А узнав об этом, тотчас доложил бы в полицию и в отличие от вороватого Паркера из Кингз-Эббот уж точно не стал бы шантажировать миссис Баскервиль и доктора Шеппарда.
Тем более что тот, кто шантажировал бы доктора Шеппарда, вряд ли долго протянул бы.
– Тайные комнаты, мисс Дорн? – спросил удивленно Бэрримор. – Нет, не слышал. О подземном ходе, который ведет в старую капеллу, слышал, но он обвалился еще при дяде ее величества нынешней королевы, короле Уильяме, и с тех по не ремонтировался.
Вряд ли доктор Шеппард прятался в обвалившемся больше полувека назад подземном туннеле.
Оставив Нину в одиночестве рассматривать величественное убранство холла, дворецкий удалился. Вернувшись через пару минут, он произнес:
– Ее милость немедленно примет вас, мисс Дорн. Прошу следовать за мной!
Чувствуя, что ее напряжение нарастает, Нина отправилась вслед за дворецким. Ведь если кто и мог дать приют беглому Стэплтону, в данном случае доктору Шеппарду, так это его сообщница и любовница.
Новая миссис Баскервиль.
Они миновали длинную галерею, на стенах которой были развешаны портреты представителей семейства Баскервилей. Заметив человека с узким лошадиным лицом, в старинном кружевном камзоле и шляпе с плюмажем, Нина поняла: это и есть тот самый несносный и распутный Гуго Баскервиль, который положил начало легенде о демонической, пришедшей из ада баскервильской собаке!
Гуго! Именно такое второе имя было у доктора Шеппарда, и именно его она прочла на могильном камне. Ну надо же, какое совпадение – или нет?
Наконец, Бэрримор привел ее в просторный, уставленный старинной тяжелой резной мебелью зал с высоченными створчатыми витражными окнами. Льющийся снаружи яркий весенний свет делал его похожим на таинственный языческий храм.
А среди этого диковинного великолепия стояла самая красивая женщина, которую Нине приходилось видеть в своей жизни, – ей даже показалось, что она узрела сошедшую с фрески мадонну: без единого украшения, только с тонким обручальным кольцом, в темно-красном, с длинными кружевными манжетами, платье, на манер итальянского Возрождения уложенными черными волосами и руками, покоящимися на животе, миссис Баскервиль явно ждала ее.
Живот ее не оставлял сомнений в том, что она беременна.
– Благодарю вас, Бэрримор, – произнесла дама тихо, но властно.
Дворецкий, поклонившись, удалился и закрыл монументальные двери, оставив двух женщин наедине.
Миссис Баскервиль, устремив на Нину взгляд своих прелестных темных глаз, продолжила крайне мелодичным голосом:
– Мисс Дорн, если я правильно поняла? Рада приветствовать вас в Баскервиль-холле! Увы, мой муж не может вас принять. Вы прибыли от мистера Холмса?
Нине показалось, что эта чаровница слегка взволнована – неужели имя великого сыщика произвело на нее такое впечатление?
С учетом того, что она укрывала в Баскервиль-холле жестокого убийцу, вполне вероятно, что да.
– Я прибыла сюда с особым заданием, – ответила Нина, глядя прямо в лицо Бэрил Баскервиль. – Можно сказать, с миссией…
Та, чуть поведя головой, произнесла:
– Могу ли я знать с какой, мисс Дорн?
Нина знала, что время намеков прошло, – надо было идти в лобовую атаку.
– Миссис Баскервиль, – заметила она крайне сухо, – мистеру Холмсу стали известны кое-какие новые подробности…
И смолкла, заметив, как лицо красавицы дернулось. Да, она боялась, и это было несомненно.
– Какие? – спросила та с вызовом, машинально гладя свой выпуклый живот. – Господи, и почему нельзя оставить все в прошлом?
Нина ответила:
– Потому что прошлое не прошло, миссис Баскервиль. Я хочу знать – где он?
Побледнев, та произнесла:
– Я же сказала, что моего мужа нет дома. Ему требуется длительное лечение, у него расшатаны нервы…
Ну да, а если при этом его пичкать наркотиками, то и вообще можно в «овощ» превратить.
Нина не могла отделаться от ощущения, что уже вела подобный разговор, только не здесь, а в «Королевской лужайке», с леди-горничной Урсулой Пейтен. И там и тут была жена-парвеню, которая, прибрав к рукам наследника убитого богача, избавилась от нелюбимого супруга и взяла в руки бразды правления.
– Я имею в виду вашего другого мужа! – заявила Нина, внимательно наблюдая за реакцией хозяйки Баскервиль-холла.
Та, пошатнувшись, оперлась о ручку резного кресла. Что же, жестко прессинговать беременную Нине не доставляло ни малейшего удовольствия, но иначе при сложившихся обстоятельствах было нельзя.
– Мой другой муж мертв! – произнесла леди Баскервиль, еле скрывая панику. – И мистеру Холмсу это отлично известно!
Нина, выдержав драматическую паузу, сказала:
– А точно ли он мертв, миссис Баскервиль?
На этот раз глаза Бэрил злобно сверкнули, и она, ничуть не волнуясь, отчеканила:
– Ага, понимаю, что заботит мистера Холмса. Надо признать, что и я сама, обозревая болота из окон Баскервиль-холла, каждый день думаю о том, мертв ли этот негодяй. Потому что тело его не нашли, это так, но то, что вобрала в себя Гримпенская трясина, она уже не отпускает.
Нина заметила:
– Вы имеете в виду тело своего мужа?
Миссис Баскервиль, явно справившись с испугом, ответила несколько надменно:
– Я же только что дала вам на этот вопрос ответ, мисс Дорн!
Нина ответила:
– Я имею в виду не того человека, который занял место вашего мужа, убив его то ли в одиночку, то ли, что вероятнее, с вашей помощью, а именно этого несчастного убитого Баскервиля, кузена вашего нынешнего супруга!
Бэрил беззвучно повалилась в кресло и закрыла глаза – ее лицо было бледнее мела. Нина подумала: если допрос, которому она подвергла эту прелестную преступницу, приведет к выкидышу, простить себе этого она не сможет никогда.
Не открывая глаз, миссис Баскервиль проронила:
– Откуда вы узнали? Мы ведь утопили…
Она запнулась.
Чувствуя, что внутренне ликует, Нина ответила:
– Вы хотели сказать: «Мы же утопили его в Гримпенской трясине»? Понимаете, трясина все же иногда отдает то, что поглотила!
Хоть и семьдесят лет спустя.
Открыв глаза, Бэрил упорно молчала, а Нина сказала:
– Вы же убили своего мужа, своего настоящего первого мужа, вместе с… как он вам представился? Доктором Шеппардом?
Бэрил, обхватив живот руками, прошептала:
– Для меня он был просто Джеймс. Понимаете, я ведь, выходя замуж за Баскервиля, кузена Генри, думала, что он будет бороться за наследство своего дяди. И даже уже план разработала. А этот слизняк интересовался только своими гусеницами, бабочками да кузнечиками. А мне требовался иной мужчина – решительный, дерзкий, не боящийся риска…
