Артур покосился на часы. Пять минут до начала следующей пары. Успеет.
Заняв прежнее положение на подоконнике, парень закрыл глаза, одновременно похрустев пальцами. Как ни странно, но это всегда помогало ему быстро оказаться в Мелазиуме.
Отключиться от внешних звуков… забыть о том, что сейчас пара… восстановить по крупицам последнюю картинку….
«По ушам ударил хриплый рык. Сжав зубы, Охотник вывернул руки, и невероятным усилием уложил пасть на траву. Именно пасть, у Хищников вся голова из нее и состоит, если не считать ноздрей. Челюсти отчаянно пытались захлопнуться, и ему удалось убрать руки до того, как они это сделали. В следующий миг вокруг шеи обвился хвост, и приток кислорода к легким сразу начал уменьшаться.
Мир поплыл перед глазами, легкие загорелись огнем, но он дотянулся до рукояти ножа, и что есть, ударил по ней сжатым кулаком…
Хватка ослабла, а потом и вовсе исчезла. Тяжелое тело рухнуло на траву. Закашлявшись, Охотник поднялся на ноги. Хищница лежала мертвая, нож навылет прошел через сердце. Сорвав пучок травы, он обтер рукоять от крови, а уже потом осторожно вытянул лезвие наружу. Вниз упали капли вязкого, черного, как смола, вещества. Гадость какая.
— Вот это класс! — восхитился викарий. Он так и не тронулся с места. — Ловко вы его!
— Ее, — Охотник сорвал еще один пучок травы. — Это самка, мамаша яйца. Кстати, нужно его уничтожить.
— Я этим займусь, — с готовностью вызвался викарий. — Сейчас дочь позову, и мы вместе его унесем, а потом уничтожим. Вы не ранены?
— Все нормально, — он сунул нож в ножны, и вытащил из груди самки дротик. — Мне пора идти. Меня ждут в другом месте.
— Может, останетесь? Отпразднуем.
— Я никогда не праздную, — отряхнув и поправив одежду, Охотник напоследок сплюнул на труп. — Да, и от тела избавьтесь, лучше всего сожгите. Все, я пошел.
— Удачи».
Картинка померкла, потом вовсе исчезла. Артур открыл глаза, и удовлетворенно вздохнул. Теперь можно и на пару, тем более, звонок звенит.
Впереди ожидала двухчасовая лекция на тему изучения английского языка.
Часть первая Мелазиум
Глава первая Четыре личности
«Изначально все люди равны. Желе из крови и мышц. Сосредоточие потенциала…. который большинство из нас спускает в трубу»
Кровью и потом: Анаболики
— Молодой человек, денежку за проезд передаем.
Низкий, грубый голос вывел его из глубокой задумчивости. Неохотно открыв глаза, Артур посмотрел в помятое лицо мужика, что стоял перед ним, к зеленой жилетке, с набитой билетами сумкой на поясе, и требовательно дышал перегаром в лицо.
— Молодой человек, — казалось, кондуктор вот-вот выйдет из себя. — Проезд нужно оплачивать в течение трех остановок, а вы как раз две проехали.
— Держите, — Артур ссыпал на протянутую ладонь горсть мелочи, получил взамен билет.
— Вот так бы сразу, а то стоит он, думает, — буркнул на прощание кондуктор, и двинулся дальше по салону, привычно раздвигая толпу плечом. — Задняя площадка, кто проезд не оплатил?
На улице приход весны отмечался традиционным дождем и слякотью. Артур искренне ненавидел это время года — еще не растаявший грязно-серый снег лежит на обочине дороги, небо затянуто свинцово-серыми тучами, на стекле висят крупные капли. Самое лучшее в такую погоду остаться дома, заварить чай, устроиться в своей «конуре», и вновь окунуться в выдуманный мир Мелазиума, продолжая переживать приключения Охотника. Но нельзя. Потому что сегодня понедельник, первая пара (психология), и вообще жизнь такая, что хуже не придумаешь.
Он снова закрыл глаза, и беззвучно выругался.
В своей группе Артур Щербаков уверенно заслужил репутацию умственного отсталого идиота, которому каким-то образом удается сдавать все зачеты и контрольные, но который не понимает шуток, никогда не общается с девушками, и никогда не выделяется в толпе. Супер-гаджеты, новомодные словечки, яркие вещи — все эти примочки современной молодежи для Артура были чужды. И дело даже не в том, что у него не было денег на банальный планшет… хотя нет, отчасти дело было как раз в этом. Половину своей стипендии Артур отдавал бабушке, у которой снимал комнату, а вторую половину тратил на стабильность того, что у него уже имелось. Включая учебу.
Лениво покачиваясь, автобус проехал Дворец Культуры. Развернувшись, Артур начал пробиваться к передней двери, стараясь не сильно оглядываться. Он не любил смотреть в лица людей, которых видел утром в общественном транспорте. На них всегда было написано одно и тоже — унылая безысходность.
— Институт, — зычно сообщил с другого конца салона кондуктор.
Мягко заскрипели рессоры, с шипением открылись двери. С трудом высвободив зажатую ногу, Артур сошел на тротуар, неторопливо поднял капюшон. Порыв ветра бросил в лицо пригоршню дождевой воды. На счастье, видимо.
Дорога к главному входу шла через аллею, обсаженную елками. Под одной из них уже ждала одинокая фигура.
— Привет, Тим.
— Принес?
Хоть бы раз поздоровался нормально… Скинув с плеча сумку, Артур вытащил картонную папку с компьютерными распечатками.
— Сочинение на тему «Предполагаемое действие рефлексов в особо критических ситуациях». А у тебя что?
— «Исследования долгосрочного воздействия специализированных полимерных имплантов на работу человеческого организма», — Тим протянул правую руку к папке, и Артур невольно скосил глаза — пустой левый рукав собеседника был привязан к поясу. — Думаю, равноценный обмен.
— Не сомневайся.
Привычно орудуя единственной рукой, Тим — который ненавидел свое имя Тимофей, и уже тем более свою фамилию Зозуля — сунул папку в рюкзак, отдал Артуру другую, с непроницаемым выражение лица поправил кепку.
— Звони, если что.
— Обязательно.
Глядя на то, как калека бредет по направлению к главному входу, Артур попытался прислушаться к своим внутренним чувствами — так им советовали на уроке психологии. Что он чувствует по отношению к этому парню, инвалиду и трудоголику, который получает повышенную стипендию и имеет целый чемодан наград за участие в научных выставках? Жалость, сострадание, или уважение? Но кроме привычного полу-депрессивного состояния так ничего и не почувствовал.
Впереди ждал понедельник, мерзкое слово из одиннадцати букв, которое ненавидит каждый нормальный человек.
* * *
В это же самое время с другой стороны института у обочины остановился черный «Jaguar S-Ture».
— Да папа. Все будет в порядке, все сделаю, — Влад распахнул дверь, и выбрался наружу, стараясь не намочить в луже новые, за пятьсот долларов, кроссовки. — Нет, я уже на учебе. Да, потом сразу домой. Я не понял, ты хочешь ущемить мою свободу личности? Надеюсь, нам не нужно повторять наш недавний разговор? Все, давай.
