Я скептически приподнял бровь.
– Даже если уже умер, всё равно надо жить, – сказал Михаил. – Я в твоём распоряжении, напарник.
Глава восьмая
Любовь и мыши
Наверное, в идее заняться служебной рутиной, когда речь идёт о мировой катастрофе, есть что-то нелепое.
Но ведь даже в дни катастрофы жизнь продолжалась!
Карманники вытаскивали кошельки, пекари пекли хлеб, художники рисовали картины, строители строили – и не только заграждения и стены.
Жизнь продолжается. Жизнь всегда продолжается.
Мы ненадолго заглянули в отделение, я порылся в списке дел, не требующих особой срочности, ловко увернулся от попытки Даулетдиновой всё-таки усадить меня за отчёт (пришлось сослаться на Михаила, который не оставляет ни одной свободной минуты), выбрал одно из заявлений и скинул себе на служебный планшет.
И мы поехали во второй Вышеславский переулок в Марьиной Роще.
– Район чужой, – пояснил я по дороге. – Но там дознаватель смертных дел в отпуске. Вот на нас и скинули их текучку. Если что-то срочное, то местные расследуют, а если ерунда – то нам, в рабочем порядке…
– Тут ерунда? – спросил Михаил.
– А кто его знает… Вот, заявление от соседей… – Я включил планшет. – «Я, гражданка Мухлынина, Зинаида Львовна… проживающая…» Вот! «Сообщаю, что проживающая по соседству семья Чаленко являются опасными кваzи. Они регулярно покупают сырое мясо, а также я обнаружила, что в зоомагазине «Дай лапу, друг» у них дисконтная карта и они покупают там регулярно живых мышей, что для кваzи является подозрительным и опасным!!!» Три восклицательных знака, между прочим.
– Мы не едим мышей! – возмутился Михаил.
– Ну мало ли, – искренне веселясь, сказал я. – Может, ты и не ешь, держишься. А они едят. Ночью, под одеялом.
На лице Михаила отразилось искреннее отвращение.
– Я давно замечал, что есть в вас, кваzи, что-то кошачье, – продолжал я. – Но не думал, что дело уже до мышей дошло.
– Денис, мне неприятно.
– Хорошо, хорошо, – согласился я. – Но иногда в моей работе надо проявлять чувство юмора, иначе с ума сойдёшь. К примеру, когда встречаешь кваzи-мясоеда.
Михаил нахмурился:
– Ты всерьёз считаешь, что какой-то кваzи может есть мясо? Тем более живых мышей?
– Да нет, конечно, – успокоил я его. – Но ты же понимаешь, люди бывают разные. И основная масса, особенно из старшего поколения, к вам относится так же, как и я. Неприязненно.
– Мы не едим мяса, – буркнул Михаил и уставился перед собой. Через минуту добавил: – Я иногда вспоминаю, как ел котлеты, шашлыки. Помню, что мне нравилось. Я и выпить мог с удовольствием… в разумных количествах. Но всё это в прошлом. Я не могу есть продукты животного происхождения физиологически. Меня вывернет наизнанку!
Мне вдруг стало неудобно перед Михаилом.
Сознавать, что ты какое-то время бегал без памяти по лесам и полям, жрал червей и мышей, а может быть, и на людей нападал – достаточная причина не есть «продукты животного происхождения». И не желать вспоминать об этом.
– Извини, – сказал я. – Шучу. Ты бы знал, какие сумасшедшие вызовы от сумасшедших бабок у нас бывают. Тут без юмора реагировать – сам с ума сойдёшь.
Мы запарковались возле старенького девятиэтажного дома невдалеке от московской синагоги. Такая блестящая идея заняться каким-нибудь простым и лёгким делом вдруг показалась мне дурацкой. Я даже понадеялся, что подозрительных кваzи в квартире не окажется. В конце концов, рабочий день…
Но дверь открыли через несколько секунд после звонка. Это был молодой мужчина-кваzи, серовато-голубая кожа не позволяла ошибиться, но на всякий случай я уточнил:
– Роман Чаленко?
– Да, это я, – спокойно ответил он. – Проходите.
Потом он увидел Михаила и на миг оторопел от неожиданности. Впрочем, говорить ничего не стал, посторонился, давая дорогу. Выглядел он крайне мирно, мышиных хвостиков у него изо рта не свисало. Одет Роман Чаленко был в старенький спортивный костюм, на ногах у него были тапочки, в общем, если постараться представить себе очень мирного и домашнего кваzи, то он вполне годился.
– Капитан Денис Симонов, – представился я и, поскольку Михаил молчал, добавил: – Капитан Михаил Бедренец.
– Я и не знал, что у нас в полиции работают кваzи, – натянуто улыбнулся Роман.
– Никакой дискриминации, – сообщил я. – Приходите к нам работать, если хотите.
– Нет-нет, спасибо. Я программист. Меня вполне устраивает профессия.
Квартира была маленькой, две комнатушки, кухня, совмещённый санузел, куда вела дверь из прихожей. Ещё в ней пахло.
Мышами.
На самом деле для таких крошечных и симпатичных зверьков мыши – очень вонючие создания.
– У вас тут мыши завелись? – полюбопытствовал я. Чаленко вёл себя очень доброжелательно, прав не качал, документы не спрашивал – хотелось прояснить ситуацию как можно неформальнее.
– Ох… – вздохнул он. – Понимаю… Зинаида Львовна, милая женщина, но… но… Пойдёмте.
Вслед за Чаленко мы вошли в ту комнату, что побольше. У нормальных людей она называется гостиной или не в меру помпезно – «залом». У семейки кваzи это был, скорее, кабинет на двоих.
Жена Чаленко, одетая так же, как он, – в спортивный костюм, сидела за компьютером и задумчиво изучала экран, полный строчек машинного кода. При нашем появлении она повернула голову, криво улыбнулась и снова уставилась в экран. Её серовато-голубая кожа лоснилась в свете монитора.
– Юля, не отвлекайся, мы быстро, – сказал Роман. И извиняющимся тоном добавил: – Вы уж извините, она вся в работе, очень сложная программа и трудно выловить все баги…
– Ничего, – сказал я, озираясь.
Источник запаха сразу стал понятен.
Кроме двух столов с компьютерами в гостиной были только стеллажи вдоль стен. А на стеллажах – клетки и террариумы.
В клетках попискивали и суетились мыши.
В нескольких террариумах лежали сонные толстые змеи.
– Любите животных? – растерянно спросил я.
– Ещё с прежних времён, – ответил Роман. – Соседи порой жалуются на запах, но мне кажется, что на лестничной клетке ничем не пахнет. Мы регулярно проветриваем. Или пахнет?
– Нет, – признал я. – На лестнице не пахнет. Вы… разводите змей и мышей?
– Змеи не ядовитые, – быстро сообщил Роман.
– Ага. – Я кивнул. – Понятно. Как-то необычно. Змеи и мыши. Хищник и корм.
– Они не корм, – сказал Роман. – Они домашние любимцы. На корм я покупаю мышей в зоомагазине.
– Мыши любимые и мыши кормовые, – кивнул я. – Понятно.
