Нина перебила его:
– Но этого ведь было вполне достаточно, чтобы он раскусил вас, Паркер, ведь так? Учтите, следствие по факту убийства вашего прежнего хозяина, Роджера Экройда, еще не закрыто. Так вы ведь в курсе, кто его убил?
Если Паркер и был в курсе, то явно не намеревался делиться этой информацией с Ниной. Он, поклонившись, только молчал. Нина поняла, что от дворецкого, который был не только «темной лошадкой», но и тертым калачом, она ничего не добьется.
Послышались голоса, в гостиную вошла юная красавица, практически скандинавская богиня: золотистые волосы, синие-пресиние глаза, ослепительно-белая кожа и тонкие черные брови.
Это была Флора Экройд, племянница покойного, точнее, теперь уже Флора Блент, потому что она вышла замуж за лучшего друга Роджера Экройда, майора Гектора Блента, которого Нина сразу же узнала по военной выправке, красно-медной коже и пшеничным усикам.
– О, как же я рада, что мистер Пуаро прислал вас! – подходя к ней, произнесла Флора. – Это значит, что он продолжает расследование, ведь так, Гектор?
Тот, почтительным кивком приветствовав Нину, глухо произнес:
– Ведь мы до сих пор так и не знаем, кто убил Роджера…
Флора, взяв своего супруга за руку, сказала:
– Ты, как всегда, прав, Гектор! За что я тебя люблю, так это за твою практичность!
Несмотря на свой загар, майор, казалось, покраснел еще больше и уставился щенячьими глазами на прелестницу Флору.
Та же, откинув свои золотистые локоны, продолжила:
– Мисс Дорн, почему месье Пуаро сам не приехал?
Майор Блент кашлянул, и девица поправилась:
– Ах, извините, я не хочу, чтобы вы превратно это поняли – как будто мы недовольны тем, что пожаловал не он сам, а прислал вас…
Майор Блент прогудел:
– Не исключено, что маленький бельгиец тоже присутствует в Кингз-Эббот, только тайно.
Флора расхохоталась:
– Ах, как в «Собаке Баскервилей»!
Нина подумала о том, что слышит это сравнение с «Собакой Баскервилей» уже во второй раз – отчего-то все исходили из того, что Эркюль Пуаро прячется где-то под рододендроновым кустом, желая установить, кто же убил Роджера Экройда.
Ну, если не под рододендроновым кустом, то за тисовым деревом!
Нина прояснила ситуацию:
– Месье Пуаро сейчас в Египте, на крайне важном задании государственной важности. Поэтому прислал сюда меня…
Майор Блент же, поглаживая свои усы, в раздумье сказал:
– Я, когда говорил по телефону с бюро месье Пуаро, имел дело с некой мисс Лемон. Но вы ведь не мисс Лемон?
Нина быстро нашлась:
– У месье Пуаро две секретарши: мисс Лемон работает в Лондоне, я же выезжаю туда, куда меня пошлет месье Пуаро.
Ее так и подмывало задать вопрос: зачем это майор Блент звонил в бюро Пуаро?
Флора, сверкая своими синими глазищами, так похожими на норвежские фьорды, в которых в свое время утонул наверняка не только майор Блент, заявила:
– Гектор, не будь занудой! Месье Пуаро обещал мне лично, что разоблачит убийцу дяди, и он сдержит свое слово.
Снова раздались голоса, и к ним присоединилась еще одна пара: не первой свежести худая дама, вся состоявшая, казалось, из костей, браслетов и ожерелий, и молодой брюнет со здоровым румянцем во все лицо, несколько полноватый, но весьма привлекательный, который говорил без умолку.
– …и поэтому, дорогая миссис Экройд, я могу вас уверить, что в таком случае надо оспаривать завещание, требуя, чтобы и ваши интересы, как вдовы брата покойного мистера Экройда, а также интересы Флоры, я хотел сказать миссис Блент, племянницы брата мистера Экройда, были учтены, ведь капитан Пейтен, как ни крути, хоть тоже его племянник, но сын всего лишь его сестры, а не брата, как Флора, я хотел сказать, миссис Блент…
От трескотни этого молодого человека у Нины тотчас голова пошла кругом, и не только у нее одной: от нее не ускользнуло, что при появлении этого молодчика майор Блент заметно напрягся.
Миссис Экройд, мамаша Флоры, закатив глаза, прошептала, брякаясь на диван:
– Ах, милый Джеффри, что бы мы без вас делали! Нюхательной соли, мне плохо! У меня снова мигрень разыгралась, я сейчас умру!
Но никто и не подумал нестись за нюхательной солью, и даже Нина поняла: миссис Экройд обожает подобные драматические сцены, на самом деле будучи на редкость здоровой и расчетливой особой.
А вот молодой румяный болтун был, очевидно, секретарем покойного Роджера Экройда, Джеффри Рэймондом.
Только если его работодатель скончался почти месяц назад, что его секретарь все еще делает здесь?
Похоже, прилежно окучивает миссис Экройд, которая из его рук получила хоть и не нюхательную соль, но бокал воды.
Мамаша Флоры, все еще стеная, вдруг уставилась на Нину и произнесла:
– Вас ведь прислал месье Пуаро?
И, не дожидаясь ответа, истерично заявила:
– Пусть месье Пуаро наконец-то разоблачит козни этой мерзавки Урсулы! Это ведь она убила бедняжку Роджера!
Флора быстро заявила:
– Мама, прошу тебя!
Однако, судя по тону, она была не шокирована заявлением своей мамаши, а скорее озабочена тем, чтобы Урсула Пейтен, в чьем доме они, собственно, и проживали, не услышала этих крамольных слов.
Миссис Экройд заявила:
– Дочка, я говорю правду, и ты это сама знаешь! Тут в деревне болтают, что убийцей бедного Роджера является этот милый доктор Шеппард! И все потому, что доктор умер вскоре после бедняжки Роджера! А я в это не верю, доктор Шеппард всегда так внимательно меня слушал и прописывал пилюли от несварения желудка! Ты же знаешь, какое у меня нежное пищеварение!
Переход от убийства деверя к проблемам пищеварения был смешон, однако для миссис Экройд весьма типичен, как сделала для себя вывод Нина.
Эта особа всегда вела речь исключительно о своих проблемах: и в отношении наследства, и в отношении пищеварения.
Майор Блент подал голос:
– Гм, кандидатура Шеппарда выглядит убедительной, он всегда казался мне субъектом себе на уме и весьма скользким…
Три человека – Флора, миссис Экройд и Джеффри Рэймонд – с явным осуждением уставились на него, отчего майор залился краской.
Нина поняла: бедолага, которому в семье отведена роль даже не второй, а десятой скрипки.
– Гектор, как ты можешь! – произнесла миссис Экройд уже совершенно будничным голосом, видимо забыв, что только что кончалась от мигрени.
Флора же сухо заметила:
