— Есть, — раздался спокойный голос из коридорчика, ведущего на задний двор. Ходер показался в проеме. В одной его лапище топор, в другой — целая задняя кабанья нога в серо-бурой шерсти. — Что случилось, госпожа?
— Там…
Договорить не успела. В глубине дома хлопнула о стенку дверь, распахнувшись. Как будто её с ноги открыли.
— Бес-са Ан-на! — нараспев, издевательски, позвал Грун, и мой взгляд лихорадочно заметался в поисках спасения.
— Ну-ка, девоньки, на улицу. — Лесник, оценив мое смятение, ринулся на разборки, закинув топор на плечо и взяв поудобнее окорок чуть выше копытца, словно толстую булаву.
Опомнившись, вцепилась в куртку мужчины, задерживая его.
— Не ходите, он магией швыряется, он совсем с катушек съехал! Что ему ваш томагавк!
— Тибор! — ахнула, побелев, кухарка.
Ходер молча, с философским спокойствием развернулся, нырнул буквально на доли секунды в подсобку и вышел оттуда с огромным арбалетом, заправляя его стрелой.
— Я сказал: бегом отсюда! — рыкнул шепотом он на нашу девичью монументальную группу, взял на прицел и шагнул из кухни навстречу большой проблеме по имени Страбор Грун.
Никто не сдвинулся с места. На подоконнике в клетке встрепенулся Перри, забил крыльями. Тихо завыла, заголосила Офра. Я затаила дыхание, пытаясь через плач кухарки расслышать, что происходит в другом конце дома. Мирта просто стояла, рассеянно хлопая ресницами. И вдруг раздался громкий грохот, прокатившись гулким эхом по всему зданию. Очень похоже, как если бы уронили здоровенный шкаф на пол. Мы все трое вздрогнули. Офра даже стенать перестала, а вот девчонка, очнувшись, ни с того ни с сего кинулась следом за лесником с воплем:
— Не убивайте его! Это не он! Он хороший!
Я вообще перестала что-либо понимать. Кто хороший? Маг — хороший?!
— Трупы за борт! — гаркнул птиц, и мы со стряпухой не сговариваясь рванули следом за ведьмочкой.
И страх куда-то подевался, в голове только вспыхнуло залихватское, шальное: «Вот сейчас там все дружно и поляжем от ядерных „лизунов“!»
Вбежали друг за дружкой в коридор у комнаты Страбора и неожиданно закашлялись от едкого желтого дыма. Проход загораживала тумба, упавшая навзничь. Рядом осколки некогда большой вазы в луже воды с рассыпавшимися вокруг цветами. Там, где была дверь в соседние покои, зияла огромная дыра. Окна в комнате тоже не было, будто снаряд большого диаметра влетел в помещение и прошил его насквозь. Дальше по коридору гора из неподвижных тел. Ходер лежал на животе, и из-под него торчали босые ноги мага, придавленного могучим торсом лесника. Над ними согнулась Мирта, пытаясь столкнуть смотрителя охотничьих угодий с Груна. Покачиваясь, из спальни вышли Тибор с Тельмой. И было непонятно, кто кого поддерживает. Офра со слезами бросилась к ним, резво перебравшись через завал из мебели. А я не могла сдвинуться с места, с ужасом глядя, как пальцы девчонки, вцепившись в ткань куртки Ходера, безрезультатно тянут на себя мужчину без признаков жизни. Уши заложило. Голоса слились в какофонию глухих звуков. Не разобрать, кто что говорит, кому что кричат, кого увещевают…
Это очень страшно, когда приходит осознание непоправимости случившегося. Из-за тебя погиб человек. Хороший человек. Не будь меня здесь, все были бы живы и здоровы. Будь проклят тот будильник, из-за которого я проспала! И который дал старт всем событиям, что происходят сейчас с моим участием. Я в этот мир принесла уже третью смерть! Наемник, Бушар. Теперь вот Ходер… Не хочу!
Я почувствовала, как меня начало трясти крупной дрожью. Лучше бы уж кричала, даже истерика не была бы такой жуткой, как то, что происходило со мной.
Чьи-то сильные руки развернули меня за плечи на сто восемьдесят градусов. Пораженно уставилась в лицо мужчины.
— Лео…
Губы виконта двигались, но слов не могла разобрать. Одно сплошное жу-жу-жу. Думала, голова отлетит, когда меня словно куклу безвольную сильно встряхнули, приводя в чувство. Тихий хлопок в ушах, тонкий свист, и слуха достиг обеспокоенный голос Карре:
— Анна, ты меня слышишь?!
— Леонард, скажи ей, что все живы! — крикнула сзади «тетушка». — Уведи её отсюда!
Что-то успокаивающе гудел за моей спиной Тибор своей всхлипывающей жене.
Скулила Мирта:
— Он не виноват! Он не хотел! Его принудили! Госпожа, вы же видите, на нем чары! Видите?
Застонал Ходер, и меня прорвало. Лео, подхватив меня под руку, куда-то повел.
— Надо было тебя с собой забирать… — разобрала тихое брюзжание мужчины сквозь собственный вой. — Говорил же ему! Не-ет, он как лучше хотел! Гарантии ему нужны, уверенность… Если бы не пострадал головой, сам бы отвернул начисто…
Слезы мгновенно высохли.
— Кому отвернул? — спросила, икнув.
— Кузену драгоценному.
— По… почему она пострадала?
— Потому что балкой пришибло. Потому что полез куда не надо, — зло, раздосадованно выдал его милость, усаживая меня в кресло у камина в столовой.
И икота прошла разом. И отошли на задний план развороченный особняк, злодейский адепт, странное поведение Мирты…
— Что случилось? — прохрипела.
Икота прошла, а голос отказал.
Карре присел передо мной на корточки.
— Я за тобой приехал, Аннушка. Случилось… В общем, ты предупреждала — мы не прислушались, и произошло непредвиденное: амулет сошел с ума и… — усмехнулся нервно, — сжег нашу библиотеку.
— А Рихард? — Даже дыхание задержала в ожидании ответа.
— Рич… — мужчина отвел взгляд, — Рич второй день не приходит в себя. Никто ничего сделать не может. Маги разводят руками. Бредит, мечется, постоянно зовет тебя. — Вскинул на меня глаза, полные надежды. — Поехали?
Глава 8
— Я услышал крики. Доел булочки, допил кофе и сразу примчался!
х/ф «Сенсация»
Лео воспринял информацию обо всем, что случилось в поместье, настолько бурно, что нам с «тетушкой» пришлось туго. Виконт орал не своим голосом. Рвался добить адепта, чтоб не мучился. А уж когда узнал, чьим родственником тот является… Только повиснув на нем с двух сторон, смогли удержать мужчину от совершения наказания путем отрывания головы без суда и следствия, желанием коего пылала вся его праведная натура.
Ходер, сидя на кухне у Офры, страдал за кружечкой браги — исключительно в целях лечения, щупал осторожно обожженную щеку и сокрушался, что недооценил противника и тем самым подверг опасности жизнь молодой госпожи. Что она о нем теперь будет думать? Так оконфузиться!
— Ты понимаешь, я в него целюсь, а он улыбается! — оправдывался лесник. — Улыбается и варганит какую-то бурую дрянь на ладонях. Я ему: «Брось шутить так, парень», а он замахивается и швыряет в меня этим комком не то грязи, не то слизи.
