Маркин не исключение.
– Хорошо, давайте обговорим условия, на которых я сдамся, – сказала Виктория. – Во-первых… – Она на миг замолчала. Потом воскликнула: – Драный Лис!
– Драный Лис? – переспросил Маркин.
Но Виктории уже не было в ларьке. Она выскочила в дверь, на ходу срывая с себя кружевной белый фартук.
Я обернулся.
Михаил Бедренец шёл к нам от метро. Кажется, он даже не успел заметить Викторию, во всяком случае – не ускорил шаг.
– Альфа, гамма! – рявкнул Маркин, бросаясь в кусты, окружающие ларёк. – Она уходит!
Я продираться за ним не стал. Судя по всему, Маркин таки пришёл на встречу не один. То, что ни с кем не связывался, не значило ничего. Похоже, на нём висел маячок и передатчик, и все эти «альфы», «гаммы», вероятно, «беты», а может, и ещё двадцать одна греческая буква, следовали за нами, потихоньку окружая точку встречи.
– Что происходит? – спросил Михаил, подходя ко мне. – Что ты здесь делаешь?
– Задержание Виктории, – сказал я. – Участвую. Позволь вопрос – а ты что здесь делаешь?
– Рассчитывал поговорить с ней, и если разговор не сложится – задержать, – спокойно ответил Михаил. – Жалко, что ты не сказал мне о происходящем загодя.
– Зато ты любишь говорить всё заранее, – буркнул я.
– Понятно, – кивнул Михаил. Поморщился. – Так получилось. Что же касается задержания Виктории – я не хотел брать на него живых.
– Я мог услышать что-то неподобающее? – спросил я, едва удержавшись от вертящегося на языке обращения.
– Это слишком опасно, – терпеливо объяснил Михаил.
– А ты в погоне поучаствовать не хочешь? – спросил я.
– В парке, поздним вечером? Бесполезно. Виктория наверняка приготовила пути отхода.
– У Маркина тут свора мордоворотов, – смело предположил я.
– Не догонят, – равнодушно сказал Михаил. Протянул руку, взял из окошечка картошку. Развернул фольгу. – Вирус у неё?
– Откуда мне знать…
Из кустов, точно так же продравшись напролом, появился Маркин. Как ни странно, он ухитрился не порвать и даже не помять костюм. Кинув на Михаила очень недоброжелательный взгляд, он зыркнул на меня – совсем уж недобро. Спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Каким образом?
– Вытряс информацию у торговца фальшивыми документами для кваzи, – сказал Михаил, откусил кусок картошки, прожевал. – Если ты подозреваешь, что мой напарник мне что-то сообщил, – ошибаешься.
– В Москве есть торговцы фальшивыми документами для кваzи? – удивился Маркин.
– В Москве всё есть. А вот как вы её нашли и зачем потащили на задержание Дениса?
– Она сама назначила встречу. Через Дениса. – Маркин прищурился. – И попросила, чтобы тебя здесь не было.
– Ну и зря не поставили меня в известность, – сказал Михаил. – С каких пор пожелания беглого преступника стали важнее цеховой солидарности?
Гэбэшник живой и гэбэшник мёртвый мрачно уставились друг на друга.
– Есть предположения, куда она ушла? – спросил Маркин.
– Нет, – ответил Михаил. – Увы.
Маркин вяло махнул рукой и, больше не разговаривая ни со мной, ни с Михаилом, полез в ларёк.
– Останешься или поедешь домой? – спросил Михаил.
Я посмотрел на Маркина. Тот уже был внутри ларька. Озирался, всем своим видом изображая служебное рвение.
А может, он и не изображал. Может, и впрямь надеялся что-то найти.
– Поеду домой, – сказал я. – На метро.
– Пошли, – сказал Михаил, скомкал фольгу и бросил в урну. – Вкусная картошечка. В Питере почему-то мало таких ларьков. Всё больше вегетарианская шаверма.
Меня передёрнуло.
– Из чего?
– Соя, – ответил Михаил.
Мы пошли к метро мимо стоянки. Из-за деревьев в нашу сторону направился крепкий молодой человек в костюме, потом остановился, очевидно, прислушиваясь к командам в наушнике, и утратил к нам интерес.
– Зря не сказал мне, – ещё раз укорил меня Михаил.
– Зачем ты обнадёжил Найда?
– Мы поссорились, – объяснил Михаил. – Ты же понимаешь, возраст такой. Перепады настроения. Найд сказал, что был бы у него нормальный отец, вроде тебя – было бы лучше. В этой ситуации мне пришлось сказать, что его мечта может реализоваться.
– Идиот, – сказал я.
– Кто?
– Ты, конечно!
Михаил некоторое время молчал. Потом вздохнул:
– Это всё хлористый калий. Последействие. Некоторая алогичность реакций. Мне всё равно как-то требовалось объяснить ему необходимость генетического теста.
– А тебе не приходило в голову, что в этой ситуации есть два человека? Найд и я? Моё мнение ты спросил?
Михаил вдруг остановился. Кивнул:
– Да. Я не прав. Возьми…
Он сунул руку в карман, вынул и протянул мне запечатанный конверт.
– Это результат анализа на отцовство из лаборатории.
