Купцов только скрипнул зубами, прочитав этот репортаж и комментарий своего подчиненного, который стремительно выходил из подчинения. Ему не хватало еще только одной крохотной зацепочки, чтобы отдать приказ о физическом устранении «борца за кладбищенскую справедливость».
Глава 15
Василий Забарский, сын цыганского барона и сам чистокровный цыган, взял себе русскую жену и баловал ее как мог. Торговать на рынке не заставлял; приставать к прохожим с извечным «Можно вас спросить, молодой человек?» — тоже. «Позолоти ручку, погадаю» — и это было не для нее. Проще говоря, Зоя Забарская, которую муж называл «Зая», ничем не занималась. Она жила в свое удовольствие, наслаждаясь любовью мужа и той свободой, которую он ей предоставил. В известных рамках, конечно.
Зоя Забарская, в девичестве Филаретова, происходила из хорошей семьи. Правда, жили профессор Филаретов с женой очень далеко, во Владивостоке. Отправив дочь поступать в МГИМО и впоследствии очень об этом пожалев, они так никогда и не встретились со своим зятем. Зоя предлагала привезти его на «смотрины», но отец, так и не принявший выбор дочери, категорически отказался. Дочь он из жизни вычеркнул, и только с младшим братом, еще школьником, она поддерживала отношения через Интернет.
В четверг утром Зоя садилась за руль своей красной «хонды» с каким-то тревожным чувством. Ей казалось, что сегодня должно произойти что-то не совсем обычное, и притом такое, что должно повлиять на ее судьбу самым отрицательным образом. Короче говоря, у Зои с самого пробуждения было плохое предчувствие.
Казалось бы, никакого внешнего повода для него не было. Ее толстый Вася был мил и любвеобилен, впрочем, как всегда. Разговоров о наркотиках, убийствах, мести и тому подобных неприятных вещах вчера вечером не было (о том, что такие разговоры велись в доме почти ежедневно, она предпочитала не думать). «Хонда» завелась с пол-оборота, двое слуг открыли массивные стальные ворота, и машина устремилась в жаркий августовский день.
Огромный дом Герасима, в котором хватало места для всех, кто его окружал, был выстроен неподалеку от Красногорска. Архитектор, который планировал по специальному заказу барона, постарался учесть его пожелания и спроектировал строение с размахом вширь, а не ввысь. В доме было всего два этажа, зато занимал он обширную площадь. Сперва архитектор предлагал Герасиму проект испанского или латиноамериканского образца, с внутренним двориком и бассейном, но барон отказался, заявив, что родился, к сожалению, не в Испании, а в холодной России. Он так и сказал: «к сожалению», потому что больше всего на свете любил тепло и, когда наступали холодные месяцы, всегда болел, несмотря на жарко натопленные комнаты. Согласился Герасим только на бассейн, да и то потому, что сын, которому исполнилось тогда пятнадцать лет, обожал водные процедуры на открытом воздухе.
Зоя, уже два года живя в этом доме, сперва не могла привыкнуть к этой жаре, которую нагнетали разнообразные обогревательные приборы — от настоящих каминов в гостиных до раскаленных батарей в комнатах. Можно было подумать, что Герасим занялся изучением всех известных цивилизации способов обогрева жилища, применил их на практике и в этом преуспел. Но вскоре Зоя привыкла, тем более что темперамент ее мужа был гораздо более жарок, чем все обогревательные установки усадьбы его отца. Собственно, поэтому она и вышла замуж за Василия. Деньги, которыми распоряжался ее муж, значили для Зои гораздо меньше, чем возможность каждую ночь заниматься настоящим сексом, причем не со случайным человеком, от которого можно подхватить какую-нибудь гадость.
Гораздо больше, чем жара, ее угнетало отсутствие в доме привычной музыки. Здесь слушали какую-то свою музыку — странную, не похожую на привычные цыганские романсы, иногда протяжную, иногда зажигательную, сродни каким-то вывороченным наизнанку частушкам. Зоя же привыкла к той музыке, которую слушали у них дома и в общежитии МГИМО, — к русскому и зарубежному року, бардам, хорошей «попсе»… В общем, к тому, что она понимала. Цыганскую же музыку, не адаптированную к русской культуре, подобно романсу начала XX века, принять могли только те, кто рос в тысячелетней культуре цыганского «рассеяния». Впрочем, от этой культуры остались жалкие лохмотья, винегрет из южноевропейско-цыганских традиций, в которых уже не оставалось места для индийских песен и сказаний. Ведь, по мнению многих исследователей, цыгане являлись потомками низших каст Индии, в незапамятные времена расселившихся по свету. Но если, например, история еврейского рассеяния запечатлена на скрижалях истории человечества, то история цыган, едва ли не самого загадочного племени мира, возможно, так никогда и не найдет своего Геродота…
Нельзя сказать, чтобы Зоя страдала без музыки. Никто не запрещал ей слушать то, что она хотела… в одиночестве. Ее Вася, честно говоря, вообще к любой музыке относился как к сотрясению воздуха. Правда, он никогда не мешал Зое общаться с бывшими подругами по МГИМО, которые считали ее брак чем-то настолько экстравагантным, что с удовольствием принимали провинциалку в своем кругу… Но только до 22–00. После этого времени отсутствие Зои дома не допускалось. Василий был настолько занят днем, что ему было не до жены. Зато ночью… Тут уж будь добра…
…Свернув направо, Зоя нажала на газ и, постепенно увеличивая скорость, поехала вдоль разнокалиберных заборов в сторону Москвы. Узкая дорога, на которой едва могли разминуться две машины, упиралась в автобусную остановку, которую какой-то «великий ум» умудрился поставить на самом повороте на трассу, ведущую к Москве. В тот момент, когда она подъезжала к остановке, от нее как раз готовился отходить автобус, на нижнюю ступеньку которого поставила ногу какая-то бабка с двумя полиэтиленовыми пакетами. Кто-то протянул руку, втащил бабку в автобус, двери начали закрываться…
Невесть откуда выскочивший мужчина перебежал дорогу и рванулся за автобусом… И отлетел к забору, отброшенный бампером машины не успевшей затормозить невестки цыганского барона.
Автобус выплюнул струю дыма и сразу же свернул за угол на шоссе. Водитель не желал выступать свидетелем ДТП.
Зоя выскочила из машины, готовясь закричать, но… Тот, кого она считала убитым ею, вдруг пошевелился.
— Живой, господи!!! Как я испугалась…
— Я сам испугался, — поднимая голову, проговорил раненый. — Действительно, живой… Как я счастлив… А ты кто?
— Я — Зоя…
— Очень приятно… Подожди, попробую встать… Вроде все цело, — сказал мужчина, ощупывая себя. — Даже удивительно…
Зоя с облегчением вздохнула. В аварию она попадала впервые в жизни.
— Я тебя отвезу…
— Только не в больницу, я тебя умоляю… Они же меня там разложат по полочкам и потом неправильно соберут, — в глазах пострадавшего читалось явное восхищение девушкой, которая чуть не сделала его калекой, а то и не отправила в мир иной. — И не домой… Там микробы с кошку размером…
— Как тебя зовут? — спросила Зоя, помогая ему встать.
— Виктор, — ответил тот, едва сдерживая стон.
