Изгои были до фанатизма верны своим канонам и отравляли мозг неискушенных простаков учением о бессмертии. На найденных символических рисунках часто изображались люди, которые варятся в котлах или дают расчленить на куски собственное тело.
В то время, пока герцог рыскал по лесу в поисках своей жены, два представителя этого культа беспрепятственно пересекли границу владений барона Оскара Понтье и, не заметив погони, расслабились. Путь их лежал на юг, к Великой Айшайской долине, где их давно ждали на ежегодном сборище единомышленники и единоверцы.
Но уже к вечеру отшельники поняли, что не дойдут, и кутеж в честь черного бога Гота пройдет без них. Дорогу им преградили всадники — в темных одеждах, с масками на лицах и увешанные с ног до головы холодным оружием. Маги сопротивлялись недолго, против искусных воинов-теггирцев применять заклинания и швыряться файерболами и другими «болами» было бесполезно. Пока сотворишь из пальцев нужную конфигурацию, тебя раз пять проткнут метательным ножом, а потом накроют антимагическими силками, с молниеносной скоростью брошенными опытными наемниками. Беднягам ничего не оставалось делать, как спасовать перед профессионализмом стражей Торильских гор.
— Дункан, не подходи к ним близко. Тот, что слева, умудрился покусать моего человека. Хорошие зубы, здоровые. Даже жаль лишать его такого оружия. — Ирвин стоял в дверном проеме спиной к другу и смотрел, как небольшой дождь перерастает в настоящий ливень. — Парень до сих пор в ярости.
Поляна в низине, где находилась заброшенная ферма, стремительно заполнялась водой, превращаясь в непроходимое болото.
— Чувствую, мы здесь застряли надолго, — недовольно отозвался герцог Эррол, усаживаясь на низкий топчан. — Хорошо, что успел добраться сюда до стихии — твой портал дал сбой, выбросив меня в двух часах от вас, — он печально посмотрел в окно. — А дома сейчас настоящая зима… Не люблю это место! Не мог назначить встречу где-нибудь поближе? Что тебя тянет в эти топи?
— Здесь аномалия, магия в этих болотах не действует. Поэтому тебя и выбросило за границей этого проклятого круга.
— Плохо. И Юлию не предупредить о возможной задержке… Неспокойно мне.
Лорд Бреун оглянулся на собеседника и успел увидеть мелькнувшую в его глазах тревогу.
— Расскажи мне лучше, что там за история с кабаном?
Дункан усмехнулся, вспоминая «охоту».
— Да ты и так все знаешь в общих чертах, а подробности — в другой раз. Без сна вторые сутки. Немного отдохну, и приступим к допросу. Не могу смотреть на эти мерзкие рожи! Можешь пока заняться их зубами, только пусть ребята этих уродов в сарай отволокут.
Герцог устало потер лицо руками и, облокотившись на стену, прикрыл глаза.
— Парни интересовались — оставлять их в живых?
— А это будет зависеть от того, что они нам напоют, — только и успел ответить лорд Эррол перед тем, как отключиться.
В углу комнаты, куда небрежно уронили двух связанных пленников, послышалось шевеление и невнятное бормотание.
— Ну-ка, цыц! Не видите, Его светлость отдыхать изволит, — Ирвин подошел к одному из связанных магов и пнул его по пухлой ягодице. Мужчина глухо рыкнул, но больше не пытался подать голос, косясь на рассерженного хозяина замка Гинтор.
* * *
Шгрив просыпался степенно, без суеты: позевывавшим караулом на сторожевых башенках; нахохлившимися воробьями, караулившими птичницу у сарая с гусями и курами; всхрапывающими лошадьми в стойлах, требующими свою порцию утреннего овса; мальчишкой-поваренком у колодца, сонно моргавшим на пустую веревку в руках, без ведра, что секунду назад сорвалось и шмякнулось вниз; Матильдой, распутывающей перед зеркалом колтун на голове, потому что забыла заплести косу на ночь, и Лией, сидящей на кровати и мучающейся ужасной мигренью.
Данный факт мысленно было решено не озвучивать горничной. Герцогиня боялась, что поток заботы обрушится на нее больше обычного, тем более что сама служанка выглядела ненамного лучше. Синяки под глазами, что у одной, что у другой, красноречиво говорили о бессонной ночи. Но если Ее светлость проворочалась в постели, не сомкнув глаз в переживаниях по мужу, то верная Грой — в переживаниях по виконту. Молодой аристократ коварно проник в сердце неприступной доселе девицы. Заполнил собой все ее мысли. Лишил аппетита и хладнокровия. В тот ужасный вечер, когда она хлебнула хорошую дозу валерьянки — вырвав склянку из рук лекаря, не дав тому отсчитать полагающееся количество капель, — сердечко молодой девушки дрогнуло. Она смутно помнила, как Оноре рвался к ней, лежащей на руках Жарвиса, как боролся с дюжими лакеями, что-то кричал… или рычал… или… неважно. К ней!
Последней ее тайной страстью был молочник — мужчина видный, с шикарными усами, но, увы, женатый. Три малолетних сорванца, помогавших отцу развозить бидоны с молоком на скрипучей повозке, вгоняли служанку в уныние. Ее большому сердцу тоже хотелось любить кого-то и о ком-то заботиться. Вязать маленькие чепчики и прижимать к себе крохотные тельца. Тащить мужа в постель и получать в ответ ласку. А если благоверный вдруг переберет с друзьями пенного в кабачке «У Михася» — не беда. Уж она свое счастье как-нибудь допрет до семейного гнездышка, не уронит. И даже ругать шибко не будет, когда милому среди ночи сделается плохо, и выпитое запросится наружу, а услужливо подставит ему тару. Только не спешило это счастье падать в руки нашей девушки, все больше стороной обходило.
Юлия, видя, что с Матильдой творится что-то неладное, списала все на регулярные недомогания и не тревожила ее лишний раз своими проблемами. Жаловаться на работу слуг у молодой хозяйки замка не было никакого повода — те были исполнительны и беспрекословны во всем, и поэтому она дала немного послабления своей «няньке».
Поднимался все выше Аом, просыпался замок, начинался новый день — еще один день герцогини Эррол в новом доме. И четвертый — без лорда Дункана…
Юлия задумчиво стояла у окна в своей маленькой комнатке с чашечкой чая в руках и наблюдала за стайкой воробьев, устроивших на оконном отливе возню из-за хлебных крошек. Усмехнулась, вспомнив возбужденного виконта и причину такого его поведения. Бедная, бедная Матильда! Угодить в такой переплет!
— Леди…
Вирош подкрался незаметно, и Лия, вздрогнув от неожиданности, выронила чашку из рук, и та со звоном разлетелась на осколки, упав на пол. Оставшаяся жидкость окатила и желтое атласное платье, и ворсистый ковер тончайшей иршейской работы, который по стоимости не уступал хорошему скакуну.
— Ох, простите меня, Ваша светлость! Простите! — мужчина кинулся к герцогине, упал на колени и начал собирать осколки.
— Довольно, встаньте! — приказала Лия и сама удивилась, как повелительно прозвучал ее голос. В правой тряпичной туфле отчего-то захлюпало. — Что вы хотели?
