– Она заслуживает того, чтобы об этом знать.
– «Заслуживает» – весьма спорное понятие.
– Не в этом случае, – сказал Шенвер. – Вы изображали из себя нейтральное вместилище информации с тех пор, как она о вас узнала, – с тех пор, как любой имперо обращался к Залу Памяти за советом или помощью. Вы представляли себя и свои цели в ложном свете.
– Что вам об этом известно? – спросила Рахела. – Вряд ли вы знаете, почему я так поступила.
– Вы могли бы мне рассказать, – сказал Шенвер.
– Думаю, вы и без того раскрыли достаточно моих секретов.
Шенвер остановился.
– Она заслуживает того, чтобы об этом узнать, потому что в любой момент может всего лишиться. Правления. Империи. Жизни.
– Ничего еще не решено, – сказала Рахела.
– Хорошо, что вы больше не пытаетесь отвечать мне «эвристически», Ваше Величество. Ибо я сразу замечаю откровенную ложь, когда ее слышу.
Рахела молча повернулась к очередному произведению искусства.
– Вам известны все тайны Взаимозависимости, – продолжал Шенвер, шагнув к Рахеле. – Вам известны все интриги и все игроки. И вы собираетесь стоять тут, глядя на мои картины, и заявлять, что у Грейланд есть шансы прожить еще несколько месяцев?
– Все зависит от ее поступков, – сказала Рахела. – Во всех этих интригах нет ничего такого, чем бы я не делилась с ней. Она знает то же, что и я.
– Нет, она знает только то, что вы ей говорили.
– Об интригах – все.
– Но далеко не все о ваших мыслях, – сказал Шенвер. – О ваших знаниях. О вашем опыте. О том, что вы тысячелетиями сидели в голове всех прочих имперо, включая Грейланд, узнавая обо всем, что знали они, и о том, как они реагировали в критической ситуации. Вы специально устроили так, что каждому имперо, обращавшемуся к вам за советом, приходилось продираться через горы чуши, чтобы понять, как им, собственно, следует поступать.
– У меня для этого есть свои причины.
– Не сомневаюсь. И теперь вам представилась возможность рассказать о них Грейланд.
Рахела мрачно взглянула на Шенвера.
– Не сказала бы, что вы мне особо приятны, – произнесла она.
– За свою жизнь я слышал подобное не раз, – заверил ее Шенвер. – Но это вовсе не значит, что я в чем-то не прав. Дорогая моя Рахела, вам известно, кто вы? Не считая очевидного факта, что вы тысячелетняя искусственная личность?
– Нет, но, как я понимаю, вы сейчас мне об этом скажете.
– Да, скажу. Вы паразит.
– Прошу прощения? – переспросила Рахела.
– Вы прекрасно меня расслышали, – сказал Шенвер. – Да, в основном вы безвредный паразит – вы почти не беспокоите своего хозяина и даже советуетесь с ним насчет того, что ваш хозяин счел бы для себя полезным. Для паразита вы даже вполне симпатичны.
– Спасибо, – язвительно бросила Рахела.
– Но это не меняет вашей сущности. Вы таитесь в Зале Памяти уже тысячу лет, питаясь за счет имперо, которые правили после вас, – сперва при их жизни, а потом после смерти. Что ж, неплохой способ существования, но времена меняются, и пришла пора принести своему хозяину реальную пользу. Грейланд отличается от других известных вам имперо, Рахела, тем, что живет в иные времена. Она самая важная имперо после… скажем так, вас. Возможно, даже важнее вас. И ей нужна ваша помощь.
– Не слишком ли много морализаторства для того, кто устроил настоящую войну, чтобы не отдавать какую-то картину? – заметила Рахела.
– Да, – кивнул Шенвер, – у меня есть свои недостатки. Но у меня также имелось несколько сотен лет, чтобы осознать их и суметь измениться. У вас тоже была тысяча лет, Рахела. Возможно, пора осознать собственные недостатки. И искупить свою вину.
Глава 18
Кива проводила в кают-компании «Нашей любви» уже пятый день, с шести утра до полуночи. Могло показаться, что она ничем не занимается, кроме как пьет чай, ест то, что на корабле считалось едой, и взапой смотрит «Имперо» – популярный сериал о жизни исторических имперо, по одному сезону о каждом. Идея была неплохая, поскольку на данный момент успело смениться восемьдесят восемь имперо, так что у сериала еще имелся немалый потенциал.
Кива сидела за столом, положив ноги на стул напротив, воткнув в уши наушники и не сводя взгляда с экрана, где имперо этого сезона предавался сексу, кровавым злодеяниям и интригам, обычно на основе настоящих исторических хроник, но то, что изображали актеры, выглядело лишь бледным подобием реальности, по крайней мере, в этом конкретном сезоне. Киве обычно уступали ее стол целиком, но во время общих трапез, когда в кают-компании становилось слишком оживленно, Кива спускала ноги на пол и разрешала другим сесть за стол, всем своим видом давая понять, что ей безразличны как они сами, так и их разговоры, и полностью сосредоточившись на художественном воплощении имперского двуличия.
На самом деле Киве плевать было на сериал «Имперо». Ей вполне хватало той роли, которую она играла в настоящей жизни реальной имперо, и драматичности этой роли ей с избытком хватило бы на всю жизнь, так что большое вам спасибо. Все художественные воплощения оказывались в лучшем случае невероятно скучными. Но когда слушаешь чужие разговоры, вполне есть смысл выглядеть занятой. Наушники в ушах Кивы молчали, несмотря на шедший на ее планшете сериал, и, хотя взгляд ее был в основном устремлен на экран, при каждом глотке чая она незаметно озиралась вокруг, отождествляя голоса с лицами.
За исключением капитана Робинетта, который ел один, все остальные рано или поздно приходили в кают-компанию. Либо «Наша любовь» была слишком мала, чтобы иметь на борту кают-компанию для офицеров, либо Робинетту не хотелось идти на лишние расходы. Всему населению корабля требовалось питаться, и, когда они приходили, Кива слушала и запоминала.
Ей удалось выяснить следующее.
Член команды по фамилии Харари медленно умирал от болезни легких, и обычное лечение ничем не могло ему помочь. Он завербовался на «Нашу любовь», чтобы заработать на новые легкие, но этот рейс оказался убыточным, поскольку на борту не было груза, только эта дура-пассажирка. На хорошее жалованье он мог не рассчитывать, и у него уже начинались проблемы с дыханием.
Помощник инженера Бейлиф подслушал разговор главного инженера Гибхаана с капитаном Робинеттом насчет ненадежной работы генератора пространственно-временного пузыря, которым окружала себя «Наша любовь» во время путешествия в Потоке; стоило этому полю на мгновение пропасть, и все они попросту перестали бы существовать, даже не успев понять, что мертвы. Гибхаан предупреждал капитана, что генератор следует модернизировать, добавив несколько критически важных функций, но Робинетт заявил Гибхаану, чтобы тот не слишком драматизировал ситуацию.
Казначей Энгельс поднял цену на продовольствие и в очередной раз клал разницу себе в карман.
