— Э-э… так это… кхм… не совсем понял вас, — вид мужчины выражал крайнюю степень озадаченности.
Эррол по-воровски огляделся, будто их мог кто подслушать, и перешёл на шёпот.
— Я с некоторых пор делю спальню с супругой, а она у меня, как выяснилось, не только дерётся во сне, — он красноречиво обвёл пальцем свой синяк, — а ещё, очень меня… — издал какое-то нечленораздельное мычание герцог. — Сейчас понял?
— Ну, так это же замечательно! — выпалил радостный до безобразия лекарь.
— Конечно, замечательно, но капли все равно дай! Ведро холодной воды уже мало помогает, — тяжело вздохнул Дункан.
— Все так плохо? — откинув веселье, серьёзно спросил Кален, протягивая синий пузырёк лорду.
Ему никто не ответил. Герцог вышел из комнаты, как-то обречённо опустив плечи, тихо закрыл за собой дверь.
Богатые ковровые дорожки гостиничного коридора с успехом глушили чеканный шаг приезжего лорда. Семенящий впереди портье всю дорогу опасливо озирался и дрожащим голосом пытался убедить визитёра в неразумности именно сейчас наносить визит постоялице.
— Ваша светлость, госпожа вас не примет! Прошу, не губите, я не хочу потерять место… не совсем удачное время… у госпожи гость… Её светлость будет гневаться… если не хотите попасть под горячую руку…
Перед самой дверью в апартаменты служка запнулся и поднял несчастный взгляд на мужчину.
— Прошу вас, ваша светлость…
— Открывай! — рявкнул гость.
Обречённо вздохнув, тот взялся за позолоченные ручки на дверях и толкнул от себя, широко раскрывая створки в роскошно обставленный номер-люкс. Фрески ручной работы, канделябры из руанского стекла, драгоценный мрамор, шикарные ковры, позолота и… Ивонесса Бреун в обществе какого-то полуголого молодого хлыща.
— Кто посмел! — от визгливого крика женщины портье побледнел и нырнул за спину лорда. Мимо нарушителей покоя важной госпожи пролетел огненный шар и с громким хлопком врезался в дверное полотно справа от них.
Служка взвизгнул и «растворился» в коридорах четвёртого этажа отеля «Эдем». Ирвин же и глазом не провёл, а с широкой улыбкой раскрыл объятия и радостно пророкотал:
— Сес-трён-ка!
Герцогиня икнула и стала медленно оседать на пол, будто ноги перестали держать её высокородное тело.
— Пшёл вон! — его светлость метнул недобрый взгляд в сторону юноши. И тот лихорадочно заметался по комнате, собирая свою одежду, а потом буквально по стеночке, стараясь не дышать, направился в сторону выхода. Тихий щелчок замка известил присутствующих о том, что они остались в комнате вдвоём.
Бреун подошёл к женщине и присел перед ней на корточки.
— Ну что ты, милая, так испугалась? Будто я тиран какой? А я просто соскучился по тебе, искал, переживал. Поедем домой? А?
— Пр… — голос герцогини охрип, и ей пришлось откашляться, — правда, соскучился?
— Фу-у! — поморщился он и помахал перед носом кистью руки. — Это сколько ж ты пьёшь уже? День? Два? Неделю? Такая шикарная женщина, умница, красавица, а скатываешься до трактирной бормотушницы! Что тут у нас? — Ирвин протянул руку в сторону и поднял валяющуюся у кресла бутылку. Изучил этикетку. — О, прошу прощения — элитная бормотушница!
— Имею право!
— Конечно, имеешь, — покладисто согласился её брат.
Под ласковой улыбкой и тёплым взглядом мужчины Иви расслабилась и позволила себя поднять и усадить на диванчик.
— Хватит терзать себя, малыш, поехали со мной.
— Куда? — горько усмехнулась она.
— Домой, в Гинтор.
— Я там не нужна, Ирвин. Я никому не нужна! — голубые глаза наполнились слезами.
— Неправда, ты мне нужна. И ещё кое-кому… есть один человек, который тебя ждёт. Очень.
— Да-а, — недоверчиво протянула Ивонесса, покосившись на брата, — кто это?
— Увидишь, — с этими словами Бреун вздёрнул сестру на ноги и, не давая опомниться, раздавил капсулу портала.
— У меня какое-то нехорошее предчувствие, — оглядывая свои покои в родовом замке, хмуро произнесла Ивонесса. — Чувствую, что что-то должно произойти, но вот что?.. — и, задумавшись, сделала глоток ароматного чая. — М-м-м, вкусно! Что-то новенькое?
— Да, — подтвердил Бреун, расположившийся напротив за низким чайным столиком, радуясь, что удалось отвлечь её от навязчивых мыслей, — Гарольд привёз из путешествия. Чай «Мечта», называется.
Визит лекаря, флакон снадобья — и сейчас перед лордом сидела прежняя Ивон. Статная, красивая, надменная, уверенная в себе женщина. С безупречной причёской и в новом великолепном бирюзовом платье из дорогого муслина. Наряд был слишком торжественен для вечернего чаепития, но другого выбора не было. Все подходящие платья для этого случая, заполнявшие её гардеробную, куда-то исчезли, а на любимый вопрос: «Кто посмел?» — горничная пролепетала что-то про распоряжение хозяина о смене гардероба для обожаемой сестры. Проникшись вниманием и заботой брата, Ивон отбросила строптивость и приняла подарок Ирвина.
— Надо же, — вдруг хихикнула она и попросила, — налей мне ещё, будь добр.
— Да, пожалуйста, — тут же отозвался мужчина и потянулся за чайничком, бросив взгляд на часы.
С каждым глотком этого чудо-напитка глаза красавицы начинали всё больше блестеть. В голове появилась лёгкость. Чувство беспричинного веселья и расслабленности развязали язык магини.
— Как поживают твоя жена и мои племянники? Что нового у соседей? Ой, нет, про соседей не надо. Не хочу себе портить такой прекрасный вечер. Где сейчас Гарольд? Кстати, о нём, он все так же влюблён в меня? Глупый… но ми-илый, — щебетала леди, всё больше погружаясь в атмосферу навеянного безграничного счастья. — Вы считали меня бездушной, холодной, а я всех люблю! И тебя, и Линду, и твоих карапузов… И тебя, — она развернулась к стене, на которой висела картина с изображением рогатого Фавна. Потом подскочила и, подойдя к шедевру, чмокнула морду не холсте. — И тебя! — поцелуя удостоилось другое козлоногое существо — сатир с полотна пристроенного в простенке между окнами.
Бреун, решив, что с него хватит этого фарса, поднялся, отставив чашку с нетронутым «чаем», и вышел из гостиной. Ожидавшие его в коридоре мужчины выглядели по-разному. Один — очень взволнованно, а другой — обиженно.
— Пора! — не зацикливаясь на душевном состоянии сообщников, коротко скомандовал герцог и вернулся обратно в комнату.
— …и этих! — взгляд переместился на появившегося Бурже и маячившего позади него невысокого крепкого мужчину в одежде чиновника столичной мэрии с белой папкой под мышкой. — Они лучше, чем эти распутники и алкоголики… — женщина отмахнулась от древних лесных божеств и мило улыбнулась вошедшим.
