– Что ж, – сказала Надаше, когда Кива закончила, – впечатляющая речь.
– Что-то в ней определенно есть, – согласилась Кива.
– Рада, что мы неплохо провели время. Знаешь, мы ведь давно не встречались в реале. Пожалуй, со времен университета.
– Я не особо по тебе скучала.
– Уверяю тебя, я тоже.
– И что дальше? – спросила Кива. – Убьешь меня прямо сейчас или прибережешь для особого случая?
– Вряд ли такого уж особого, – ответила Надаше. – Нет, я не собираюсь тебя убивать. Я все еще хочу получить назад те деньги, раз они тебе ни к чему. И ты все еще нужна мне как заложница. Пока.
– И куда же ты намерена меня поместить?
– Есть у меня одно местечко, – улыбнулась Надаше. – Надеюсь, тебе нравятся заточенные зубные щетки.
Несколько часов спустя Кива оказалась в исправительном изоляторе имени имперо Ханны Второй, в тридцати километрах от Ядропада. Именно там в свое время очутилась Надаше, после того как ее обвинили в убийстве и измене. Вероятно, она считала, что, запихнув туда Киву, проявит особую иронию.
Если честно, Кива особо не страдала. Ее никто не пытался убить, чего она не ожидала, учитывая склонности Надаше, а ее камера была просторнее и пахла приятнее, чем чулан, в который ее запихнули на «Нашей любви». Туалет в камере даже не был химическим.
Куда меньше ее устраивал тот факт, что она оказалась, по сути, настоящей политзаключенной, поскольку никто не предъявлял ей никаких обвинений и никто не знал, что она жива. Ее даже приняли в исправительное заведение имени имперо Ханны Второй не под своим именем – с их точки зрения, Киву звали Мэвел Биггс. Кива вспомнила, что это имя одной из второстепенных героинь того ужасного романа, который она читала на «Нашей любви», что показалось ей еще одной долбаной иронией судьбы.
Кива лениво гадала, была ли она единственной политзаключенной в изоляторе, но выяснить это она никак не могла. Ее держали в одиночной камере, якобы для ее же защиты от заточенной зубной щетки или иного орудия убийства, но на самом деле – чтобы помешать ей общаться с другими заключенными, которым она могла бы проболтаться о том, кто она такая на самом деле, и которые, в свою очередь, могли бы сообщить об этом ее юристам или родственникам, а те могли бы сообщить кому-либо еще, и так далее. Условия не были ужасными – ей приносили еду, разрешали одиночные прогулки в течение часа и предоставили для развлечения планшет с односторонней связью. Она вновь увлеклась сериалом «Имперо» – просто потому, что тот там имелся и позволял отвлечься. Дни начали сливаться воедино.
Именно благодаря планшету она узнала из новостей, что конклав епископов церкви Взаимозависимости после занявших несколько недель дебатов наконец избрал новым архиепископом Сианя епископа Коула из поселения Спарта, находившегося на вытянутой орбите солнца системы Ядра. Взглянув на епископа Коула, коренастого бородача с недовольной физиономией, Кива подумала о том, чем он так провинился, что ему поручили неблагодарную задачу короновать Надаше Нохамапитан. Судя по его виду, радости ему это отнюдь не доставляло. С другой стороны, Кива сомневалась, что кто-то был бы этому рад, не считая самой Надаше.
После избрания нового архиепископа можно было наконец объявить о коронации Надаше Нохамапитан, которая должна была состояться через три дня в полдень. Вопреки обычаю, Надаше оставила свое имя в качестве императорского, и ей предстояло стать имперо Надаше Первой. Киву это не особо удивило – Надаше всегда была самовлюбленной сволочью.
Кива сомневалась, что ее нынешнее положение как-то изменится после того, как Надаше станет имперо, и ожидала, что о ней попросту забудут до скончания времен или, по крайней мере, до того, как Надаше полностью обоснуется в своей новой имперской резиденции на Крае лет через пять с небольшим. А после того как разрушится течение Потока с Ядра на Край, судьба Кивы вряд ли во многом будет отличаться от судьбы всех прочих, оставшихся на Ядре, – всех ждала медленная смерть. И не важно, где она при этом бы находилась – в камере или за ее пределами.
Внезапно экран планшета Кивы погас.
– Вот же блин, твою мать, – сказала она. Планшет позволял Киве сохранить душевное здоровье – без него она наверняка бы свихнулась от одиночества, причем достаточно быстро.
Столь же внезапно в исправительном изоляторе имени имперо Ханны Второй погас свет – весь сразу и одновременно.
– Твою мать, – повторила Кива, на этот раз уже всерьез испугавшись. Отключение энергоснабжения означало, что случилось нечто нешуточное. Исправительное заведение, как и все поселения на Ядре, находилось под землей, в толще лишенной воздуха планеты, температура на поверхности которой колебалась от убийственного холода до убийственной жары, в зависимости от того, с какой стороны от линии терминатора стоять. Изолятор располагался на убийственно холодной стороне планеты, и без энергоснабжения сразу же начал бы замерзать, а его обитатели начали бы задыхаться, поскольку отключились также системы воздухообмена и очистки. Если энергия пропала достаточно надолго, неизвестным оставалось лишь одно: отчего раньше умрут заключенные – от холода или отравления углекислым газом.
Прежде чем Кива успела по-настоящему удариться в панику, экран ее планшета засветился, и на нем появились большие белые буквы на черном фоне.
«Привет! – гласил текст. – Приготовься к побегу».
– Что, мать твою? – в замешательстве проговорила Кива. Буквы исчезли, сменившись другими.
«Отключение энергии потребовалось для перезагрузки системы охраны и других систем, – прочитала она. – Подача энергии скоро восстановится. Когда это произойдет, будь готова. А пока послушай музыку!»
Планшет начал играть успокаивающие инструментальные версии современных популярных хитов. Кива не знала, трястись ей от страха или подпевать.
Снова вспыхнул свет, столь же внезапно, как и погас.
«Пора!» – появилось на экране. Музыка прибавила темп в ритме стаккато. «Долбаное музыкальное сопровождение», – подумала Кива.
Щелкнул замок отпираемой двери.
«Выйди за дверь и иди налево по коридору, – сообщил текст на экране. – Возьми планшет с собой!»
Кива послушалась, взяв планшет и поспешно покинув камеру. Никто из других заключенных, похоже, из камер не вышел. Она слышала их голоса, но все они оставались под замком – по крайней мере, пока она не дошла до бронированной двери, которая тут же открылась, пропуская ее. Закрыв дверь за собой, Кива услышала, как сработал запор, а затем щелчки множества других отпирающихся дверей. Все остальные заключенные в этой секции теперь могли покинуть свои камеры, но не пределы секции.
Следуя дальнейшим указаниям, Кива дошла до караульного помещения и, когда перед ней открылась дверь, увидела двух бесчувственных охранников.
«Чтобы облегчить тебе побег, из этого помещения был временно откачан кислород, – сообщил планшет. – Не беспокойся, с охранниками, скорее всего, ничего не случится!»
