Подойдя к большому ящику, в котором хранился овес вперемешку с половой
[1], Грой решительно зачерпнула целое ведро. Однако в голову оскорбленной служанке пришла еще одна гениальная мысль, и она, удалив треть зерна, долила туда воды, перемешала и вот теперь, с довольной усмешкой, направилась мстить.
Ничего не подозревающие Теодор и Бинди почивали, предаваясь заслуженному, по их мнению, отдыху, но Матильда так не считала. То, что опять пришлось преодолевать шаткую лестницу, да еще и с ношей, ее нисколько не напугало. Достигнув верха, размахнулась и… вытряхнула содержимое ведра на любовников, надеясь, что не промазала.
— А! Что это?! — заверещала подскочившая от испуга соперница, чья прическа в этот момент напоминала воронье гнездо, сдобренное стекающей с него кормовой массой.
— Что за… — ветвисто и громко выругался Теодор, одновременно подскочивший со своего места, но, увидев Грой, запустил в мстительницу ругательство, от которого даже эта клещеногая повариха, заткнувшись, икнула.
Подобного горничная не ожидала. Она, конечно, не надеялась на слова благодарности, но чтобы ее и непечатным, особой редкости словом!?
Бросив на Тео взгляд, полный горечи и обиды, Матильда спустилась вниз и одним отчаянным движением руки уронила лестницу на землю.
— Тильда, вернись! Давай я все объясню! Верни лестницу! Верни одежду!!! — грохотал мужчина вслед удаляющейся девушке.
Что уж там он хотел объяснить, когда и так все понятно? Дернув плечом, как это иногда делала герцогиня, когда ей что-то не нравилось, она даже не обернулась, не желая ни слышать, ни видеть этих двоих.
— Матильда, я тебе все волосы выдеру! — раздался визгливый голос Бинди, но Тиль только рассмеялась.
— Рискни! Встретимся сегодня у Альберта, твоего жениха! — съязвила горничная, не повышая особо голоса, но услышали оба виновника гнева девушки. — Или уже бывшего жениха?
Завтрак Августы прошел в небольшом волнении. Затем было прощание с милым мальчиком Оноре де Катисом и графом Хартом Бероузом, а после — недолгая прогулка по саду и разговор на отвлеченные темы с молодой герцогиней. В обед леди Антор почувствовала легкий приступ паники. Пятнадцать капель успокоительной настойки не помогли от невозможно-панического состояния ожидания чего-то, а каждую минуту в животе скручивались в узел все внутренности. Кроме того в руках появилась противная дрожь.
И вот, когда в комнату ее сиятельства постучали, и она, едва успев подкрутить пальцем локон, выбившийся из аккуратного кружевного чепца, открыла дверь, наступило то самое осознание, что она ждала не чего-то, а кого-то. Ну конечно, это был он — мужчина, прибывший поговорить с ней о каком-то важном деле. Румянец проступил сквозь слой пудры, что так старательно наносился в течение всего утра. И стыдно было признаться самой себе, что душа ее полнится ожиданием вовсе не «делового визита» агента.
— Леди Антор, — поклонился Вениамин Дринк, — вы так забавно краснеете, что будь я хоть сколь-нибудь моложе…
— Вы шутите! — усмехнулась Августа, отмечая, что мужчина, приложивший ее руку к своим губам, не так уж и суховат. Уверенный в себе, с цепким взглядом, он только с первого взгляда вызывал ощущение безобидного старичка. Стоит внимательнее присмотреться, и тут же понимаешь, что это не просто сухарь, а умный, хитрый и где-то даже жесткий человек, способный зарыть любого в землю если не лопатой, так своими методами, а то и словами.
— Если только немного, — усмехнулся Дринк, с явным неудовольствием отпуская руку женщины.
— О чем вы хотели со мной поговорить? Да еще и наедине, — графиня повела рукой, приглашая пройти, присесть, и сама устроилась в кресле. — Я слушаю вас.
— Что вы скажете о герцогине Эррол? — с ходу выпалил чиновник, занимая софу.
Августа несколько секунд в замешательстве смотрела на него, не понимая сути вопроса.
— Милейшая девушка, каких еще свет не видывал, бескорыстная, добрая, бесхитростная… Очень привязана к своему мужу! — с гордостью произнесла Августа, всем видом показывая свое доверие к Юлии. Да и разве могло быть иначе?
— Похоже, так и есть, — пробурчал Вениамин, записывая что-то в своем блокноте. — Ну что же, — он встал и улыбнулся белозубой улыбкой, — спасибо за помощь.
— И это все?! — удивилась Августа, ожидавшая как минимум десятка вопросов от этого загадочного мужчины. Разочарование чуть было уже не постигло ее, когда прозвучало следующее:
— Честно говоря, ваше сиятельство, я сейчас тут исключительно ради вас.
— В самом деле? — стало душно, а в комнате почувствовалась нехватка кислорода.
— Не совсем верно поняла вас, господин глава! Объяснитесь.
Дринк, не глядя на нее, как-то нервно снял свое пенсне, протер платочком стекла, потом долго цеплял их на нос, раскрыл свой саквояж, забросил туда карандаш и блокнот и вскочил с места.
— Понимаете, леди Августа, я человек маленький, но со всей уверенностью заявляю, что очень ответственный и… одинокий, — выдохнул, нервно сжимая пальцами ручку сака. — Только не перебивайте меня! У меня есть сын… взрослый, самостоятельный мужчина… владею поместьем… большим… Уф! Я на хорошем счету у его величества… награды имеются, титул… да-да, баронский. Удивил? Вдовец… ну, это вы уже знаете. Такая женщина, как вы… я бы никогда не решился, — и вдруг растеряв весь свой пыл, тихо продолжил, как-то растерянно глядя на герцогиню. — Я, знаете ли, никогда не умел объясняться. Скажу только, что знаю вас очень давно… хотя заметить какого-то невзрачного служащего, когда вокруг тебя крутятся светские львы, один вельможней другого… а тут сам граф Антор… куда уж нам! Вот, собственно… разрешите откланяться. Еще увидимся, леди.
И сбежал. Сбежал!
Ее сиятельство устало откинулась на спинку. Веер полетел в соседнее кресло, туда же отправилась ажурная шаль… Куда-то улетучились все мысли, кроме одной: «Меня только что сосватали?»
С самого утра у Матильды все валилось из рук, то петли во время вязки слетали, то чашка выпала из рук и разбилась. Ко всему противные шпильки куда-то запропастились, и находиться категорически не желали. А все из-за него, из-за растреклятого конюха, посмевшего засесть в девичьем сердечке! И как издевка над страдающей девичьей душой — противная Бинди с покрасневшими глазами, гремевшая остервенело железной посудой на кухне, вместо того чтобы забиться где-нибудь в уголке и сидеть тише мыши, пока Грой ждала завтрак для господ. Чем уж там у них с Теодором закончилась ночь, Тильде было совершенно не интересно. Вот ни капельки! Надо спросить у прачек, те всё всегда про всех знают. Как сороки новость разносят по двору. Порой непосредственный виновник происшествия еще сам не осознал, что же произошло, а сосед ему уже кричал: «Как же, как же, слышал, слышал!» А тут целый скандал на конюшне! Чем запить, залить, заесть, чтобы не думать, не вспоминать, не терзаться? Как забыть этого поганца?
