— Ты верно сказала. С дуэлью всё обычно гораздо спокойнее, чем при наказании плетью. Плюс азарт тоже слегка снижает напряжение… Но ты не понимаешь главного. Все увечья наносятся с помощью одного лишь кнута. Того самого, что носит на поясе каждый уважающий себя свободный. И запросто может пустить в ход, когда ему заблагорассудится.
По спине пробежал неприятный холодок.
Я действительно не думала, что кто-то способен нанести столь страшные ранения обычным куском пластика. Хорошо, что я ещё ни разу не разозлила ни одного господина…
— Меня ты тоже прихватил на воспитание?.. — Справившись с первым шоком, угрюмо поинтересовалась я.
— Нет. Я знал, что никаких зверств не будет. По крайней мере, с моей стороны.
— Тогда зачем ты меня взял?
Инквизитор на секунду замялся.
— Мне не хотелось, чтобы ты гадала, куда я пропаду, если бой завершится не в мою пользу. — Тяжело признался он.
— Ты мог всё объяснить на словах!
— Да, вчера я так и собирался сделать, но наш разговор ушёл несколько в другую область и закончился не настолько хорошо, чтобы его можно было продолжить. Поэтому пришлось поступить иначе. Оставлять тебя в неведении показалось мне слишком жестоко.
Не могла не согласиться. Конечно, я бы переживала не столько за Лауля, сколько за свою нелёгкую судьбу и упущенную возможность обрести свободу, однако ситуации это не меняло.
Обсуждать прошедший вечер у меня не было никакого желания, поэтому я нанесла заживляющее средство на следующую рану и вернулась к предыдущей теме:
— Ладно, про невольников всё вроде понятно. А как же женщины и дети? Они же по типу нас, такие же безвольные рабы… Их тоже притащили насильно?
— Во-первых, они совсем не рабы. Просто местные семьи построены по строгому патриархальному типу с непререкаемым авторитетом мужчины и абсолютным подчинением младших старшему. Это не мешает женщинам, например, работать, если таким образом они принесут настоящую пользу Империи.
— Почему-то мне кажется, что подобное случается редко… — Недовольно пробурчала я.
— Ошибаешься. Существуют исключительно женские коллективы и даже организации.
— Не верю. Пока я видела только забитые несчастные тени, которые на всех других цивилизованных планетах имеют не задокументированную, а вполне реальную свободу.
Лауль снисходительно улыбнулся:
— Ты ни разу не видела их одних, верно?
— Да. И что с того?
— Когда рядом мужчина, любой, даже раб, они ведут себя молчаливо и покорно, как полагается по законам Империи. Показать же истинное лицо они могут лишь с разрешения сопровождающего или в чисто женском коллективе. Правда, многие и там предпочитают скрываться, чтобы не запутаться.
Я нахмурилась, но более никак не показала своего негодования. Даже гель продолжала класть всё так же ровно и аккуратно.
В конце концов, каждая планета имеет право на свои условия. В эту область не лезет даже Галактический союз, что им моё мнение?..
— А, во-вторых, жёны с несовершеннолетними детьми и незамужними дочерями всегда сопровождают мужчин на подобных мероприятиях. Тихо сидят рядом и наблюдают. Так принято.
— Зачем?
— Чтобы они оставались под контролем.
— И ты ещё смеешь тут что-то говорить о свободе! — Всё-таки не сдержалась я.
Инквизитор усмехнулся.
— Знаешь, — задумчиво глядя в потолок, сказал он, — когда-то давно Патриор был типичной колонией с чрезмерно доминирующим положением мужчин. Однако основатели вовремя заметили, что такой строй вызывает стремительную деградацию, заметно замедляет развитие и в целом ведёт к гибели. Каждая колония выходит из подобных ситуаций по-разному, будущая Империя тоже выбрала свой путь и признала наличие у некоторых представительниц слабого пола, в основном среди рождённых при новых порядках, достойного ума, способного помочь в возвышении Патриора над другими планетами. Вкупе с уже имеющимися строгими ограничивающими законами данный шаг позволил Империи вырваться вперёд и занять лидирующее положение в обитаемой вселенной, превзойдя многие другие молодые колонии на поприще научного и технического прогресса. В результате женщины поднялись на одну ступень выше, а их место заняли появившиеся чуть позже невольники. — Лауль сделал небольшую паузу. — По сути, все колонии со строгими иерархическими распределениями пытаются таким завуалированным образом создать у себя негласное рабство. Патриор же пошёл более простым путём и официально признал возможность законного владения другими людьми, как-то провинившимися перед Империей. Ведь всё, что нужно мужчинам для укрепления собственного статуса — это чувствовать власть, иметь возможность приказывать, управлять и наказывать себе подобных. И неважно, какого пола будет этот несчастный.
— Значит, взять с собой семью на кровавое зрелище — просто очередной способ самоутвердиться?
— Совершенно верно. Более того — элемент устрашения тут тоже играет важную роль. Он придаёт власти над женщиной осязаемый привкус страха. Несмотря на наличие запрета несанкционированных физических наказаний относительно свободных людей, всегда можно найти способ наказать женщину иначе. Например, муж моей сестры однажды зверски разделался на такой же дуэли с тем, кого она очень любила… И каждый аналогичный поединок должен напоминать ей о прошлом и вызывать ужас.
Я представила себя на месте несчастной девушки и внутренне содрогнулась. Не хотелось бы мне оказаться в её ситуации…
Нет, я давно подозревала, что жестокость на Патриоре является нормой, но теперь мне стало казаться, будто она просто разлита в воздухе, и с каждым вдохом я наполняюсь ей всё сильнее… Уж больно нестерпимым стало желание самой схватить кнут и избить всех местных уродов до полусмерти.
Какая отвратительная планета!
— Значит, твоя сестра тоже была сегодня там? — Желая отвлечься от мрачных дум, спросила я.
— Конечно.
— А с кем же она тогда сидела, если её муж не мог быть рядом? С его семьёй?
— Нет. Заключив брак с единственной наследницей, Гинен покинул свой дом и перешёл под крыло свёкра. Поэтому сегодня он оставил её на попечение императора.
С минуту я молча переваривала услышанное, пытаясь понять, где же тут нестыковка…
А потом до меня дошло:
— Погоди! Твой отец что — Диктатор?!
— Да. — Просто ответил Лауль.
Сказать, что я была шокирована? Нет. Его ответ прямо выбил меня из колеи! Я не могла ни думать, ни говорить. Даже дышать представлялось мне невозможным…
В свете новой информации стало вдвойне непонятно, почему он сбежал при наличии таких перспектив? И тем более — зачем вернулся?!
Второе я уже как-то спрашивала, поэтому решила, что пора уточнить первое… Но не смогла выдавить из себя ни звука.
