— Они сейчас в Германии. Работали по делу некоего Ульянова. Вспоминаете? Можете не отвечать. Вижу, припомнили. Тогда и припомните заодно, в связи с чем мы с вами упоминали эту фамилию.
— Неужели Николай всё-таки решился? — я даже несколько растерялся от такой сногсшибательной новости. А ведь совсем недавно уверял себя, что уже ничего не сможет меня удивить. Ещё как сможет!
— Сергей Викторович, попрошу вас! Ну сколько можно одёргивать…
— Прошу прощения, Владимир Фёдорович. Просто слишком уж неожиданным для меня оказалось услышанное. Неужели государь всё-таки решился опередить англичан и американцев?
— По крайней мере, скажем так, работать в этом направлении мы начали.
А выражение лица у генерала такое довольное, как у кота, сметаны из запретной крынки налопавшегося.
— А как же…
— Группа попалась? Так они после встречи с сим господином особо и не скрывались. Такая установка была дана его величеством, — и Джунковский еле заметно улыбнулся.
— Но зачем?
— А чтобы кайзер занервничал. Впрочем, остальное касается большой политики, в которой вам, Сергей Викторович, при всём моём уважении, простите, пока места нет.
— Да не очень-то и хотелось, — решил не обижаться на последнюю фразу. Пробурчал только из принципа, чтобы последнее слово как бы за собой оставить. Ведь чистую правду сказал Владимир Фёдорович
Только это ещё не всё, один-единственный вопрос у меня имеется, покоя не даёт с самого начала, как я генерала здесь увидел. Так, вполне простой себе вопросец. Для расширения кругозора, так сказать.
— Владимир Фёдорович, ещё один вопрос разрешите? — дождался разрешающего кивка и продолжил.
— Почему лично?
— Вы про что? Ах, это, — Джунковский обвёл рукой вокруг. — Да попутно, Сергей Викторович, попутно. Вы уж себя-то, свою значимость, не возносите так…
— Да я и не возношу, — пробормотал, чуть смущаясь. Для виду, конечно. Ещё чего не хватало, смущаться, на самом-то деле. Но мысль такая промелькнула, врать не буду.
— Кто кроме меня здесь, в Константинополе, будет нашу службу налаживать? Исторический, понимаете ли, момент! Лучше на месте самому осмотреться, опять же людей, государем на новые должности назначенных, подчинённым представить… — Джунковский в очередной раз улыбнулся краем рта и неожиданно признался. — Какие события вокруг происходят… Понимаете, Сергей Викторович? Так почему бы и не оставить свой след в этих событиях…
Прекрасно понимаю. Ну и ещё немного поговорили на общие темы. К сожалению, дел у Джунковского хватает и то, что он соизволил ввести меня в курс одного из них уже можно считать хорошим предзнаменованием. К чему? А к тому, что в столице ко мне, похоже, неплохо относятся. И Николай не то чтобы про меня забыл, но и не морщится больше при одном лишь упоминании моего имени…
Взлетал я один, без второго пилота. В общем-то, взлетел и взлетел, ничего особенного, но по сторонам так просто уже не посмотришь, не поглазеешь. А ведь хотелось на город с высоты глянуть. И никак. Нет, краем глаза, конечно, успел посмотреть, но это же всё не то. И на плечи помощника пилотирование по маршруту уже не переложишь. Автопилота же пока нет и не скоро будет. Так хоть Владимир мог на себя управление взять, а тут придётся всё время самому работать.
Взлетели друг за другом, собрались группой, пошли над Эгейским морем в наборе до заданной каждому экипажу высоты полёта. Высоко забираться не стали, дальше так на трёхстах метрах через пролив и пойдём. Но и микроэшелонирование в строю ещё никто не отменял. Над кораблями англо-французской эскадры прошли на высоте пятидесяти метров. Это вместо ста, как нам на постановке задачи определили. По радио передал экипажам: «Делай, как я». И снизился. Если что, так мне за всех и отвечать. Прошли над мачтами, придавливая рёвом моторов к палубам выбежавшие по тревоге экипажи, окутали корабли гарью выхлопов, даже на душе теплее стало, когда внизу матросики забегали-засуетились. И ушли с набором высоты в правом развороте в сторону Болгарии.
