– Почему?
Вот как объяснить? Тем более что вначале пришлось бы объяснять самому себе. Но я честно подумал и сказал:
– Если я стану выяснять, это будет предательство.
– А может быть, ты боишься узнать, что я действительно тебя обманул, – предположил Михаил.
– Может быть. – Я не стал спорить.
– Поэтому я тебя и вызвал, – сказал кваzи. – Ты не предатель. Даже если подозреваешь предательство, сам в ответ не предаёшь. И ты хороший полицейский. Ты чуешь. Когда не хватает информации – доверяешься интуиции и не ошибаешься.
Я вздохнул, провёл ладонью по лицу. Надо бы побриться.
– Хорошо, Михаил. Я постараюсь помочь. Я на девяносто девять процентов уверен, что мы не удержим ситуацию. Дрожжи уже попали в сортир, скоро оттуда повалят дурнопахнущие субстанции… Но я буду стараться. С одним условием.
Михаил серьёзно кивнул.
– Ты расскажешь мне всё. Действительно всё, что вы знаете о себе, о восставших, о катастрофе. Во-первых, это надо для дела.
– Бесспорно. Договорились.
– А во-вторых, я хочу понять, кто же вы такие.
Михаил сочувственно поглядел мне в глаза.
– Люди, Денис. Мы обычные люди, только мёртвые. В этом и вся беда.
– Хорошие слова, чтобы закончить разговор, – кивнул я. – Давай, всё-таки, я позвоню Найду и попрошу его быть аккуратнее. А потом займёмся вагоном с курсантами.
– Считаешь, это как-то связано?
– Враги у меня есть, – я пожал плечами. – Но такие, чтобы ради меня убить толпу молодых ребят? Это либо ради того, чтобы не пустить меня в Питер…
– Либо в отместку за то, что ты отпустил в Питер меня, – уточнил Михаил.
– В любом случае я хочу найти этих подонков, – сказал я. – И надо же с чего-то начать.
Честно говоря, я не отказался бы от ещё одной порции виски. Но Михаил не предлагал, а спрашивать было неудобно. Так что я встал, всем видом изображая бодрость и готовность работать.
– Михаил, есть смысл говорить с четвёртым кусающимся кваzи? – спросил я.
– Он в коме и не факт, что восстановится, – ответил Михаил. – Рядом оказался добровольный любитель порядка, он применил оружие. Четыре выстрела в голову, даже мы такое не выдерживаем. К тому моменту кваzи, очевидно, пришёл в себя – он пытался оказать раненой женщине помощь, увидев добровольца, поднял руки и не сопротивлялся, но… Ситуация очень похожая на ту, что стряслась с Аркадием, только рядом оказался полицейский. То есть любитель порядка.
– Тут занервничаешь, – согласился я. Наверное, будь я в Москве, я бы поехал общаться с полицейским. Не потому, что надеялся услышать что-то новое, а просто для порядка. По инструкции. Но ничего бы это не дало. – Михаил, а что с восставшими? Ты сказал про «ещё ряд странностей»?
– Идём, – кивнул Михаил. – Хотя нет… подожди.
Он снова полез в стол, но на этот раз достал не виски, а пистолет. Старенький «ПМ», запасную обойму к нему и листок бумаги. Протянул мне. Я молча взял оружие, посмотрел на бумагу – да, как я и ожидал, это было разрешение на ношение и применение в ходе моей командировки.
Михаил ничего не сказал, я тоже ничего не стал спрашивать, просто спрятал оружие в карман куртки.
Мы вышли из кабинета, прошли по коридору, в конце него Михаил отпёр металлическую решетчатую дверь, мы завернули – планировка тут была запутанная, как в любом старом и многократно перестраиваемом здании. Ещё одна металлическая дверь… Я занервничал.
– Не хочешь ли ты сказать…
– Да, нескольких мы держим здесь, – кивнул Бедренец.
Даже для Питера это было чересчур. Но я не стал ничего говорить. Мы вошли в просторную комнату без окон, перегороженную пополам решёткой. С нашей стороны решётку закрывала ещё и мелкая сетка рабица.
За решёткой топтались двое восставших, при жизни – мужчины средних лет. Один выглядел обычным – серовато- зеленоватая кожа, пустой расфокусированный взгляд, бессмысленно-расслабленное лицо. Он был переодет в просторные шорты и футболку, уже изрядно замусоленные и надорванные. А вот второй был странным. Его восставший из мёртвых организм восстановил ткани, но как-то частично. Он был очень худой, кожа казалась дряблой, при движениях кости едва не прорывали её. Вообще кости были самой заметной частью его тела, всё остальное толком не заслуживало внимания. Этого даже не сочли нужным одеть.
– Странный какой, – сказал я. – Останови их, Михаил, хочу разглядеть получше.
Восставшие при моём появлении возбудились, двинулись к решётке. Первый сразу сообразил, что она не поддастся и принялся водить по сетке руками. Глаза его дёргались, неуверенно отслеживая мои движения.
А вот второй был совсем туп. Он шёл вперёд, натыкался на решётку, отшатывался, сдвигался чуть в сторону и снова повторял попытку пройти сквозь преграду.
– Этот вообще кретин, – заметил я. – Михаил, да прикажи им стоять на месте!
– Не могу, – ответил Бедренец.
– Почему? – удивился я. – Надо их разглядеть получше.
– Ты не понял. Не «не хочу». Не могу.
Я глянул на Михаила. Тот кивнул.
– Да-да. Ты не ослышался. Я их не чувствую. И они меня. Не повинуются, не реагируют. Более того, пытаются нападать, как на любой движущийся объект.
– Много таких? – шёпотом спросил я.
– На данный момент таким восстаёт каждый стотысячный. Примерно.
– Процент растёт?
– Да, – признался Бедренец.
– Плохо-плохо-плохо, – пробормотал я. Господи, да что же творится такое! Мало с нас кваzи, которые принялись грызть людей. Ещё и восставшие, не слушающиеся кваzи, появились!
– Это не просто плохо, это катастрофа, – согласился Михаил. – И это ещё не всё. Ты не зря обратил внимание на дистрофичного восставшего. Он не свежий.
– То есть?
– Он выбрался из старой могилы. Периода до Катастрофы.
Вначале я подумал, что он шутит.
Михаил ведь почти умеет это делать. Может у него и нет чувства юмора (известен лишь один эстрадный артист-кваzи, но он и при жизни был профессиональным юмористом, и после смерти продолжал шутить – так же плохо, впрочем), но Михаил старается.
Я представил, как на Земле воплощается старый клип Майкла Джексона «Триллер» – и по всем кладбищам начинают подниматься мертвецы…
– Случай на самом деле уникальный, – сказал Михаил, видимо сообразив, о чём я думаю. – Нам его доставили с Таймыра. Имя установить не удалось, документов не было, но человек, очевидно, замёрз в конце девяностых – начале двухтысячных.
– Как выяснили? – спросил я, глядя на неутомимо шагающего «в решётку» восставшего.
– У него с собой был пейджер.