Над кораблями англо-французской эскадры прошли на высоте пятидесяти метров. Это вместо ста, как нам на постановке задачи определили. По радио передал экипажам: «Делай, как я». И снизился. Если что, так мне за всех и отвечать. Прошли над мачтами, придавливая рёвом моторов к палубам выбежавшие по тревоге экипажи, окутали корабли гарью выхлопов, даже на душе теплее стало, когда внизу матросики забегали-засуетились. И ушли с набором высоты в правом развороте в сторону Болгарии. Пролетим над их столицей, над Софией, покажем себя. Глядишь, и задумаются болгары лишний раз после такой демонстрации, да в войну на стороне Германии и не вступят… А то, что пролетим над нейтральным пока ещё государством, так пусть потом претензии предъявляют. Хотя, вряд ли осмелятся, это же не моя действительность… Повозмущаются, конечно, не без этого, но дальше дело не пойдёт. А если и пойдёт, то… Мы ведь и ещё разок пролететь сможем. Над дворцом. И далеко не пустыми… В Ставке знают, что делают.
А почему так низко над кораблями прошли? А потому что увидели высадку десанта на берег. Похоже, недаром нам такую задачу поставили, снова англичане что-то поганое задумали, в очередной раз воду мутят. Наверное, собираются свою власть на данном отрезке пролива установить. Вот и дал команду снизиться ниже установленной высоты, попугал десант и экипажи кораблей, напомнил «союзному» командованию о нежелательности подобной высадки. Да ещё и в штаб эти сведения передал, пусть срочные меры принимают. Келлер подобную вольность союзников вряд ли спустит на тормозах… И окончательно понятно стало теперь, почему так торопилось наше командование с восстановлением батарей в проливах. Ждали нечто подобное…
Садились в Бухаресте во второй половине дня, ближе к вечеру. Зарулили, выстроились в ряд, заглушили натрудившиеся за день моторы. Все согласования о нашем прилёте прошли ещё вчера, поэтому нас встречали. Да и связь на подлёте удалось установить. Так что был нам и ужин, и дозаправка по дипломатической линии, и мягкая постель. И обилие журналистской братии возле аэродрома наряду с любопытствующими горожанами. И насколько грамотно я поступил, что приказал оставить при каждом самолёте пару членов экипажа. Пусть по очереди караулят. Ну нет у меня веры местному охранению. Да и журналисты та ещё братия, они же куда угодно пролезут, несмотря на любую охрану.
Сам перелёт прошёл спокойно. Погода по маршруту неприятными сюрпризами не озадачивала, ветер был… Да просто был. Но топлива нам хватило и ещё осталось.
Утром подъехал представитель нашей дипломатической миссии, озвучил просьбу посла. После взлёта сделать круг над столицей, продемонстрировать мощь и величие нашего оружия. Сделали кружок, почему бы не сделать? И ушли на Львов.
Снова внизу горы, бело-зелёные Карпаты. Заснеженные склоны и долины, пустые сейчас альпийские луга и внизу под ними вечнозелёные ели с соснами. Только для нас они совсем не зелёные, скорее чёрные на таком расстоянии. Летим-то высоко, забрались на три тысячи метров, поэтому все экипажи в тёплых комбинезонах, куртках и сапогах. Двухтысячники своими острыми вершинами видны издалека. Над одним из них, над Говерлой как раз и будем пролетать. Красиво… Да лишь бы матчасть не подвела, а то ну её в баню, такую красоту. Как вспомню недавнее своё ковыряние в снегу, так мороз по коже…
